Ещё одна ужасная ночь беспокойного сна. Какой сюрприз. Всё, что я делала, — это прокручивала в голове то, что произошло, моменты проигрывались непрерывным циклом. Поцелуй. Поцелуи. Я не могла не реагировать на них, когда должна была. Просто обязана была. Он такой игрок, что, скорее всего, уже перецеловал несколько девушек с тех пор, как мы виделись в последний раз. Мудак.
Тристан доведёт меня до того, что я начну принимать снотворное, уверена.
— Неужели десять для тебя слишком рано в воскресное утро? — спрашивает Келли, когда я снова усаживаюсь за наш столик. Она выглядит озабоченной, что очень забавно. Хотя в таких случаях мамочка Келли показывает свою неприглядную сущность.
— Ну, да. С учёбой, а теперь ещё и моим новым рабочим графиком, я надеялась, что хотя бы воскресным утром можно будет по-настоящему выспаться, понимаешь? Поэтому я хочу наслаждаться своей восхитительной тёплой постелькой, а не беспокоиться о подготовке к дурацкому тесту по статистике. Вчера было много работы. Я устала, ты же видела, — ну, это не совсем ложь. Я устала после вчерашней работы. Но уснуть не могла именно из-за Тристана. Тристан и его волшебные руки, губы и слова… о, его слова.
Они — самые ужасные. И всё же они так невероятно возбуждают. Какой парень признался бы, что он нехороший? Что он просто берёт то, что хочет?
Такой красавчик, как Тристан, вот кто.
— Мы ни разу не говорили о твоём первом рабочем дне, — Келли делает глоток своего напитка. — Как всё прошло?
— Мне понравилось. Владелица, Сэнди, очень мила, и с ней легко общаться. Сначала она даёт мне около пятнадцати часов в неделю, и добавит ещё несколько, если я решу, что смогу справиться.
— Класс. Я так рада за тебя! — Келли наклоняется, хватает свой рюкзак и расстёгивает его, чтобы вытащить книгу по статистике. — Ну что, готова?
Нет. И никогда не буду. Ненавижу этот предмет.
— Разве не контрпродуктивно готовиться к тесту утром, когда сдавать его будем, по крайней мере, через двадцать четыре часа? На самом деле, скорее даже через тридцать шесть?
— Это была единственная возможность, когда я могла встретиться. Днём мне ещё нужно написать статью. Я встречаюсь со своей исследовательской группой в библиотеке, — Келли открывает книгу и морщится от увиденного. — Боже, какой вообще во всём этом смысл?
— Ты не знаешь? — выпиваю половину своего тыквенного латте как можно быстрее, нуждаясь в дополнительном кофеине, чтобы разбудить организм. — Почему я снова занимаюсь с тобой?
— Потому что у меня есть связи, — хыитрая улыбка Келли говорит без слов всё, что нужно знать. — Он должен быть здесь с минуты на минуту.
О. Дерьмо. Она имеет в виду…
— Я тебя убью, — бормочу я, скрещивая руки на столе и роняя на них голову. Проклятье, лучше ему не показываться. Не хочу его видеть. Мой недосып — это всё его вина, и из-за этого я выгляжу как задница, поэтому и в этом тоже виню его.
Прямо сейчас он виноват во всём, и я по этому поводу совершенно не парюсь.
— Доброе утро, дамы.
Его глубокий, немного грубый, безумно сексуальный голос звучит очень близко, и я поднимаю голову, приоткрыв глаза. Келли с весёлым выражением на лице наблюдает за мной, я понимаю, что он стоит позади меня. Надо мной. Да без разницы. Я ощущаю его. Все его тёплые, восхитительно сексуальные вибрации направлены прямо на меня, дабы втянуть меня в свою опасную паутину.
Я медленно поворачиваюсь и откидываю голову назад, пока мой взгляд не встречается с его. Он улыбается мне, дружелюбно, как всегда, и беззаботно. Выглядит так чертовски хорошо в джинсах и — да, вы уже догадались — тёмно-зелёной рубашке с длинными рукавами, облегающей его плечи и грудь, и делающей его глаза более зелёными, чем синими. Его волосы влажные, как будто он только что вышел из душа, и в руке у него кофе. Само воплощение небрежной беззаботности, словно зашёл хороший друг, чтобы помочь нам по доброте своего тёплого и щедрого сердца. Сердца, в существование которого я не верю, если хотите знать моё честное мнение.
— Этим утром ты выглядишь свежей и сияющей, да? — протягивает он, многозначительно глядя на меня. На его лице нет и намёка на признание того, что произошло между нами прошлой ночью.
Да уж. Прекрасно. Подумаешь. Если он может вести себя беспечно, то и я могу.
— Мне от тебя не отделаться, да? — спрашиваю не без иронии. Я тоже притворяюсь. Как будто он не засовывал свой язык мне в рот и не скользил руками по всему моему телу всего несколько часов назад. Как будто я не стонала и не тёрлась о него, зарывшись руками в его волосах, и каждый кусочек здравого смысла покидал мой мозг.
Посмеиваясь, Тристан отодвигает стул рядом с моим — что, ожидалось, что он сядет рядом с Келли? Да ладно. И устраивается поудобнее, при этом задевая рукой мой локоть.
— Я здесь, чтобы помочь вам, Александрия. Мне кажется, что статистика — самый трудный предмет для вас.
— Так и есть, — лезу в рюкзак и достаю свой дурацкий учебник, решив свести всё к учёбе и ни к чему больше.
— И почему же?
— Потому что это математика, тьфу ты, — о, говорю словно капризный ребёнок. Он должен бы сказать мне, чтобы я повзрослела. Я заслужила. Несколько дней назад в библиотеке он действительно помог нам. Нельзя этого забывать. Он здесь в воскресенье утром, тратит своё время, чтобы помочь нам с зубрёжкой. Либо он просто вежлив, либо у него есть скрытые мотивы.
И я почти уверена, что сюда его привели скрытые мотивы, но, наверное, стоит воспользоваться его помощью, пока это возможно.
— Я понял, что те, кто ненавидит математику, обычно просто боятся её, — заявляет он, сцепляясь со мной взглядом. На мгновение замечаю, как в его глазах мелькает что-то тёмное. Напоминая о Тристане, с которым я была прошлой ночью. Который целовал меня, прикасался ко мне и сводил с ума от вожделения. — Не нужно бояться простой логики. Она не навредит.
Он говорит о статистике или о себе?
Келли прочищает горло, и Тристан отрывает от меня взгляд.
— Этот тест огромен, — подчёркивает она. — Не просто еженедельный тест, Трис, а полный обзор всего, что мы прошли за семестр. Я практически ничего не помню из того, что было в течение первых недель занятий. А ты, Алекс?
Киваю, не в силах вымолвить ни слова. Моё сердце, кажется, подпрыгивает в груди, как баскетбольный мяч, и не уверена, что виной тому эспрессо в моём латте.
— Не проблема, — беззаботно говорит он, протягивая руку, чтобы схватить мой учебник. Я бормочу что-то в знак протеста, но он игнорирует меня, склоняя голову над страницами и начиная их листать. Его волосы падают на лоб, каштановые, подсвеченные золотом и такие соблазнительные. Так и искушая меня откинуть их. Пробежаться по ним, потому что они такие мягкие, и мне нравится, как они льнут к моим пальцам…
Издав раздражённый звук в горле, поднимаю глаза на Келли и посылаю ей строгий взгляд, который говорит, что я, чёрт возьми, не могу поверить, что это происходит. Но она только улыбается и шевелит бровями.
И так начинается час абсолютной, чистой пытки. Не только из-за обзора статистики, потому что она довольно трудна. Нет, худшая часть всего этого — сидеть рядом с Тристаном, слушать, как он говорит, смотреть, как его руки двигаются по бумаге, когда он показывает формулу или постукивает по книге, разложенной перед нами, чтобы указать на что-то конкретное. У него красивые руки.
Красивые руки с длинными пальцами, широкими ладонями, руки, которые знали, как прикасаться ко мне. Теперь они растрачиваются на бумагу и учебники, разбираются в проблемах статистики и изо всех сил стараются заставить меня сосредоточиться. Но у меня не получается. Не могу сосредоточиться, когда всё, что я могу — это чувствовать его. Чувствовать его запах. Сейчас его волосы сухие и вьются вокруг ушей и шеи. У него всё ещё есть щетина на челюсти и подбородке, что свидетельствует о том, что сегодня утром он не брился, и мне хочется её почувствовать. Провести руками по его лицу и почувствовать, как щетина колет мне ладонь.
