- Потому что я знаю Ваньку. Старшего сына Коли. Знаю, что он не дурак. Знаю, что именно он возил в школу близнецов мелких, последние два года занимался с ними, одновременно учился и вникал в бизнес отца. Но Марина первая ко мне обратилась.
- Недостойные наследники, - почти кричу я. – Вы искали возможность, используя наши эссе? Чтобы эта лайка дала шансы?
- Возможность или оправдание. Я не вижу для себя здесь правильного решения, поэтому использую все, что под рукой.
- В любом случае, - я пожимаю плечами. – Это будет только ваше решение, Сергей Александрович. Я уверена, оно будет правильным.
Он смотрит на меня долго и очень внимательно. Мне, как обычно, становится немного неуютно от такого пристального взгляда, но сейчас это больше приятно и волнительно, чем страшно. Я забираю из его рук стакан, ставлю на столик рядом с пустой бутылкой.
- А ты? – спрашивает Бельский через бесконечную минуту изучения моего лица.
- Я что?
- Ты хочешь детей, Соня?
Вопрос странный и очень сложный. Неожиданный.
- Нет. Не знаю… Не сейчас точно, - совсем теряюсь я. - Сейчас я хочу доучиться и много работать. Знаете, какой у меня крутой босс? Вот стану хоть наполовину такой же успешной, как он, тогда можно будет и о детях думать.
Бельский тихо смеется, откидываясь на спинку дивана.
- Чудо ты у меня, Сонька. Станешь, какие твои годы, - заверяет он меня. - С такими навыками в лести у тебя великое будущее.
Мы вместе смеемся, но мне не дают покоя его печальные глаза.
- Сергей Александрович, я могу что-нибудь для Вас сделать? – спрашиваю я.
Бельский снова меня удивляет, кивнув.
- Можешь. Побудь со мной, детка. Сядь ближе. Ты нужна мне.
Вообще, я думала о крепком кофе или вызове такси, но эта просьба почти заставляет меня плакать.
Я теряюсь от откровенной мольбы в его голосе. А вот мое тело стремится к Сергею Александровичу вопреки замешательству разума. Я придвигаюсь к нему, отринув все сомнения, прижимаясь боком, уронив лоб на плечо босса. Чувствую тепло и тихую радость. Почти счастье. Бельский проталкивает руку вдоль спинки дивана, обнимает меня за плечи, притягивает еще ближе. Я трусь носом о его бицепс. Даже через рубашку чувствую крепкие мускулы. В этом жесте нет намека интим, скорее, поддержка и утешение, просто немного тепла и участия.
Губы Сергея касаются моих волос на макушке, виска, лба. Он осыпает меня мягкими, трепетными поцелуями. Я едва не мурлыкаю от удовольствия, уже забыв, как здорово быть так близко к нему. Сейчас я не желаю большего счастья, запрещаю вмешиваться похоти, но, видимо, Бельский не так удачлив.
- Черт, мне мало, - стонет он, подхватывая мои бедра.
Сергей усаживает меня себе на колени, утыкается носом мне в шею, бормочет:
- Ты ведь не против, девочка? Пожалуйста… Ладно? Так хорошо с тобой… Ты так близко.
- Я не против, - только и выдыхаю, поглаживая его волосы. - Очень даже за.
Прикрываю глаза, чувствуя, как комфортная близость все же начинает превращаться в томное удовольствие разгорающегося желания. Губы Сергея скользят по моей шее ниже, к груди, а потом он снова двигается вверх, но языком, ведя влажную дорожку за мое ухо. Его рука пробирается под мою рубашку, поглаживает оголенную спину, а вторая скользит по бедру.
Он целует меня в щеку, трется своим носом о мой нос и предупреждает:
- Если я сейчас тебя поцелую, то уже не смогу остановиться.
Выдыхаю со стоном. В его словах и голосе столько обещания. Мне так хочется, чтобы он не останавливался. Я представляю нас вдвоем на диване, и все тело ноет от предвкушения, желания. Но завтра мы оба будем жалеть. Он – точно. Потому что пьян, потому что старался держать дистанцию.
Нет, не так. Это должно произойти иначе.
Я знаю точно, поэтому нахожу силы взять его лицо в ладони и долго-долго смотреть. Мне так нравятся его потемневшие от страсти глаза, нравятся губы, такие мягкие, когда он целовал меня, нравится даже небольшой шрам на брови, который я рассмотрела только что. Я улыбаюсь и говорю:
- Не надо целовать меня, Сергей Александрович. Простого «спасибо» будет достаточно.
Сергей запрокидывает голову.
- Это нечестно, - говорит он обиженно, словно маленький капризный мальчик.
- Нечестно было бы воспользоваться Вашим опьянением. Утром обязательно будете извиняться и уверять, что мы погорячились. Большую часть ответственности возьмете на себя, будете чувствовать себя виноватым. Вы ведь старше, умнее, сдержаннее. Я так не хочу.
Бельский поднимает голову. Его брови ползут вверх. И он смеется. Звонко, весело, заразительно.
- Один-ноль, малышка, - говорит Бельский, пока я слезаю с его колен, уже жалея, что отказалась от нашей сладкой ошибки. – Впервые меня так грамотно отвергают. Но это хорошо. Наверно. Хотя бы отвези меня домой, Сонь. Не хочу на такси.
Я киваю, соглашаясь. Это совсем не сложно. Улыбаюсь, делая вид, что все в порядке и нет той неудовлетворенной потребности, что ноет внизу живота.
Бельский уходит в кабинет, возвращается уже в пиджаке, набрасывает на ходу пальто на плечи. Он отдает мне ключи от машины. Я сама закрываю двери офиса, включаю сигнализацию. Мы заходим в лифт, и я вздрагиваю, потому что Сергей обнимает меня. Я привыкаю к его близости быстро, и уже через секунду прячу лицо, уткнувшись носом в его пальто. Мы слишком быстро приезжаем на подвальный этаж парковки, и около машины Сергей отпускает меня.
- Домой, - говорит Бельский, обращаясь к бортовому компьютеру, и на карте появляется маршрут до элитного района высоток.
Я улыбаюсь в знак благодарности и завожу мотор. Дорога занимает минут пятнадцать. Уже поздно, пробок нет. Я понимаю, что придется вернуться в общагу на такси, и не избежать разборок на вахте, потому что я не предупредила, что задержусь.
Сергей почти спит, когда я паркуюсь, но
