что я тоже жалею о случившемся, хотя во мне не было ни капли сожаления. Я мог бы до конца своей гребаной жизни оставаться в тугой киске Оливии.
Надо мной послышался шум техники, и я наклонил голову, напряженно вслушиваясь. Мы с Гриффином оба работали на стройке во время учебы в университете, и я сразу узнал звук шлифовальной машины. Промелькнула мысль подняться на третий этаж, но я отказался от этой идеи. Оливия не хотела ни видеть меня, ни разговаривать со мной. Черт, мне повезло, что она вообще не попросила меня съехать. Я понятия не имел, смогу ли писать в другом пансионе или отеле, и мне не хотелось это выяснять. Может быть, гостиница Оливии и не была лекарством от моего писательского блока, но что, если это так?
Мой желудок издал еще одно громкое урчание, и я сунул телефон в карман, прежде чем спуститься вниз. Пойду перекушу, а потом продолжу писать.
Я едва успел сбежать по лестнице, как в фойе появился Лютер.
— Привет, Бен!
— Привет, приятель. Как прошел день?
— Отлично. У нас была контрольная по математике, и я ошибся только в паре вопросов, — довольно сообщил Лютер.
— Молодец. — Я не мог перестать ерошить его волосы, как какой-то гребаный папаша из сериала. Но, памятуя о его отце, я хотел, чтобы Лютер чувствовал поддержку хотя бы от одного мужчины. — Мне нравится твоя юбка.
— Спасибо! — Лютер крутанулся, темно-синяя юбка взметнулась вокруг его костлявых коленей. — Как сегодня идет работа над книгой?
— Прекрасно, — ответил я.
Лютер ухватился за перила лестницы и откинулся назад, позволяя своему телу мерно покачиваться из стороны в сторону.
— Э-э, ты не мог бы мне кое в чем помочь?
— Конечно, — тепло заверил я.
— Я хочу приготовить ужин для мамы в качестве сюрприза, но мне нельзя пользоваться плитой без присмотра взрослых. Может быть, ты побудешь моим взрослым?
— Без проблем, — легко согласился я.
От его счастливого взгляда мне вдруг стало тепло на душе. Лютер взял мою руку и крепко ее сжал.
— Спасибо, Бен. Мама очень много работает, и я хочу сделать для нее что-нибудь приятное, потому что она очень хорошая мама.
Все еще держа за руку, он повел меня на кухню. Я устроился за островом, пока Лютер открывал шкаф.
— А что у нас в меню на ужин?
— Томатный суп и жареный сыр, — отозвался Лютер. Порывшись в холодильнике, он достал две банки супа и поставил их на стойку.
— Ты раньше готовил? — спросил я озабоченно.
— Нет, но разве это может быть сложно? Я видел, как мама все это делает, миллион раз. — Он заколебался. — Но если ты хочешь помочь, я не против.
— Я с радостью помогу, но должен предупредить тебя, что не умею готовить, — заметил я.
— Совсем? — изумился Лютер.
— Ага, — кивнул я.
— Мама сказала, что научит меня готовить, как только закончит ремонт. Твоя мама не учила тебя готовить? — поинтересовался Лютер.
— Не учила.
— Почему?
— Она была очень занята, — пришлось соврать мне.
Лютер достал сыр и масло, а затем взял хлеб из кладовки. Я присоединился к нему у стойки.
— Что мне делать?
— Ты можешь открыть суп, — предложил Лютер и протянул мне консервный нож из ящика. Он взял кастрюлю и сковороду из шкафа рядом с плитой, а затем усмехнулся. — Готов приготовить лучший в мире томатный суп и бутерброды с жареным сыром?
— Определенно готов, — ответил я.
Лютер рассмеялся, и я ухмыльнулся ему.
— Давай сделаем это, приятель.
Оливия
Я выключила шлифовальную машину, сняла маску и нахмурилась. До меня донесся характерный звуковой сигнал, я пронеслась по комнате и открыла дверь. Страх бился в моей груди, как стадо буйволов. Сработала пожарная сигнализация.
Я стремглав бросилась вниз по лестнице, едва не упав с нее в спешке. Почувствовав отчетливый запах дыма, я с учащенным пульсом рванула через столовую на кухню.
— Лютер! Ты…
Не веря своим глазам, я застыла на месте, глядя на сцену в заполненной дымом кухне. Лютер стоял на стуле, размахивая полотенцем для мытья посуды, пока Бен бросал дымящуюся сковороду в раковину и открывал окно. Брызги крови заляпали его грудь и живот, и от возобновившейся паники мое сердце снова забилось в бешеном ритме.
— Бен! — Я подбежала и схватила его, развернув, чтобы посмотреть на грудь. — Ты ранен? Откуда кровь?
Внимательно присмотрелась к нему. Кровь была больше оранжевой чем красной.
— Я в порядке, — быстро сказал Бен. — Это, э-э томатный суп.
— Много томатного супа, — провозгласил Лютер, перекрикивая звук пожарной сигнализации. Он посильнее взмахнул полотенцем, а потом обрадовался, когда сигнализация прекратила свой пронзительный писк. — Наконец-то!
Лютер спрыгнул со стула.
— Привет, мама.
— Привет. Что происходит? — Я заглянула в раковину. Почерневший кусок в центре все еще дымящейся сковороды мне распознать не удалось. — Что это?
— Сэндвич с жареным сыром, — сообщил Бен.
— Сэндвич с жареным сыром, — тупо повторила я.
— Мы готовили для тебя ужин, — пояснил Лютер.
Я уставилась на кастрюлю с томатным супом, который все еще бурлил. Моя новая плита утопала в оранжевых брызгах супа, а расплавленный сыр прилип к одной конфорке. На стойке лежал хлеб, наполовину намазанный маслом, еще больше брызг супа и ломтики плохо порезанного сыра.
— Сюрприз, — сказал Бен.
Я уставилась на него, потом на Лютера, потом снова на беспорядок, и тут начала нервно хихикать.
— Вау… э-э-э… спасибо?
Лютер обнял меня за талию и уткнулся головой в мой живот.
— Я думал, что смогу приготовить еду, потому что много раз видел, как ты это делаешь, но потом суп почему-то взорвался, а Бен сжег бутерброды с сыром.
— Не выдавай меня, приятель, — упавшим голосом проговорил Бен.
Лютер рассмеялся.
— Я попросил Бена помочь мне приготовить ужин, но он ужасен в готовке.
— В свою защиту скажу, я
