– Привет, – сказал Джейк. – Я просто хотел сообщить вам, что жив и здоров.
– Мы сами пришли к этому выводу, поскольку нам до сих пор не позвонили ни из полиции, ни из больницы.
– Лисс, прости…
– Все в порядке. Ты большой мальчик, Джейк, и не обязан перед нами отчитываться.
Шрам под черной повязкой запульсировал. Так было всегда, когда он был недоволен собой.
– Кроме того, ты идиот.
– Похоже на то. Ты даже не представляешь, сколько людей меня так назвали в последнее время.
Лисса рассмеялась.
– Ты в порядке? – спросила она более мягким тоном.
– Да, у меня все хорошо.
– Но, видимо, не настолько, чтобы пустить корни там, где твое место.
Джейк предпочел проигнорировать это замечание.
– Трейвис и Калеб дома?
На том конце линии послышался вздох.
– Трейвис уехал в Даллас. У Калеба встреча в Остине. Эм и Джейми вернулись в Нью-Йорк. Через полчаса и меня здесь тоже не будет.
Джейк провел рукой по волосам.
– Меня никто не ждал? Я имею в виду…
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Мы тебя ждали почти два года. Мы очень тебя любим, но…
– Я понимаю, Лисса.
– Правда?
Помолчав несколько секунд, Лисса прокашлялась.
– Генерал звонил. Сказал, что сожалеет о том, что не смог приехать повидаться с тобой.
– Я слышал это и раньше.
– Мы все это слышали, – его сестра тяжело вздохнула, – иначе бы я ему поверила.
– Но ты не поверила, – отрезал Джейк, – и я тоже.
– Что ты собираешься делать дальше? Ты по-прежнему хочешь уехать из города?
Джейк подумал о спящей Эддисон.
– Джейк, ты меня слышишь?
– В данный момент я не знаю, что буду делать дальше.
– Оставайся на связи, ладно? – попросила его Лисса. – И хотя мы оба знаем, что ты мерзавец, из трех своих братьев я люблю тебя больше всех.
Джейк рассмеялся:
– Знаешь, малышка, мы давно тебя раскусили. Ты говоришь это каждому из нас.
– Да. – Она тоже рассмеялась. – Но тебя я правда люблю больше всех. Приезжай как-нибудь ко мне в Калифорнию.
Джейк пообещал ее навестить, сказал, что тоже ее любит, разорвал соединение и сел в деревянное кресло.
Он не спросил Лиссу, что будет с Эль-Суэньо.
Если откажется управлять семейным ранчо, кто будет это делать? Управлять Мечтой – это все равно что стоять у руля процветающей корпорации.
Разведение лошадей. Выращивание сельскохозяйственных культур. Добыча нефти и разработка новых месторождений. И бесконечный список предприятий, в которые его семья вкладывает прибыль от всего этого.
Эль-Суэньо всегда хорошо управлялось, но у него есть несколько рационализаторских идей. Если воплотить их в жизнь, можно преумножить богатство Уайлдов.
Встать во главе семейного ранчо – отличная возможность проявить себя. Также это веская причина для того, чтобы остаться в Уайлд-Кроссинге и посмотреть, как будут развиваться его отношения с Эддисон.
Это безумие. Они не могут развиваться. Он запутался в своих проблемах и не знает, что ему делать дальше со своей жизнью.
Хотя, возможно, он уже начал выбираться из этого тупика, раз подумывает о том, чтобы остаться. Никаких гарантий, но…
Но что?
Что он может ей сказать?
«Останься здесь. Не уезжай в Нью-Йорк. Я не знаю, что могу тебе дать и что ждет нас завтра. Я знаю лишь то, что не хочу с тобой расставаться…»
Точно. Он ничего не знает. Он самого себя не знает, следовательно, Эддисон тоже не может его знать.
Никто не может.
За все то время, что он провел с Эддисон, ему ни разу не снился кошмар, который преследовал его почти два года, но сейчас он вернулся.
«Блэкхок». Узкий коридор между горными вершинами. Взрыв. Огонь. Дым. Крики боли и ужаса. Фрагменты человеческих тел, разлетающиеся в стороны.
И это все его вина, потому что его не было там, где ему надлежало быть…
Чьи-то руки обхватили его сзади за плечи. Сжав пальцы в кулаки, он резко повернулся… и увидел Эддисон. Ее лицо было бледным как полотно.
– Прости, Джейкоб, я не хотела тебя напугать…
– Нет, это я должен перед тобой извиниться. Я не знаю, что на меня…
Это ложь. Он прекрасно знал, откуда у него появились эти кошмары, молниеносные реакции, необходимость постоянно быть начеку, чтобы враг не смог застигнуть его врасплох…
Все это стало его частью.
«Немедленно уходи, – мысленно сказал себе Джейк. – Эдоре заслуживает мужчину со здоровой психикой».
Вместо этого он усадил ее к себе на колени, накрыл ее губы своими и целовал ее до тех пор, пока все, кроме них двоих, не перестало иметь значение.
Когда они въехали в город, солнце было уже высоко над горизонтом.
Поначалу Эддисон испытывала неловкость. Люди узнавали «тандерберд» Джейка и таращились на них. Припарковав машину на стоянке перед супермаркетом, он обнял Эддисон за талию и, подпевая исполнителю, чья песня доносилась из громкоговорителя на стене магазина, повел ее ко входу.
– Джейкоб, перестань, – сказала она ему. – Люди будут говорить о нас.
– Ну и пусть, – ответил он, наклонил ее и поцеловал в кончик носа.
Кто-то издал одобрительный возглас, и щеки Эддисон вспыхнули. Затем она неожиданно для себя подумала: «Он прав. Пусть говорят. Мне все равно».
Ее это удивило, потому что до сих пор ей не было безразлично, что о ней думают и говорят другие.
Девочка, чья мать внезапно превратилась из скорбящей вдовы во всеобщее посмешище из розового фургона, делала все для того, чтобы казаться незаметной.
После своего отъезда она была дома всего один раз – когда узнала о смерти матери. Никто о ней не говорил, потому что она научилась не привлекать к себе внимание. Скрытность была ее броней, пока она не познакомилась с Чарли. Она выдержала все кривотолки и неодобрительные взгляды, потому что он был ее лучшим другом и она его любила.
Теперь о ней будут говорить из-за Джейка.
Ее любовника…
Эддисон содрогнулась.
– Что с тобой, дорогая?
Она покачала головой и принялась выбирать салат-латук с такой тщательностью, как будто от этого зависела дальнейшая судьба всего мира.
Что ты можешь сказать в тот момент, когда делаешь шокирующее для себя открытие?
Джейк не просто мужчина, с которым она спит. Она любит его.
Купив стейк, салат, хлеб, сыр и вино, они отправились в ближайший универмаг, где Джейк приобрел себе новые джинсы, кожаную куртку и несколько рубашек и футболок.
Несмотря на все возражения Эддисон, он купил ей сапоги в ковбойском стиле.
– В Техасе есть закон, согласно которому каждый владелец ранчо должен носить ковбойские сапоги, – сказал он ей.
Владелица магазина, пышногрудая блондинка с прической как у Долли Партон, весело рассмеялась в знак согласия.
