Но и тогда в Тайпанове чувствовалась сила. В Максе всегда горел негасимый огонь. При любом напряженном раскладе его глаза заливало красным. Это все, что понимала про него. Причем Кир всегда отзывался о товарище со сдержанным смехом. Правда закрадывались мысли об их внутреннем противоборстве, но было не до этого. Я купалась в новых отношениях, мне было плевать.
Но теперь знаю другого Макса.
— Не скоро. Тут непредвиденные обстоятельства возникли.
Это взрывает меня. Волна закручивающей злости разматывает по кругу. У него все время обстоятельства. Все время должен уезжать! Что за дурацкая должность? Где он привязан, как цепной пес? Что это? И мне что делать, если на поверхность всплывает такое???
— Ты нужен тут! — впервые безжалостно припечатываю. Мне все равно что там у него. Он не имеет права уезжать так надолго. — Сколько можно уже пропадать? Я тебя сколько не видела? Почему ты такой, Макс? Думай обо мне тоже! — почти кричу в телефон.
— Я думаю, Ник, — спокойно говорит он, а меня еще сильнее заводит. — Я думаю постоянно. Не кричи, — уговаривает равномерно. — Ника, выслушай меня.
— Не хочу слушать! — потеряв терпение, ору на Макса. — Не хочу! Я хочу, чтобы ты приехал.
После истошного крика повисает напряженное молчание. Слышу отрывистое дыхание Макса. Он так тяжело перерабатывает кислород, что кажется задыхается. Глухое откашливание и вновь тишина. Ругаю себя за то, что перегнула, но я не могу справиться. Меня колотит и растаскивает на кровавые куски. Так плохо, что не понимаю, как выйти из этого состояния. Да что же такое? Сколько можно надо мной издеваться? Я им кукла безвольная? Тянут меня в разные стороны, как шерстяную кофту, которой каждому нужно укрыться.
Я не могу…
Я не могу-у-у!
— Дай еще немного времени, Ник, — в звенящей тишине произносит Макс. — Я тебя прошу. Слышишь? — дыхание становится прерывистым и тяжелым. Слышу на заднем плане возникает грубый мужской голос, что им пора и бряцанье железа фоном идет. Теряюсь. — Ника. Ника. Ты слышишь меня? Потерпи еще. Я… Я все исправлю. Просто дождись меня.
В этот момент решаюсь вывалить правду. Мне кажется, что я Макса долго не увижу, поэтому возникшая мысль бьется в висках со скоростью взмахов крыла колибри. Я в отчаянье. Он должен знать. И я если не начну понимать в чем дело, вряд ли живой останусь морально.
— Макс, — сдерживая слезы, решаюсь. — Кир сказал, что ты его подставил. Что он из-за тебя… Что ты его там… Специально все подстроил… И… он был убедителен. Я не знаю, что мне делать. Не знаю! Слышишь?!
В трубке повисает страшное молчание. Я же замираю и тухну. Почему он не сопротивляется? Почему говорит, что это не так? Почему ни слова в ответ? Только не это. Пусть что-то скажет, иначе…
Иначе все.
Господи, пожалуйста. Пожалуйста…
Он что-то говорит, но я плохо слышу. Кажется, кого-то просит о пяти минутах. Не различаю. Через трескучий шорох раздается его хриплый голос.
— Ты поверила?
Зачем… Зачем он так…
Самое стыдное то, что я почти поверила в слова Кира. Слишком много совпадений. Слишком. Как же быть? Признаться? Да дура я! Мое затянувшееся молчание служит ответом. Щипаю себя за ногу, чтобы вернуться с неба на землю. Хоть как-то понять, что я тут, что не погибла еще окончательно.
Боль отрезвляет. Она возвращает меня. Схватив себя рукой за горло, пытаюсь выдавить слова.
— Я не знаю. Он много чего рассказал о тебе. Кто ты, Макс? Кем ты работаешь? Кто ты такой, черт возьми!
— Ника, я дам тебе ответы на все вопросы. Но для этого тебе нужно меня дождаться. Все, что нужно пока знать, что я тебя люблю! Ни один не будет так подыхать по тебе. Ни один! Я блядь всех переплюнул в больной зависимости. Ты моя! И если этот уебок смог пошатнуть тебя, я клянусь… Клянусь своей никому ненужной жизнью, что верну тебя. И сам вернусь. Даже если мне потребуется разнести этот ебаный ад, в котором сейчас пребываю. Я вернусь и заберу тебя. Поняла? Ты поняла?
— Я поняла, — выкрикиваю раньше, чем он закончит. — Я слышу тебя.
— Моя любовь к тебе… — тормозится с эмоциями, но это не делает его речь менее проникновенной и бьющей в самое сердце. — Она навсегда. Ты… Ты все, что есть у меня. Я так к тебе шел, Ника-а-а… Блядь… Я так к тебе продирался сквозь ебучее время… Сук-ка… Ненавижу… Ненавижу его… Он первым тебя отнял у меня… — я замираю, потому что впервые слышу откровение. — Я приехал, а ты уже с ним. Как не сдох тогда, не понимаю. Люблю. Люблю! Я тебя люблю!!! — рубит так внушающе. Отрывисто и остро падают слова, словно отсекают и вновь наполняют смыслом. — Скучаю, малышка. Так сильно, что…пиздец невыносимо. Дождись меня, Ник. Дождись меня!
И все.
В трубке звучит звук сорванного звонка.
Все…
Спустя время.
— Я считаю, что нам нужно снова пожениться.
— А я нет.
— Вероника!
Отодвигаю стул, намереваясь выйти из этой сраной кофейни, куда позвал Кир. Скрежет стула привлекает внимание посетителей. На нас начинают оборачиваться. Кир шипит и призывает сесть обратно. Недовольно приземляюсь на мягкую поверхность и упрямо смотрю на Кирилла.
— Я не хочу, — упрямо талдычу. — Я вообще не желаю связывать себя узами брака с кем бы то ни было.
— Ты озверина напилась, что ли? — кривится Кир. — Со стороны себя видишь? Еще немного и пена польется.
Втягиваю губы в рот и отворачиваюсь. Слепо смотрю в окно. Наплевать что говорит. Просто наплевать. Долгое время ходит, следит за мной. Блюдет образ жизни. Мне кажется, что он считает, что я слабоумная. Проверяет холодильник, спрашивает каждый день тепло ли я одета. Надоел.
Кир то в городе, то пропадает на время. Но даже когда он далеко, постоянно звонит. Не знаю куда ездит, не спрашиваю об этом. Вижу только, что с каждым разом возвращается все мрачнее. Будто грызет его что-то. Он стал более задумчивым, раздражительным и резким.
В последнее время он одержим идеей восстановления отношений. Проходу не дает. Ему очень нужно, чтобы я вновь вышла за него. Зачем?
— Мне пора, — сухо оповещаю. — Нужно к работе подготовиться. Шеф требует годовой отчет. Время перерыва заканчивается.
— Отвезти?
— Пройдусь. Тут идти сто метров.
Кир тарабанит пальцами по столу и смотрит, не моргая. Устало вздыхаю. Как же надоело…
Все. Больше не работает ни давящий взгляд, ни скрежет зубов. Ни черта это не работает. Я умерла. Внутри сухота и чернота. Эти двое
