— Она немного пошутила, любит дурить людей. Мне очень жаль, сэр, она иногда заходит слишком далеко. Мы здесь обычная обслуга. Уильям нанял нас только на день. Мне очень жаль.
Уильям смотрит на нас, и я чувствую, как его взгляд впивается в меня. Тащу Третью, слушая как она шепчет извинения по пути на кухню. В ту минуту, когда мы выходим, я поворачиваюсь к ней.
— Зачем ты это сделала?!
— Потому что он держит нас здесь против нашей воли! — кричит она, размахивая руками. — Я не хочу находиться здесь! Все вы перестали бороться и делаете так, как он велит! Он болен, ты меня слышишь? Никто не держит девушек против их воли, если только он не больной.
— Я не перестану бороться, — шиплю я, подходя ближе. — Просто я делаю то, что нужно, поэтому я и не заперта в подвале. Как ты думаешь, мы найдем выход из этого места, если продолжим совершать ошибки?
— Ты не собираешься искать выход, — рычит она, слегка пихая меня. — Здесь нет никакого выхода.
Я сжимаю свои зубы, отчаянно пытаясь сохранить свой гнев в узде.
— Ты не знаешь, что...
Прежде чем я успеваю сказать что-либо еще, заходит Билл. Он в ярости останавливается рядом с Третьей, с силой хватая ее за руку. Она плачет и дергает руку, но в этом нет смысла. Он не отпустит ее.
— Твоя выходка была глупа. Пойдем со мной.
— Пожалуйста, — говорю я, когда он начинает тянуть ее. Я не знаю, почему собираюсь защищать Третью, ведь она не собирается слушать меня, но больше никто не собирается заступаться за нее. Они все слишком боятся.
— Она не знала.
Он поворачивается, гладя на меня.
— Вы все знали, — огрызается он. — Вам всем были рассказаны правила, все они были сформулированы предельно ясно. Теперь возвращайся к работе, или можешь присоединиться к ней.
Я закрываю свой рот, но в моих глазах стоят непролитые слезы. Третья слишком слаба для наказания. Есть что-то, чего не хватает в ее глазах, я вижу это. Она перестала сопротивляться. Она верит, что у нее нет выбора. Она не видит света в конце туннеля, и это пугает меня. Когда ты сдаешься, ты перестаешь бороться, а когда ты перестаешь бороться, больше некуда идти.
— Что случилось? — спрашивает Двенадцатая, она в бешенстве.
— Она пыталась выдать Мастера Уильяма на глазах всех тех людей, — шепчу я, зная, что мой голос сильно дрожит.
Я сглатываю и смотрю на пустую дверь.
Что же теперь будет?
Тринадцатая
— Мастер Уильям хочет видеть тебя, Тринадцатая.
Была ночь, и я была уже в своей постели, когда вошел Билл. Сейчас мне не хочется видеть Уильяма. Он причиняет боль моей подруге, и потому я не хочу иметь с ним ничего общего. Он монстр, хоть и красивый, но монстр всегда будет монстром.
— Конечно, — шепчу я, поднимаясь на ноги.
Они болят, потому что я работала до поздней ночи. Теперь Уильям хочет видеть меня. Я не понимаю зачем. Он собирается наказать меня и других девушек? Разве не таково правило? Я ждала, что он позовет меня, но когда пришло время для сна, предположила, что мы справились.
Видимо, нет.
Билл берет меня за руку и ведет прямо к двери Уильяма. Стучит несколько раз, и через секунду дверь распахивается, чтобы явить моим глазам Уильяма, все еще одетого в маску. Думаю, он только что закончил дела. Опускаю голову, уставившись в пол, не желая смотреть ему в глаза и чувствовать притяжение. Не тогда, когда он наказывает сломленную девушку.
— Входи, Тринадцатая.
Он зовет меня тоном, в которым слышится злость.
— Я буду ждать снаружи, сэр, — говорит Билл, закрывая дверь после того, как я ступила в комнату.
Я до сих пор не смотрю на Мастера Уильяма и просто продолжаю рассматривать свои ноги.
— Посмотри на меня, — приказывает он.
Стиснув челюсти, я поднимаю голову и смотрю в единственный открытый завораживающий глаз.
— Почему я здесь?
Он наклоняет голову в сторону, изучая меня, а потом говорит:
— Ты здесь, потому что я хочу кое-что обсудить сегодня вечером.
— Нам нечего обсуждать, — говорю я голосом, лишенным эмоций.
Он хмурится.
— И почему же?
— Вы забрали мою подругу, и я уверена, что вы причиняете ей боль. Она не заслуживает этого. Она сломана и изувечена, она слаба. Ей не нужен кто-то, кто навредит ей еще больше. Она была в отчаянии. Вы бы не были? Если бы вас забрали от всего, что вы знали и стерли бы все ваши воспоминания, вы бы не чувствовали безысходность? Она рискнула, и вы наказываете ее за это. Так что, пока вы не позовете меня, чтобы сказать, что не делаете этого, нам нечего будет обсуждать.
Он молчал достаточно долго, чтобы я нерешительно подняла свой взор и уставилась на него. Он смотрел на меня, и, Боже, он выглядел очень сердитым.
— Твоя подруга сегодня совершила большую ошибку.
— Она боится! — закричала я, теряя контроль над своим гневом. — Она боится, а вы делаете только хуже!
Он вздыхает, проводя рукой по волосам.
— Каковы правила?
— Простите? — шепчу я, качая головой в замешательстве.
— Какие. Здесь. Правила?
Я моргаю и чувствую, что мои губы дрожат.
— Она сделала ошибку.
— Каковы правила? — рычит он, ударив кулаком по столу.
— Если ты плохо себя ведешь, тебя накажут, — говорю я, будто робот. — Если ты ведешь себя хорошо, ты будешь вознаграждена.
— Это простые правила, — прорычал он низким и хриплым голосом. — Это не трудно. Я даю вам, девушкам, лучшее, если вы заслуживаете этого, а если нет, то следует наказание. Все очень просто. Твоя подруга знала это и все же поступила так, как поступила. Это ее решение. Не мое. Она сделала свой выбор. Думаешь, мне нравится вас наказывать?
— Да, — отвечаю я, не задумываясь.
Он поднимает голову и смотрит на меня.
— Ты никогда не поверишь мне, не так ли? Вы просто не понимаете, что я хочу сделать.
— Все, что вы пытаетесь сделать, — шиплю я, — так это отнять нашу свободу!
— У вас никогда не было никакой свободы! — орет он, сжимая кулаки.
— Мы не знаем этого. Ты не позволяешь нам вспомнить.
— Черт побери, — бормочет он себе под нос, прежде чем поднять голову и крикнуть, — Билл!
Билл заходит в номер через секунду.
— Да, сэр?
— Уведи ее. Не давать ей вознаграждение.
— Что? — задыхаюсь я. — Вы собираетесь лишить меня вознаграждения?
Он не смотрит на меня, когда говорит.
— Спокойной ночи, Тринадцатая.
— Вы не можете сделать этого, не так ли? Вы просто не можете посмотреть на меня и ответить на мои вопросы! Вы не можете набраться мужества, чтобы быть честным и рассказать, что здесь на самом деле происходит. Ведь дело даже не в нас. Дело в вас. Это ты здесь *бнулся, Уильям.
