Но стоило вспомнить вчерашний вечер, я снова напряглась и сразу же отодвинулась от Карима.
— Ты должна мне довериться. Так не возникнет инфекции.
— Обычно я смазывала травяным раствором.
— Хм… — Карим открыл упаковку пластырей и задумчиво оглядел мое лицо. — Ты жила в Европе, да и Дубай значительно продвинулся. Пользуйся благами цивилизации, и жить будет проще.
Интересно, по его мнению, блага цивилизации — это нарушение наших традиций? Это оскорбление моей чести? Или прелюбодеяние с другими женщинами. Не мусульманками. Не с женой…
От воспоминаний удачных картинок стало больно и неприятно в груди. Ее словно сжали с двух сторон и пытались сделать лепешку. Отвратительно. Унизительно.
— Ты была груба с Аишей.
— Она тоже.
— Аиша больше не нагрубит тебе, но и ты должна быть с ней повежливее.
Он не шутил? Он серьезно хотел, чтобы я была услужлива с его сестрой, которая сначала вошла в доверие, а затем подставила меня на глазах у двух мужчин? Казалось моя злость, обрушившаяся на сестру, возродилась с удвоенной силой и готова была перейти на моего мужа.
— Я не могу быть вежлива с грубым человеком.
— И не можешь иметь детей от грязного мужчины? — усмехнулся мужчина.
— Именно. Это мой принцип
— Придется нарушить свои принципы.
Я перехватила его руку, когда он занес ее над моей головой, чтобы заклеить бровь. Я взглянула снизу ввер, но не как преданная и послушная жена, готовая лечь в постель для зачатия наследников, а с вызовом, с недоверием и презрением. По крайней мере, попыталась. На него мне можно смотреть, несмотря на титул. Опустить глаза значит согласиться.
— Я их не нарушу, Карим. Я говорила, что хочу закончить университет и работать. Я не готова к рождению детей. Я…
Он остановил меня жестом руки, всего лишь жестом, которым останавливал моих родителей на свадьбе. Молча, с уверенностью, что люди замолчат. И я тоже замолчала. Ненароком. Не выдержала. Опустила голову, разочарованно вдохнув терпкий воздух в комнате. Запаха бахура полностью испарился, а влажный, жаркий ветер проник в помещение через балкон.
Карим поднял мое лицо двумя ладонями и нагнулся так сильно, что я едва могла сфокусироваться на блеске его темно-золотистых глаз. Казалось, мне не хватало кислорода. Мое дыхание участилось от волнения. Но я готова к бою. Я готова к тому, чтобы отстоять свои права.
— Тогда скажи, Амина, зачем ты согласилась выйти за меня замуж?
— Тогда скажи, Амина, зачем ты согласилась выйти за меня замуж? Ты могла сказать «нет» сразу же, как узнала о моих намерениях.
— Я не сказала…
— Вот именно, не сказала. Значит, ты согласилась на брак со мной и на все условия.
— Но я не соглашалась на рождение детей сразу после свадьбы! Мне всего девятнадцать.
— Тебе уже девятнадцать.
— Возраст не имеет значения. Я не соглашалась на материнство. Мне нужно морально подготовиться.
— Мы обговаривали с твоим отцом, что после свадьбы я хочу сразу же завести детей, а ты должна сидеть дома и заниматься домашним очагом. Учеба в Лондоне и работа в них не входит. А смириться ты успеешь.
— Ты… ты шутишь?
Только не плачь, Амина. Только не плачь и не дрожи — он тут же почувствует твою слабость и воспользуется ею. Уже чувствует и большим пальцем стирает маленькую слезинку с внешнего уголка левого глаза.
Аллах, помоги мне. Помоги…
— Я похож на клоуна?
— Карим…
— Я женился не для того, чтобы жена летала в непонятный университет и дальше крутила роман с любовником…
Так вот в чем проблема… Аллах свидетель, я даже не думала о Шахире, когда просила у мужа разрешение. Я бы перевелась в другую группу или в другой университет, если бы мне позволили учиться.
Я аккуратно убрала его ладони со своего лица и поднялась с кровати, не отрывая взгляд от потемневших глаз.
— Ты обещал доверять мне, Карим. В первый день свадьбы обещал. Ты верил мне.
— Лучше бы я действительно женился на твоей сестре. Ты слишком проблемная.
Я пыталась держаться, пыталась объяснить, что меня интересовала лишь учеба, а не связь с предавшим парнем. Однако эта тонкая ниточка доверия и взаимоотношений, которая была между нами, только что оборвалась, оставив после себя голую ярость.
Ее больше нет…
— Так разводись! Давай, вперед! Говори три раза «Я с тобой развожусь», иди к моле, пусть аннулирует наш брак, раз я такая проблемная!
— Амина. Аллах спросит с тебя с судный день за твое непослушание и дерзость.
— Он спросит с нас обоих. С нас. Обоих. Карим.
Догадался, что я имела в виду, дорогой шейх? Или тебе дать подсказку, чтобы ты точно разобрался в моем намеке?
— Ты нарываешься.
— На что? На то, чтобы действовать, а не сидеть в золотой клетке и постоянно покупать одежду?
— Вы, женщины, любите одежду и ничего не делать.
— Я не все женщины, Карим. Я хочу закончить университет, и ты это знаешь.
— Но ты не закончишь!
Резко. Хлестка. Словно пощечина. Так звучали его слова. Я впервые слышала, чтобы Карим поднял голос и кричал. Кричал на меня.
Аллах сказал, что нельзя изменить предначертанное судьбой. Но как же мой брак? Обида Хайи? Слова Шахира? Расписанная за меня жизнь? Это предрекла мне судьба? Это я должна принять и следовать ей, как глупый человек, плывущий по течению?
Разве судьба человека не зависит от его собственных амбиций и желания изменить свою жизнь в лучшую сторону?
Если всевышний расписал твою жизнь по секундам, то он наверняка в курсе, что я не отступлю от своих намерений.
Я сделаю все, чтобы закончить курс, с разрешением мужа или без него.
— Я никогда не полюблю тебя…
— Хм… — он вновь нарушил расстояние между нами и погладил ладонью щеку. Нежно, мягко, ласково. Но у меня возникло ощущение, что я не его жена, к которой он хотел прикоснуться, а личная игрушка шейха. — Мне нравятся твои глаза, Амина.
— Смысл брака в моих глазах?
— Я не западный человек, чтобы влюбляться в красивое личико, перекачанные губы и силиконовые сиськи. Человек влюбляется в характер, в достоинства и недостатки, в комфорт рядом с ним. Ты всегда должен чувствовать в отношениях только комфорт, иначе они обречены на провал. Любовь и боль несовместимы.
Значит я могу быть уверена, что никогда не полюблю, раз ты приносишь мне столько боли.
Призыв к молитве застал нас врасплох. Я потеряла счет времени, в то время как Карим покинул мою комнату.
Я буду молиться. Буду просить Аллаха, чтобы посланный мне ад на земле закончился как можно скорее.
