детстве не увлекалась. Читала в основном фантастику. Тем не менее, откуда то знала, а может быть просто догадалась: Уа — та- Уа — спутница Чингачгука большого змея. Ункас — их сын."Ты у нас девочка — Ункаса"- мысленно повторила слова Юрия. И ей представилось, отчетливо представилось. Они втроем сидят у высокого костра. Языки пламени, лижут дрова, дрова потрескивают. Оранжевые искры улетают вверх, к ночному небу. За кругом светом от костра — темнота. За ней, чернота — загадочная и таинственная. Но, не страшная. Совсем не страшная. Они могикане. Им хорошо у костра. Вместе. Наивно быть может, но ей так представилось….
* * *
В большой кастрюле закипела вода, на кухне стало жарко, Юрий настежь распахнул окно. Любопытный воробей уселся на карниз, склонил голову, заглянул сквозь тонкую занавеску. Потоптался на месте, стукнул клювам по карнизу, вспорхнул и улетел. — Птичка на нас не обиделась? Ругалась, как будто. — спросила Маша, обеспокоенно заерзав на стуле. — Нет, Машуль, воробышек не обиделся. И не ругался. Он на своем воробьином языке, попросил: когда остынет цыплячья каша, не забыть поделится с ним. Мы поделимся, нам не жалко. — не задумываясь, объяснил поведение воробья Юрий. Маша перестала ерзать, замерла на мгновение, а после, восхищенно выдохнула:- Дядя Юра, ты понимаешь птичий язык… Я тоже хочу научиться… — Непременно научишься, — пообещал Юрий, убавил газ, бросил в кастрюлю несколько лавровых листов, добавил горошины черного перца. Высыпал в кипящую воду подготовленные лисички. Вскоре, кухню заполнил густой запах вареных грибов. — Пару минут и откинем на дуршлаг, иначе переварятся. — Юрий заглянув в кастрюлю, взглянул на Машу, затем на Любу, улыбнулся, — девушки, можете начинать подготавливать секретные ингредиенты для мороженого. Маша спрыгнула со стула. — А где их брать? Индридиенты? Люба рассмеялась, подошла к шкафу, открыла дверцу:- Ингредиенты возьмем в холодильнике, Машунь, а сначала поищем подходящие емкости. Достала с полки керамическую плошку, передала дочке. Затем, вынула две глубоких миски, металлическую объемную полусферу, сотейник с длинной ручкой. Достаточно емкостей. — Юр, что-то я не вижу миксер для взбивания. — Нету миксера, Любаш. Но точно есть венчик. Утром тесто для блинов размешивал. Им и взобьем белки. Я самый лучший в Мире взбивальщик белков. В детстве, у бабушки в деревне, мы с Ромкой частенько взбивали безе. Обычной вилкой. По очереди. Лихо навострились. Он прикрыл кастрюлю крышкой, понес к раковине, придерживая крышку слил воду, высыпал лисички в дуршлаг. — Ну вот, вечером обжарим с лучком, добавим сметаны и будет красота. — Красоты намечается много, мороженое еще, и фиг вам. — философски подметила Маша. — Не поспоришь, — согласился Юрий. Люба отделила желтки от белков, плошку с желтками поставила перед дочкой. Вручила Маше деревянную ложку:- Нужно как следует размешать, Машунь, не спеши, торопиться некуда. В полусферу, к белкам, добавила заранее отмеренный сахар, передала Юрию. Тот, погрузил в подогревающуюся на плите большую сковороду, на половину заполненную водой, взял металлический венчик, принялся интенсивно взбивать белок. Интенсивно, но без каких-то особых усилий. Венчик казалось, самопроизвольно приходит в движение в сильной руке. Сотейник с молоком поставила на свободную конфорку. Лишь бы не перегреть, на процесс взбивания белка засмотревшись. Ловко получается. Наверняка, он такой же ловкий в своей профессии. Когда спасает людей. А ведь его, Юрия Ангела, совершенно невозможно представить в деловом костюме, сидящим за массивным столом, в кабинете. Он наверное задохнулся бы там. Ему подходит быть врачом. Именно врачом, никем другим. И она, озвучила свои мысли. Так и сказала: Юр, ты наверняка очень хороший врач. Тебе даже внешне идет твоя профессия. — Вроде бы, неплохой, Любаш. Хвалят иногда, благодарные пациенты. Мы с Ромкой еще в начальных классах решили, что поступать будем в Медицинский. Наш прапрадед был земским врачом, прадед — военврач, дед — терапевт. Отец династию правда прервал, закончил Баумановский. Мы с братом — возобновили. Династию врачей. Скорую выбрали будучи студентами, в хирургии с нашим ростом делать нечего, в терапии было неинтересно. Сначала вместе с братом работали на линейной подстанции, потом он перешел в Медицину катастроф, а я, через год после него, перешел в бригаду анестезиологии и реанимации — к тяжелым пациентам. Работа — с огромной сумкой укладкой за спиной, с дефибриллятором и аппаратом ИВЛ в руках. Но другой, мне не нужно. Не вижу себя ни в какой другой. Он не хвалился, не рисовался, он просто рассказывал. А она, слушала и откуда-то понимала, что за этим просто рассказом, не один десяток спасенных жизней. И…. Гордилась им, Врачом Скорой помощи, Юрием Ангелом. Молоко конечно же перегрела…. Минут через двадцать, приготовленное совместными усилиями мороженое, отправили охлаждаться в морозильную камеру. Правда в форму мороженого попало на четверть меньше, чем получилось изначально, потому как Маша с Юрием, слишком активно пробу снимали, сперва чайными ложечками, а потом и вовсе, кто-то из них, потихоньку чайные ложки на столовые заменил. Столовыми принялись орудовать. Если бы не отобрала, пожалуй все бы съели. Пытались протестовать, утверждали, что не распробовали. На протесты не поддалась. Рассмеялись и отправились умываться. Сладкие усы от мороженного отмывать. До сумерек еще далеко, но вечер о себе напомнил. Позолотил макушки деревьев, удлинил тени. Паранойя. Все хорошо, а внутри шевельнулась, что-то. Похожее на дурное предчувствие. Не поддаваться. Пусть идет прочь. Все хорошо…
Дочка и Юрий, заняты важным делом — каркас для вигвама сооружают. Вернее, сооружает Юрий: тонкие рейки одинакового размера воткнул под углом в грунт, получилась шестигранная пирамида, заматывает сверху толстой веревкой, а Маша, возле него крутится. Люба покачивается в полотняном гамаке. Поддалась на уговоры строителей вигвамов: отдохнуть. Вот теперь праздно бездельничает. Наблюдает за возведением жилища индейцев. Думает о своем. Когда она замирая от ужаса, быть разоблаченной дотошной прислугой, или самим Герасимовым, готовилась к побегу, ей казалось: главное вырваться, исчезнуть, раствориться. Лишь бы подальше от этого ада. Надежда на избавление от мучительного кошмара наяву, была огоньком зажженным от последней спички в коробке: спасительным огоньком разгоняющим липкий мрак. Теперь она понимает, план ее, еще вчера казавшийся таким логичным, не выдерживает никакой критики. Не удалось бы долго скрываться. Однозначно, не удалось бы. да. Нашли бы. И она, не смогла бы противостоять. В одиночку. Без поддержки. Вселенная сжалилась, послала ей Ангела…. Настоящего. Для Гаврилова, вопрос жизненной необходимости, вернуть их назад. Для того, чтобы компанию прибрать к рукам со временем. Он не сомневается, что у него получится и бизнес к нему перейдет. Сейчас его останавливает возможность вмешательство отца, он выжидает своего часа. Тешит себя
