Принятое решение обостряет восприятие: я весь оголенный нерв, пущенная стрела, взведенный курок, занесенный меч, жаждущий крови, и только это позволяет мне в последний момент среагировать на происходящее.
Большое черное пятно вырастает из ниоткуда прямо в двадцати метрах от капота, я не успеваю сбросит скорость, выкручиваю руль, тачила прыгает по ухабам, экстренное торможение, меня подбрасывает и удар.
Остановился.
Тишина.
Ебать, что это было? Грудак ходит ходуном. Во рту в который раз за день металлический вкус крови, лопнула от удара о руль прокушенная Ингой губа. Проверяю языком зубы. Целы.
Фары слепо смотрят в кусты мутным светом, с щелканьем включаются дворники, пищит на автомате включенный поворотник, и только, сука, подушки безопасности проигнорировали происходящее.
У меня вырывается нервный смешок.
Курить.
Вылезаю из тачки, почти по щиколотку проваливаясь своими белоснежными джорданами в чавкающий рыхлый после дождя отвал земли. Оглядываю канаву, в которую съехал, выбираюсь на обочину, чтобы набрать Рэма, и вижу — в дымке тумана на той стороне дороги стоит и невозмутимо смотрит на меня огромный лось. Бля. Лось. И я начинаю ржать.
Это пиздец, я мог сдохнуть, не доехав до Инги, не разобравшись, какая мразь это сотворила с нами, потому что… Лось.
Под звон в пустой голове шарюсь по карманам в поисках зажигалки и сигарет. Затягиваюсь и подставляю полыхающее лицо мороси парящей в воздухе. Звоню, отгоняя жирных и наглых, как мессершмитты, лесных комаров.
— Вытащи меня из канавы, геолокацию сброшу.
— О, нет, брат. Я соображаю, как никогда ясно.
Сейчас заодно и задам пару вопросов Рэму.
Глава 22
Демон
Скоро рассветет.
Я снова торчу под окнами Воловецкой.
Там темно. Спит. И только я, сука, спать не могу.
Потому что неправильно, когда она спит отдельно.
Раньше я довольствовался несколькими ночами в неделю, мне и тогда было мало, но теперь я не готов идти на такие жертвы.
Когда я во всем разберусь, подобной демократии придет конец.
Спать будет рядом. И есть. И, блядь, на йогу свою ходить со мной.
Поспи, Инга. Недолго осталось.
Лютое бешенство от безысходности уступает место холодной ярости, мозг работает на всех уровнях. Определить, уничтожить, забрать Ингу себе и как можно быстрее.
Я все еще на взводе, но уже на рельсах разума.
В голове складываются и разрушаются пазлы картины того, что это, блядь, за хрень случилась полгода назад. Событие за событием, эпизод за эпизодом, кадр за кадром будто под счетчик метронома пролистываю воспоминания, поражаясь, как удачно кто-то выбрал время и место, чтобы реализовать свою сучью задумку.
И сколько нестыковок торчит из всех щелей, если хоть немного задуматься.
Свой посильный вклад в разрушение всего я отодвигаю пока на задний план. То, что я — двинутый мудак, не повод отказываться от Воловецкой. Эта гребаная теория про то, что ей будет лучше без меня, лишь на секунды всплывает в голове и тут же в корчах издыхает.
Нахер. Не будет. Как и мне без нее — каюк.
Потом искуплю.
Сначала разобраться.
Какая-то мразь влезла своими грязными лапами и все разрушила.
Зачем? Кто? Как?
— Демон, — Рэм смотрит на меня, как будто я — шизофреник на галоперидоле. — Ты чего? Да я, блядь, последний узнал, что Инга перевелась. Даже не помню от кого, от Маськи, кажется.
Но под моим взглядом не тушуется.
— Инга — отличница на стипендии, звезда факультета, — напоминаю я, вглядываясь в лицо друга. — И вдруг переводится. Тебя это не насторожило?
— Брат, после всего я вообще насрал на нее, — честно признает Рэм. — Пусть хоть на свой Сахалин возвращается. Я пару раз видел ее возле твоей тачки, которую ты мне оставил погонять, и все. Может, имя на слуху было какое-то время, но я не вдавался. Она больше не наша. Пацаны ее обсуждали. Каримов вообще в шоке был. Он же ее фанат, блядь. Инга ему какую-то хуету нужную в два счета перевела, когда он мудохался неделю.
Я знаю Рэма с детства. Не врет. Он не понимает, зачем я вообще в это лезу опять, но не врет. Ему не нравилась Инга, на то есть причины, но пока она нравилась мне, Рэм не влезал.
— И тем не менее она перевелась, — высекаю.
— Ну, может, с тобой не хотела встречаться…
— Ага, и караулила у моей машины, — тыкаю носом в его же слова.
— Ебать, да не знаю я! — психует он. — Воловецкая мне больше не интересна. Я о ней до того, как привез к тебе, и не думал больше.
— А я, блядь, думал, — кулаки сжимаются и разжимаются в поисках шеи, которую можно сдавить. — Каждый божий лень. Каждую ночь.
Рэм смотрит на меня почти в ужасе.
Ага, представил?
Он через это проходил. И хрен знает, прошел ли. Может, тоже до сих пор таскается на Красноармейскую.
Мне его путь нихуя не нравится.
Моя девочка останется со мной.
Рэм прикуривает сигарету и, плюхнув задницу на капот, о чем-то задумывается.
— Маська сказала, у нее были проблемы с преподом, — выуживает он из памяти уже известную мне информацию.
— Да, — киваю. — Он предлагал ей трахнуться за допуск к сессии.
— Ну и дала бы, — пожимает Рэм плечами. — Все равно этим зарабатывает.
Бью его в живот раньше, чем понимаю, что делаю.
Рэма складывает пополам. Оказался не готов. Уроки проходят зря. Ждать удара нужно не только на тренировке.
Задохнувшись сигаретным дымом, кашляет, но предъяв не кидает.
— Я просил на эту тему рот не открывать? — выцеживаю.
Еще полгода назад предупредил, что тем, кому дороги зубы, лучше не вспоминать при мне об этом.
— Ты совсем, что ли? — сипит Рэм.
— Просил? — вдох-выдох, чтобы
