На деревянном столе у правой стенки сохли разложенные четыре печатные страницы. А возле станка стоял сам Патрик Брэдиган в кожаном фартуке с черными пятнами и чистил литеры тряпкой, намоченной в скипидаре. Он обернулся к ним, когда они вошли, медленно улыбнулся и еще медленней кивнул головой.
- Мисс Меррит, - произнес он с сильным ирландским акцентом, - рады приветствовать вас в редакции "Дедвуд кроникл".
Она сделала несколько шагов вперед словно завороженная, снова и снова оглядывая все кругом, не веря своим глазам. Потом повернулась к нему и сказала:
- Мистер Брэдиган, что это? Что вы сделали?
- Нашел помещение, - ответил он спокойно, - и подготовил первый выпуск вашей газеты для продажи. С помощью молодого Докинса, вот этого парня, которого вы видите... Патрик Брэдиган тоже к вашим услугам, мэм... Вместе со своей верстаткой, мэм...
Он извлек ее из нагрудного кармана, словно это была сигара. Сара заподозрила, что Брэдиган не совсем трезв. Но все равно она просто не знала, как благодарить его.
- Мистер Брэдиган! - воскликнула она наконец. - Мистер Докинс! Хотя это непростительно для журналиста, но я просто не знаю, что сказать вам!
Юноша расплылся в улыбке, Брэдиган же едва улыбнулся.
- Мы сделали уже триста двадцать пять экземпляров, - сказал он.
- Триста двадцать пять!
- И вы продадите их все до одного, увидите. Завтра молодой Докинс поможет вам.
Сара повернулась к юноше.
- Спасибо тебе за то, что уже сделал.
Джош объяснил:
- Ма послала меня узнать, как и что, когда услышала, что произошло на улице. В булочной сказали, мистер Брэдиган собирается что-то придумать насчет первого выпуска газеты, и Ма сказала, чтобы я помог ему, чем смогу. Я закладывал бумагу, пока он готовил краску. Ох, здорово было!
Сара улыбнулась, вспомнив, как отец когда-то разрешал ей делать то же самое и какое это было для нее удовольствие.
- Можно будет научить тебя и другой работе, - предложила она, - ты сможешь стать помощником наборщика!
Его улыбка стала еще шире и радостней. Она снова, более внимательно, пригляделась к помещению: сырые деревянные стены - но зато их целых четыре, крепких, с надежной крышей над ними; широкое окно, выходящее на восток. Может быть, него проникнут утренние лучи солнца, когда она как раз будет заниматься набором очередного номера...
- Это ваше помещение, мистер Брэдиган?
- Нет, ваше, - ответил он. - Можете снять его или купить, как захотите.
- Но почему... и как?
- Считайте это за дружеский жест жителей нашего города. Они хотят, чтобы их первая газета появилась как можно скорее и чтобы выпусков было побольше. А насчет помещения повидайтесь с Элиасом Пинкни. Его банк построил эту штуку на продажу.
- Но ведь и другие ждут своей очереди, разве не так? Мне говорили об этом.
Брэдиган прочистил горло, почесал затылок и только потом ответил:
- Все так, мисс Меррит, но другие ведь мужчины, а не такие распрекрасные молодые леди, как вы.
Его прямое, безапелляционное утверждение лишило Сару возможности что-либо ответить. Она подумала о другом. "Опять, - подумала она, - придется иметь дело с самим мистером Пинкни". С человечком жирнее, чем рождественский гусь; с мужчиной в расцвете своих сорока, если не больше, лет, с блестящей розовой лысиной, на которую она недавно взирала с высоты собственного немалого роста. Кроме того, ей было не очень приятно осознавать, что шериф Кемпбелл слышал сейчас мнение Брэдигана о ее особе и что у него есть наверняка свое, совершенно противоположное суждение.
Она быстро сменила тему разговора.
- Очень удачно для всех нас, - сказала она, - что я уже получила лицензию и оплатила ее... Как, шериф, теперь мы уже можем выпускать газету законно?
- Насколько я понимаю, да, - ответил Кемпбелл. - Если у вас нет жалоб на Брэдигана за то, что он действовал без спроса.
- Никаких жалоб, что вы!
Кемпбелл уже направился к выходу, когда она окликнула его.
- Еще одну минуту, шериф. - Она схватила со стула только что отпечатанный экземпляр, сложила его вдвое, - Никаких изменений в тексте, мистер Брэдиган? - спросила она.
- Нет. Точно как вы набрали.
- Дарственный экземпляр, мистер Кемпбелл. - Она протянула ему газету, где в первой же статье упоминалось его имя в связи с публичными домами, действующими в городе.
Сара была уверена, что из-за сегодняшних событий он еще не заглядывал в газету, и почувствовала легкую дрожь злорадного удовлетворения, когда он принял подарок и проговорил:
- Что ж... спасибо.
Он скользнул взглядом по крупному заголовку, прочитал его, поднял глаза. Они были серые и спокойные, как речные намни.
- Получаете удовольствие, стукая других по башке? - спросил он.
- Такая у меня работа, шериф.
Он молча смотрел на нее, прежде чем протянуть ей газету.
- Возьмите ее обратно и отдайте тому, кто больше интересуется, - сказал он и вышел из помещения.
С той минуты, как Сара ступила на кухню Эммы Докинс, она поняла, что нашла нового друга. Эмма сразу кинулась к ней, оторвавшись от железной печки, заключила в объятия и проговорила:
- О Боже, какой это был для вас день! Я слышала обо всем - ни одна женщина на свете не выдержала бы всего этого!.. А сейчас садитесь и выпейте чашечку крепкого кофе, пока девочки помогут мне накрыть на стол. Хорошая горячая пища снимет с вас все напряжение... Вот они, мои дочери - Лепи, ей уже двенадцать, и Джинива, ей десять. А это мой муж Байрон... Слушайте все, - обратилась она к членам своего семейства, - перед вами Сара Меррит, о которой я вам говорила, новая женщина в нашем городе.
Летти была худощавая черноволосая красотка, с кожей цвета яичной скорлупы - почти точная копия своего брата, в женском варианте. Джинива еще не растеряла детскую пухлость, а на щеках у нее намечались прелестные ямочки, которые вскоре должны будут вскружить голову не одному юноше в городе. Байрон выглядел таким же обычным и заурядным, как раскатанный кусок теста, кожа его была как бы все время покрыта мучным налетом - следствие его ежедневной работы. Он был худ, с гладкими темными волосами, с руками, испещренными голубыми венами, которые казались еще бледнее его чисто выбритого лица. Глядя на него с Эммой, Сара не могла не удивиться, откуда взялись у Летти и у Джоша такие красивые черты лица.
Байрон подошел к Саре, застенчиво пожал ей руку и остался стоять неподвижно, уперев руки в бока, - излюбленная поза здешних мужчин.
Еда была восхитительна: голубцы, начиненные рисом и оленьим мясом, богато приправленные луком и всевозможными специями, в сопровождении бесконечного количества свежего теплого хлеба. Но масла на столе не было. Эмма объяснила: нехватка пастбищ делает молочное животноводство почти невозможным, им занимаются только в высокогорных долинах, а здесь в основном разводят коз. А взамен масла в городе употребляют присоленный свиной лярд.
