Баронесса Шумова встала с кресла, нагнулась, взяла небольшое полено, положили в камин. Она долго молчала. Стояла и смотрела на языки пламени, играющие друг с другом. Наконец, она повернулась к Эдику.
– Я хочу побыть одна. Не обижайся. Поеду домой. Не провожай меня!
Она поцеловала любовника и быстро вышла из отеля. Растерянный Эдик остался сидеть у камина. Он еще ощущал тепло поцелуя Нинель, но ему казалось, что эта женщина навсегда оставила его.
Утром Эда разбудил звонок сотового телефона, звонила Нинель.
– Я полечу с тобой в Москву. Хочу найти эту паршивку, свою дочь.
– Очень рад. Сейчас закажу тебе билет.
В Москве Нинель поселилась в «Ритце». Эдик думал, что покажет любимой удивительный своими контрастами мегаполис, сводит в Большой театр, приведет в собор Василия Блаженного и в храм Христа Спасителя. Но виделись они не каждый день. Чем занималась, с кем встречалась Нинель, кто был ее гидом и переводчиком, Эдик не знал, но догадывался, что она начала собственное расследование обстоятельств гибели мужа.
Через три дня Эдику все-таки удалось уговорить возлюбленную приехать к нему домой.
Баронесса была приятно поражена выдержанным стилем его особняка. Из прессы она знала, кто такие новые русские. Ни для кого не было секретом, что отсутствие вкуса, китч, любовь к золоту, неумение подбирать цвета и патологическая тяга к роскошным вещам создали им дурную репутацию далеко за пределами России.
Она с восхищением осматривала дом, а Эдик показывал ей одну за другой комнаты. У очередной двери он остановился.
– Это детская моей малышки. Я показывал тебе ее фотографии, а сейчас вас познакомлю.
Он постучал и открыл дверь. Девочка сидела за письменным столом, играла за компьютером. Ксения сидела рядом, тихо смотрела телевизор.
– Привет, роднуля, – негромко поздоровался Эдик.
– Ой, папуля пришел. – Эдит медленно повернулась, не желая отрываться от игры.
– Это Нинель. Познакомьтесь.
Девочка вгляделась в Нинель, побледнела и потеряла сознание. Ксения перепугалась, подхватила Эдит на руки. У Эдика сработал инстинкт врача, он стал хлопать дочь по щекам, проверил пульс, глаза.
– Папа, это мамочка вернулась? – спросила Эдит, когда очнулась.
– Нет, солнышко. Просто Нинель очень похожа на маму, она ее родственница.
«Какой же я болван! Не подготовил ребенка», – корил себя Эдик.
Эдит весь вечер была вялая и ко всему безразличная. К Нинель она не подходила, отказалась от ужина и рано пошла спать.
– Покажи мне семейные фотографии, – попросила Нинель. – Мне интересно сравнить их со своими.
Она долго разглядывала снимки, а потом спросила:
– Тебе всегда нравятся женщины старше тебя?
– Если честно, да. С девчонками мне неинтересно, да они и видят во мне только кошелек.
Взяв руку Нинель, он поцеловал ее пальцы.
Приехал Марк. Он весь вечер подавал еду, веселил всех и тоже не спускал глаз с Нинель. Он понимал, что это, конечно, не его мама, но ему так хотелось быть рядом с ней, хотя он чувствовал ее холодность.
Нинель смотрела на Марка настороженно и слегка брезгливо.
– Я, пожалуй, поеду в гостиницу, – сказала она после ужина.
– Побудь со мной еще немного, любимая, – несмело попросил Эдик.
– Я очень устала.
Они поцеловались, и Эдик долго не отпускал ее из своих объятий, пока не зазвенел телефон Нинель.
– Да, да, – быстро проговорила она в трубку. – Еду.
До своей машины она почти бежала.
Когда Эдик вернулся в столовую, Марка там уже не было. Эдик, привыкший к его ночной жизни, не волновался. Он зашел к дочери, пощупал пульс и пристроился с книгой на диванчике. Ксения тут же ушла спать, но дверь в свою комнату не закрыла, чтобы услышать, если ее позовет Эдит.
А Марк поехал за машиной, которая увезла гостью, он решил проследить за Нинель.
Огромный белый медлительный лимузин направлялся явно не к отелю. Он остановился у бара «Крот». Марк знал это место, некоторые из его друзей захаживали сюда. Здесь всегда можно было купить таблетки экстази или что-нибудь посильнее. Конечно, если тебя здесь знали.
Нинель разительно отличалась от этой публики и возрастом, и одеждой. Марк хотел перехватить ее и не пустить в грязное место, но не успел.
Нинель, заметив дочь, рванулась в толпу танцующей молодежи.
– Жанет, Жанет! – крикнула она.
К ней повернулась девушка, бритая наголо. На ней были грязные джинсы в обтяжку и короткая выгоревшая майка. Громила, обнимающий ее за талию, резко повернулся и крикнул, обращаясь к Жанет:
– Что, сука, хвост привела? Интерпол, что ли?
Он выхватил пистолет и направил его на элегантную женщину.
Не осознавая опасности, Нинель сделала несколько шагов навстречу дочери. Марк опередил ее. Он бросился на громилу, прикрыв Нинель своим телом… Прозвучал выстрел. Марк упал.
Нинель закричала по-французски:
– Русские убийцы!
Громила бросил оружие и, расталкивая посетителей, прорвался к выходу. За ним потянулись другие посетители.
Глаза у Жанет были остекленевшие. Она только что приняла дозу, но, тем не менее, пробормотала:
– Мама, ты нашла меня? – Она обняла Нинель и заплакала. – Мамочка, я так по тебе скучала. И по папе. Мне стыдно было возвращаться.
Когда приехали «Скорая помощь» и милиция, кафе уже опустело.
В два часа ночи Эдика разбудил телефонный звонок. Нинель что-то кричала по-французски. Он ничего не понял и попросил:
– Любимая, не так быстро и по-английски, пожалуйста.
Услышав объяснения, Эдик долго не мог сдвинуться с места, затем спохватился, разбудил Сергея. Эдик понимал, что в таком состоянии сам вести машину не сможет.
Когда они подъехали к месту происшествия, там никого не было, кроме следственной группы. Марка увезли в реанимацию, Нинель и Жанет – на допрос, немногих очевидцев опросили и отпустили по домам.
Эдик попросил Сергея отвезти его в больницу к Марку. По дороге он позвонил Нинель, но автоответчик был неумолим: «Абонент находится вне зоны доступа…»
В реанимации Эдик узнал, что Марка оперируют. Операция длилась шесть часов, была вызвана дежурная бригада травматологов.
Все это время Эдик метался по коридору. В ординаторской старшая медсестра сжалилась над ним и сказала, что пуля попала между четвертым и пятым поясничными позвонками. Эдик понимал, что это как минимум паралич ног.
Марка вывезли из операционной в восемь утра. Эдик еле держался на ногах.
На вопрос: «Как там?», хирург, молодой парень, ответил, что операция прошла нормально. Хорошо, что поясничный отдел. Жить будет. Но как, одному Богу известно.
