С ума опять сводишь!
Оплетка руля под пальцами опасно потрескивает.
— Папочка, я больше не буду убегать, — виновато тянет дочка. Видимо, решила, что молчу или скупо отвечаю, потому что злюсь на ее поступок. — Я обещала Любовь.
— Правильно говорить Любови. То есть тете Любе, — на автомате поправляю. — Мне тоже пообещай.
— Обещаю телпеть всех-всех плотивных нянь. А ты плигласишь Любовь к нам домой? Я ей иглушки свои покажу.
— Обязательно, дочь.
Ни в какую Любу тетей не хочет звать.
— Куда мы едем? — вертит головой.
— Кузю врачу покажем. Вдруг он заразный.
— Он не залазный! — пугается.
— Это врач пусть решит. Ничего плохого ему там не сделают. Максимум витаминку дадут.
— Ладно, — успокаивается. Крутится в кресле, пытаясь разглядеть притихшего щенка. — Не бойся, Кузенька, влач тебе ничего плохого не сделает, только витаминку даст.
Остаток дороги Таська болтает без умолку. Повеселела. И как будто ничего не было.
Ее болтовня отвлекает от омерзительных картинок, где Любовь наедине с мужем. Отдается ему так же горячо и страстно, как отдавалась мне в лифте.
Приезжаем в ветеринарку. Приметил я одну в нашем районе. Как знал, что пригодится.
— Ну что, дружок, — вытаскиваю дрожащего щенка из машины, — идем сдаваться. Тась, а почему ты его Кузей назвала?
— Так глязный же как домовенок Кузя, — с выражением «ну ты, батя, и глупый» отвечает дочь.
— Ясно.
Смотрели как-то с Таськой мультик. Она потом по комнатам бегала, нашего домовенка искала, звала. А потом вообще что учудила — печенье на кухонном столе разложила. Для Кузи, говорит. Дня три лежало, потом я по-тихому убрал, дочь не заметила — забыла.
А теперь вот — завела себе домовенка. Натурального.
Главное, чтобы к Кузе еще Нафаня не добавился. Хотя в данном случае никто с моим мнением, увы, не считается.
Почти час ждем своей очереди. Кузя постепенно осваивается в новом помещении. Обнюхивает мебель, чужую обувь. Знакомится с котами, которые бродят свободно по коридорам и кабинетам больнички. Они дружелюбные, даже не фыркают, видимо, привычные.
Таська и их тискает. Закрываю глаза на ее вольность. Успокаивает то, что в ветклинике животные чистые и не заразные. А вот наш щенок — под вопросом.
Мариванна частенько говорила, что ребенку нужны домашние животные. Для общения. Для выработки иммунитета.
Я отнекивался, искал причины почему нет. Потому что хлопоты по уходу и содержанию животного тоже лягут на мои плечи. А мне дочки хватает.
И вот, нежданно-негаданно завели питомца.
В моем представлении это должно было случиться иначе.
Во-первых, как минимум через несколько лет, чтобы Таисия могла сама за ним ухаживать.
Во-вторых, не с улицы же бездомыша брать.
Мы бы с Тасей выбрали день, поехали в питомник, выбрали бы там красавчика или красавицу. Может быть даже с документами пафосное, капризное животное.
А теперь мне придется мириться вот с этим чудовищем непонятной породы.
— Тась, а ты уверена, что у Кузи нет хозяйки? Может быть, его кто-то потерял и сейчас ищет, переживает, плачет? Ты где его нашла?
— Нет у него никого. Он под лавочкой лежал и плакал. Никто его не искал, — вздыхает так тяжко и правдоподобно, что я верю. — Он тепель наш? — вглядываются в мое лицо ясные голубые глазенки, полные надежды.
— Наш. Но если найдутся хозяева, придется отдать, ладно?
— Ладно, — бурчит. — Хоть бы они не нашлись.
Глава 26
Рядом с нами на диванчике бабулька сидит с котомкой. Оттуда выглядывают выпуклые испуганные глаза, длинный нос и острые уши с кисточками на кончиках. Какая-то собачонка с заявкой на породистость. Тоже страшная.
— У-у, какая… — заглядывает в бабкину котомку дочь. — Это собака?
— Собака, деточка, собака.
Что женщина, что псина — одинаково трясут головами.
— Как ее зовут? — не отстает любопытная кнопка.
— Чапа.
— Она заболела?
— Животик ее беспокоит, — бабка гладит морщинистой рукой с узловатыми пальцами голову собаки.
— А у меня тоже тепель есть собака. Кузя, — хвастается. — Вот, — поднимает щенка, прижимая его спиной к своей груди.
Так, платье отстирается или сразу выкидывать?
— Он не залазный. Мы за витаминками ему плиехали.
— Мгм, — скупо улыбается бабулька.
Она за свою тварь переживает, какое ей дело до чужого щенка.
Их приглашают в кабинет.
Следующие мы.
Сотрудницы ветклиники — сплошь молодые девчонки. Снуют туда-сюда по холлу, глазками стреляют, улыбаются.
Ждем приема.
Кручу в руках телефон. Уже жду звонка от Любы. Или ей нечего мне сказать? Или по этикету нужно выдержать сколько там — день, три? Не помню.
Тормоз ты, Вершинин. Мог бы сам взять у нее номерок.
Ага, и поставить ее под удар перед мужем. Нет уж. Нет номера — нет повода компрометировать.
Остается ждать. Это у нас с Таськой уже вошло в привычку.
Люба, к черту этикет. Просто позвони.
Наконец бабулька со своей Чапой выходят. До дверей их провожает одна из девушек, дает рекомендации.
— Проходите, — приглашает нас в кабинет симпатичная рыженькая девушка в белом халатике. На вид чуть больше двадцати. — Сюда пациента, — указывает на застеленный чистой одноразовой пеленкой стол.
Водружаю на него нашего Кузю. Сидит послушно, куцым хвостом виляет, черными глазками-бусинами на всех поглядывает. Чувствует, что место хорошее, не обидят. Но бдительность не теряет.
В кабинете есть еще одна девушка, постарше. Сидит за другим столом, заполняет карточку.
— Так, кто тут у нас? — мило щебечет рыженькая, вызывая у нас с Таськой улыбку. — Щенок? Как его зовут?
— Кузя, — гордо отвечает маленькая хозяйка.
— Приятно познакомиться, Кузя. На что жалуется Кузя?
— Нашли на улице, — теперь отвечаю я. — Что с ним делать? У нас прежде собак не было, понятия не имеем как теперь с ним уживаться.
— Вы решили его оставить себе или взять на передержку?
Я бы хотел на передержку, но Тася настроена решительно.
Приходится с несчастным видом выдохнуть:
— Себе.
Дочь кивает с важным видом:
— Мы делаем доблое дело.
— Какие вы молодцы! — хвалит рыженькая. — Мама не будет против? — спрашивает Таську.
Та-ак, этот приемчик я знаю. Проходили. Девушка через малявку прощупывает почву — есть ли у нас мама в принципе. И в случае отрицательного ответа начнется кадриль папы.
— Мама не будет плотив, — уверенно заявила Таська. Она тоже поняла ход рыженькой и включила «дочьпротив». — Ей Кузя понлавился. Она сказала, что он очень милый.
Не понял. Это кто сказал, что Кузя милый? Какая мама? Любовь?
Зато ветеринар поняла все правильно и потеряла ко мне всякий женский интерес.
— Какая у тебя прическа красивая, — хвалит Таську.
— Мама заплела, — хвастается.
Так-так, «мама». Ты чего моей дочке наговорила? Или это Таисия придумала?
Прищурившись, задаю немой вопрос дочери. Опускает глазки, невинно хлопая ресницами.
Придумала.
— Какого размера пес наш будет? Нам бы знать, к чему готовиться.
Девушка хихикает. Видимо, мой обреченный вид ее забавляет. Вторая тоже улыбается, поглядывая на нас с Таськой с интересом.
— Так, посмотрим.
Щенка оглядели со всех сторон, заглянули в пасть и даже под хвост.
— Мама скорее всего беспородная, среднего роста, папа-подлец. Чуть-чуть еще подрастет, будет вам звоночком.
Это она по хвосту и тому, что под ним, определила?
— Чистый двортерьер, да?
— Да-да, чистокровный. Красавчиком вырастет.
— Из этого? Красавчик? — с сомнением смотрю на щенка.
— Сейчас мы его осмотрим, проверим, помоем, прививки поставим. Можете подождать в холле, а если желаете — у нас есть магазин, где можно приобрести все для щенка. Наши девочки проконсультируют.
— Желаем.
— Наташа, проводи.
Улыбчивая Наташа отложила бумаги, проводила нас в другое крыло ветклиники.
