остановились в обед?
— Не продолжим! — отталкиваю парня от себя. Пока у меня ещё остались хоть какие-то силы сопротивляться — я буду это делать. — Иди опустошай мой холодильник. Или ещё что… а лучше уходи отсюда! Я устала и хочу в душ!
Отступаю от него и направляюсь в ванную. Нужно будет, проведу там всю ночь. Вот только слова, которые долетают до меня через секунду, пугают до чёртиков своей решительностью, заставляя замереть на месте.
— Душ? — иронично замечает Арон. — Отличная идея. Как я сам до этого не додумался?
.
Я не успеваю закрыть за собой дверь в ванную. Мне мешает нога Арона. А потом, наглая рука парня и вовсе дергает ее на себя, заставляя испытать настоящее отчаянье. Его взгляд красноречивее любых слов. Чёрные глаза уже отымели меня у того умывальника.
В горле застревает ком. Он мешает говорить и дышать, поэтому дальше действует Арон. Мое замешательство его наглостью парень расценивает по своему. Расценивает как согласие.
Один шаг и я в плену. В плену его рук, глаз, губ.
— Арон…
— Замолчи. Отключи голову на одну ночь, — рычит мне в губы.
— У тебя все так просто, — выдыхаю в ответ.
— А зачем усложнять, когда оба хотят друг друга?
— Слишком много в тебе самоуверенности.
— Да? — чёрные глаза опасно сверкают, а ладонь бесцеремонно проталкивается под одежду. Его пальцы нагло собирают выступившую влагу и Арон демонстрирует мне, растирая ее по пальцам.
Боже…
— Ещё вопросы будут? — но потом передумав, он добавляет: — Хватит трепаться, Лера!
Закрывает мой рот своим, срывая с губ стон и начинает раздевать меня. Тело до сих пор помнит его прикосновения, но мозг все равно протестует. Впрочем, недолго. Когда поцелуй становится глубже и влажнее, я сдаюсь. Расслабляюсь в сильных руках и вступаю в игру.
Отключить голову на одну ночь? Можно попробовать. Деваться-то уже некуда.
У него красивое тело. Сильное, молодое. Его хочется трогать, скользить, царапать…
— Покажи мне себя настоящую. Со мной можно. — Нашептывает змей искуситель. — Я точно не осужу.
— После, отстанешь?
— Не обещаю, — пялится на мое кружевное белье.
Я раздеваю его, а он меня. Целуясь, мы оказываемся в просторной душевой кабинке. Он не перестаёт меня разглядывать. Впервые за все время мы видим друг друга без одежды при достаточном количестве света. Становится неуютно. Мне не двадцать пять, как этому юнцу…
Из-под потолка начинает литься вода. Его разукрашенный натренированный торс покрывается мелкими каплями.
— Зачем столько тату? — не удерживаюсь, повторяю пальцем узор на коже. Под пальцем ощущаю, как от моих прикосновений появляются мурашки.
Арон рвано выдыхает и опускает голову вниз, наблюдает за моими прикосновениями. Этот момент кажется очень интимным. Я переступила очередную черту и теперь мне действительно интересно что обозначают эти узоры? Что они скрывают?
— Хватит, — он хватает меня за руку и заводит ее за мою спину дергая на себя. Вжимая меня в себя.
Я ощущаю животом его налитую плоть. Облизываю губы, слизывая капли воды.
Арон неправильно расценивает это действие и неожиданно его огромная ладонь ложится мне на плечо, надавливания. Заставляя опуститься на колени.
— Даже не думай, что я стану тебе сосать! — вскидывают голову и зло шиплю.
— Ну ладно, — как ни в чем не бывало дергает плечами. — Стоило попробовать. Тогда по старинке.
Арон разворачивает меня спиной, прижимая к ледяной стеклянной перегородке грудью, а сам пристраивается сзади. Не медлит. Входит меня.
Еле слышно скулю от неожиданного давления. У него не маленький размер. Мне нужно привыкнуть иначе — это игра в одни ворота.
— Мне подождать? — неожиданно раздаётся позади. Арон будто бы услышал мои мысли.
Он начинает касаться меня. Его прикосновения медленные, нежные. Это расславляет. Он ласкает спину, сжимает грудь, гладит живот. Играет с моим телом, а оно проигрывает.
Пальцы касаются чувствительной точки и начинают кружить вокруг неё. Шумно выдыхаю, надеясь звук льющейся воды заглушит мой стон.
Вторая рука ложится на шею и Арон глубоко толкается во мне. Ещё раз. Ещё… Указательный палец очерчивает мои губы и проскальзывает в рот. Обхватываю его. Меня окончательно ведёт.
Его толчки медленные и глубокие, а пальцы другой руки настойчивыми движениями ласкают клитор. Сжимают, надавливают, невесомо касаются чувствительных складочек и потеряв голову от накатывающего удовольствие я начинаю посасывать его палец, хотя минутой ранее была достаточно категорична.
Что он со мной делает?
— Привыкла? — наигравшись, он снова окольцовывает мою шею и ускоряет темп. — Блядь… так узко… я сейчас кончу.
— Не в меня, — задыхаясь шепчу.
Черт, я до сих пор не купила противозачаточные.
— Ты сказала, что на таблетках.
— Закончились!
Не думаю, что он в курсе всех тонкостей принятия противозачаточных, поэтому ляпаю первое, что приходит в голову.
Арон грубо матерится, но выполняет просьбу. Доведя меня до оргазма он еле успевает выйти из меня и кончает прижавшись к ягодицам.
— Тебе никогда не хотелось семью? — Арон лежит у меня в ногах и нежно гладит их. Эти невесомые движения снова заставляют чувствовать накатывающую волну возбуждения, несмотря на то, что его член вышел из меня пятнадцать минут назад. Такими темпами он сделает из меня нимфоманку. Потому что каким-то чудным образом, все, что бы Арон не делал со мной, приносит удовольствие.
Но, а сейчас? Чего он добивается сейчас? Тело мое поучил, теперь пробирает в душу?
— Я конечно с трудом представляю тебя домохозяйкой у плиты, ну а дети? Ты разве никогда не хотелось такую же красивую дочку как ты? — он дергает голову в мою сторону, и наши взгляды встречаются. В его чёрных глазах нет иронии. Я впервые вижу там абсолютный штиль и умиротворение. А ещё там если еле уловимая тень интереса. Ему правда интересна моя жизнь?
Давно я ни с кем не говорила по душам.
— М… я была беременная… — тяну на себя край простыни. Откуда не возьмись, появилась острая необходимость прикрыться. Наверное это защита подсознания, потому что сейчас оголяется моя душа.
— Ты потеряла ребёнка? — его пальцы, выводящие незамысловатые узоры на коже, замирают. Голос снова становится ледяным.
Хуже… я добровольно убила своего ребёнка, потому что была самой настоящей тупицей, думающей не о том о чем действительно стоило.
Этот бурный ответ оседает исключительно в моих мыслях, а вслух я произношу другое:
— Я сделала аборт.
— Зачем? — искренне не понимая, Арон смотрит на меня. Поднимается на локтях, чтобы лучше меня видеть. А мне вот наоборот — хочется спрятаться, а лучше провалиться сквозь землю. Об этом думать противно, а говорить вслух ещё хуже.
— Потому что его потенциальный отец,
