же?
Но мое уязвленное женское самолюбие вдруг закричало о другом. Он мужчина. Он должен отвечать за свои поступки. Как будто женщины не должны, тут же ехидно подсказал мне внутренний голос.
После того, как он ушел из комнаты, я разрыдалась. Неожиданно для самой себя, выплескивая наружу всю ту смесь эмоций, что душила меня. Всё, начиная от личных воспоминаний и заканчивая обликом беременной девушки, смешалось в моей голове.
Горечь его слов обжигала и делала больно. Я завернулась в одеяло и плакала до тех пор, пока не уснула. Даже не помню, в какой момент вырубилась. Это просто произошло.
А сейчас… Сейчас сон ушел. А горечь вернулась.
Неужели так сложно было сказать мне все, как есть? Про эту девушку? Если и так очевидно? Или он собирается отсрочить разговор, чтобы придумать правдоподобную ложь?
Дура. Мелисса, какая же ты дура. Он даже не стал отрицать ничего! Неужели это правда произошло?
Я ошибалась. Как же я ошибалась. Куда я сбежала? К кому?
Мама… Мама, прости меня. Я сама виновата.
Она же там с ума сходит! А я ни разу, ни разу не подумала дать о себе весточку.
Ни разу.
Мне захотелось надавать себе пощечин. Отрезвляющих, чтобы выбросить Дориана из головы, и заслуженных из-за мамы.
Я встала с кровати и смело вышла из приоткрытой собакой двери в коридор. Ведь это ещё даже не утро, а значит, я никого не увижу по пути.
В голове зазвенела мысль о том, что Дориан сейчас спит в своей постели с этой девушкой. И захотелось взвыть от отчаяния.
Но, как оказалось, я ошиблась. Потому что через пару секунд я увидела свет в другом конце коридора. На кухне.
Воспоминания о том, как я вчера усердно готовила для него ужин, отпечатались болезненным спазмом в животе. Интересно, он хоть видел?
А, может, это он сейчас там? Но даже если не он… Это даже к лучшему.
Не знаю, что мной двигало: любопытство, отчаяние или все вместе, но я без размышлений направилась туда.
Только когда настигла порога, в голову ударило внезапное осознание всей бредовости этой затеи, вот только отступать было поздно.
Девушка, сидящая за столом, вздрогнула, будто испугалась, и подняла глаза на меня. Темноволосая, с большими карими глазами, и миловидная… И, кажется, ей пришлась по вкусу моя еда.
Которую я готовила для Дориана.
— Ой, привет, — она улыбнулась мне, а я не смогла найти слов для ответа, обнаружив её приветливость. Если бы мы встретились в других условиях, возможно, я бы даже прониклась к ней симпатией.
— Спасибо за пирог. Очень вкусно. Мой малыш просто обожает сладкое, — девушка любовно погладила свой внушительный живот и вернулась к пирогу, с наслаждением отправляя кусочек в рот. — А ты домработница Дориана? — вдруг спросила она, с любопытством поднимая на меня голову, а я от шока почти потеряла дар речи.
Она серьезно???
— Я. Не. Домработница, — почти сдержанно, но строго каждое слово отчеканила, почувствовав кипящее возмущение внутри. Домработница! Как унизительно…
— О, нет? — она невинно хлопнула ресницами. — Как неловко, — по ее губам расползлась притворная сожалеющая улыбка. Что я там говорила про приветливость? — Прости, из слов Дориана я лишь поняла, что ты здесь временно. Вот и подумала, что он нанял домработницу. Хотя, она ему не нужна, он и так ужасный чистюля. А ещё ответственный. И очень заботливый, — девушка снова, будто с намеком погладила ладошкой свой живот, а затем устремила на меня хитрый взгляд, ухмыляясь. — Просто идеальный мужчина, правда?
Я настолько оторопела, что не сразу нашлась. Последняя фраза прозвучала с долей ехидства. Внутри раздулась буря негодования и гнева, рассыпая мою выдержку в прах.
— Я не домработница! — из всего, что она сказала, именно это возмущеннно вырвалось из моего рта, но на самом деле грузом легло другое.
Временно. Дориан сказал, что я здесь временно. Я не нужна ему. Совсем. Ему нужна она.
— Да тише, я поняла, — равнодушно сказала девушка, махнув рукой, и с энтузиазмом вернулась к поглощению еды. — Но пирог и правда очень вкусный.
Я несколько раз ошеломленно хлопнула ресницами. Держи себя в руках. Держи себя в руках. Но это оказалось гораздо сложнее, когда я вдруг красочно представила, как Дориан держит её за руку, целует в губы и гладит живот. А затем обнаружила, что не дышу. Позволив лёгким снова работать, я изо всех сил попыталась взять себя в руки и затолкать эту боль и глупое воображение на самое дно.
— На здоровье, — безэмоционально сказала и круто развернулась, собираясь уйти. — И да, — я зацепилась рукой за дверную раму и посмотрела через плечо. — Дориан прав, я здесь надолго не задержусь.
А после стремительным шагом ушла, направляясь обратно в комнату. Я даже сама удивилась, насколько сухо звучал мой голос. Но хватит. Пора смотреть правде в глаза.
Я не дура и намеки прекрасно понимаю. Необязательно было передавать их третьими лицами, мог же прямо сказать. Я мешаю ему. Я мешаю им. Значит, сегодня я уйду. Осталось лишь провернуть одно простое дело: получить ключи, чтобы открыть эту чёртову дверь.
* * *
Оказалось, заполучить ключи это не совсем простое дело.
Когда часы излучали почти девять, я уже была одета в свои старые постиранные блузку и джинсы, и сидела на краю кровати, глядя на аккуратно сложенную стопку вещей, которые мне купил Дориан. Забирать что-то я, конечно, не планировала и в какой-то момент даже решила, что моя затея чертовски глупая. Но, как только в воспоминания врезались вчерашние кадры, мои сомнения как рукой смело.
Но дело было не только в этом. Я не могу так больше продолжать. Все зашло слишком далеко. Я зашла слишком далеко. И дороги обратно уже нет. Поэтому, единственное, что я могу сейчас сделать — это оставить Дориана и позволить ему жить спокойной жизнью.
С этой девушкой, или с кем-то ещё. Но без меня.
Потому что для меня такой жизни уже не будет. Я знала это.
А он заслуживает большего. Гораздо большего.
Я не выходила из комнаты ещё примерно полчаса. А, когда наконец решилась, весь мой план, который я прокручивала в голове предыдущие несколько часов, просто разлетелся в пух и в прах.
Я струсила. Просто струсила, зная, что не смогу даже с достоинством посмотреть Дориану в глаза, не то, чтобы сообщить о своем уходе. Поэтому, я решилась на отчаянный шаг.
Уйти по-английски.
Почти подскочив от этой безумной мысли, я встала и пошла к двери, молясь всем богам, чтобы никто
