— А теперь раздевайся, — звучит жесткий голос Баева.
Кто-то громко охает, а Янка подскакивает на месте:
— Что? В-в смысле? За-зачем?!
— Догола.
Янка застывает, как статуя, прижав ладонь к горлу, и неверяще смотрит на Баева. Потом переводит взгляд на Стэна и его королеву. Шумский на Янку даже не смотрит, а Инга едва заметно пожимает плечами и отворачивается.
— Но… зачем, Артем? — Ее голос вдруг срывается на истеричный визг. — Что я сделала?!
— Ты нарушила правила, — ласково произносит Темный, и от этой «нежности» у меня волоски шевелятся на руках. Тело пронзает иррациональный, первобытный страх. Обхватываю себя руками, пытаясь хоть как-то успокоиться. Словно это я стою сейчас на месте Яны. И почему-то это намного ужаснее, чем когда тебя забрасывает грязью улюлюкающая толпа.
— П-правила, — с безнадежностью в голосе глухо повторяет Яна. Она белее мела.
— Правила запрещают принуждать, — безжалостным тоном продолжает Баев. — В посвящении участвуют только по своей воле.
— Но… но Стэн! — отчаянно восклицает Савицкая. — Стэн приказал, чтобы Мирка тоже была на вписке. Он ее заказал! Типа персональный подарок. Шумский сказал. Он даже заплатил! Я не могла…
Меня трясет от воспоминаний, но я заставляю себя не смотреть на Стэна. И так всю ночь будет сниться. Если выберусь отсюда.
Баев поворачивает голову к Стэну:
— Сколько?
— Сотка, — нехотя отвечает Шумский, отчего меня трясет еще больше.
Артем кивает, снова вынимает мобильник, утыкается в него и, не глядя на Янку, повторяет:
— Раздевайся! Или Петюня тебе поможет.
Краснов после этих слов устремляется к Яне, но та сама начинает расстегивать куртку. Глазам не верю, но она и правда раздевается!
Савицкая оглядывается на своих подружек, стоящих недалеко от бассейна, но к ней никто не подходит, так что куртку, свитер и джинсы ей приходится класть прямо на землю.
Она остается в кружевном розовом комплекте, который, наверное, стоит тонну денег. Кто-то из парней громко цокает языком — фигура у Янки идеальная, но многие стыдливо отводят глаза от Савицкой.
— Ныряй в бассейн, Яна, — приказывает Баев совершенно обыденным, а потому страшным тоном.
Зажмуриваюсь, мечтая только об одном: открыть глаза и не увидеть больше этого унижения, публичной экзекуции, которую устроил Баев. Он действительно Темный!
Но чуда не происходит — поникнув, Янка плетется к бассейну. Савицкая постепенно отдаляется от меня, но с каждым ее шагом я все отчетливее чувствую ее страх, как он сковывает каждое ее движение.
Как ей хочется умереть сейчас, лишь бы все это прекратилось!
Но Савицкая не сопротивляется, не говорит «нет», а обреченно бредет к бассейну, полному мерзкой грязи. Ногой Янка зацепляется за резиновый бортик, не удерживается и с размаху падает в бассейн, тут же с головой уйдя на дно.
Кто-то ахнул. Заторможенно смотрю, как Савицкая выныривает — она вся коричневой грязи, только глаза и видно.
— А теперь, главный этап посвящения, — безмятежно произносит Баев, пока подружки Янки и некоторые парни с ужасом таращатся на темную грязную фигуру в бассейне. — Первые десять человек, кто попадет в Савицкую, получат от меня ВИП-карты в «Рандеву».
Еще один ублюдок! Безжалостный, жестокий психопат!
Первыми в Янку бросают девчонки, которых, как и меня, привезли сегодня для развлечения Шумского и его компании. Света и Катька остервенело закидывают не сопротивляющуюся Савицкую. Потом к ним присоединяется ее подруга Лариса.
У меня все плывет перед глазами. Они же… да они же ее утопят!
Не выдерживаю. Выскакиваю из машины и едва не падаю на жесткий гравий, запутавшись в пледе.
— Стойте! — кричу что есть мочи. — Хватит! Прекратите немедленно!
Закашливаюсь — холодный воздух сковывает горло, но не обращая ни на что внимание, бегу к Янке.
Почти добегаю, когда меня останавливают:
— Жалко стало? — В голосе Баева слышу легкое удивление. А еще насмешку.
Да пошел ты! Такой же урод, как и они все! Психопаты гребаные!
— Прекрати все это! — тихо говорю. — Останови.
Я не прошу Артема, не умоляю, даже не смотрю на него. Вижу только измазанную в грязи Яну Савицкую и девчонок, которые еще вчера ей чуть ли не ноги целовали, а сейчас готовы были ее утопить в грязи.
— А не пожалеешь? — негромко спрашивает Баев.
— Нет, — дергаю головой. — Пожалуйста.
— Хватит!
Одного слова оказывается достаточно. Мои однокурсницы суетливо вылезают из бассейна, им даже протягивают шланг. Вероятно, чтобы помылись.
Янка, то и дело соскальзывая на дно, наконец выбирается из грязи и садится на траву, опустив голову.
Обвожу взглядом толпу: кто-то, как Шумский с Ингой и их дружками, презрительно смотрит на Янку и полуголых грязных девчонок, кто-то тихо переговаривается друг с другом и посмеивается, исподтишка снимая видос, а кто-то просто отворачивается, так же как и я, мечтая поскорее убраться отсюда.
Ни одного сочувствующего лица.
Стою на ветру, но мне все равно не хватает воздуха. Мозг отказывается анализировать случившееся.
Артем подходит к Савицкой и останавливается в нескольких шагах от нее:
— Ты больше не часть моей Семьи, Яна. Вне тусовки. Тебя не будет там, где есть я. Ты — изгой.
Смех и перешептывания смолкают — повисает гнетущая тишина. Кажется, воздух становится холоднее градусов на десять. Артем отворачивается и, не глядя ни на кого, направляется к своей машине. К Баеву тут же подлетает разъяренный Стэн. Он так долго сдерживался, а теперь его прорывает:
— Ты что здесь устроил, Баев?! Опустил Янку, и из-за кого? Из-за этой грязной наглой суки?! Совсем спятил, чувак?!
Я думала, что Артем сейчас врежет по морде Стэну, но тот меня удивляет:
— Извини, если испортил подарок. — Баев миролюбиво хлопает Шумского по плечу. — Я компенсирую.
— Компенсируешь? — дергается Шумский. — Да на кой ты за нее вписался? Она что… нет, только не это… — Стэн делает похабное движение бедрами, от которого меня мутит.
— Конечно не это, — терпеливо отвечает Баев. Из-за сильного ветра рубашка облепливает крепкий торс и рельефные мышцы на руках. Но, кажется, Артем не замечает холода. И никуда не торопится.
— А что тогда? — Стэн злобно зыркает на меня, явно прикидывая в уме, как со мной расквитается за сегодняшнее.
— Она моя поломойка, Стэн. А я не люблю, когда кто-то использует мой персонал без разрешения.
— Че? — не втопил Шумский, а мне чудится, что я ослышалась.
— Поломойка, Станислав, — повторяет Артем. — Поломойка, то есть уборщица. Она убирает у меня, чтобы чисто было.
Стоящая рядом Инга смеется:
— Артем, милый, я могу дать тебе контакты отличного клининга, спрошу у нашей домработницы. Вот уж не думала, что у тебя могут быть такие проблемы.
— Не стоит. Но спасибо за участие, Инга. Стэн, еще раз с днем рождения!
Баев отворачивается и дальше идет к своей тачке. Поравнявшись со мной, коротко бросает:
— В машину.
В «Ягуаре» я оказалась быстрее его хозяина.
Дорога к коттеджу Шумского остается за спиной. Не верю, что выбралась оттуда живой и почти невредимой. Там, правда, где-то валяется моя одежда, немного денег и телефон, но я ни за что не попрошу Артема туда вернуться.
Понятия не имею, куда мы едем. Баев молчит, на меня не смотрит. Я тоже отвернулась, бездумно пялюсь на пролетающие мимо дорогие дома местной элиты. А ведь я мечтала побывать хоть раз в одном из них. Больше не мечтаю.
Внезапно в машине раздается незнакомый мужской голос:
— Я вас слушаю, Артем Александрович! Добрый вечер.
— Степан, переведите, пожалуйста, сто тысяч на счет Станислава Шумского.
— Хорошо, Артем Александрович. Будут еще распоряжения?
— Нет!
— Хорошего вечера, Артем Александрович.
Не удерживаюсь и хмыкаю: судя по голосу, этот Степан раза в два старше Артема Александровича. Сто тысяч! Да уж, только попав в эту хваленую академию, я начинаю понимать, что на самом деле могут деньги. Абсолютно все. И никаких исключений!
