Теперь яхты здесь больше не было. Даже обломков от нее не осталось.
Алесандр стоял на этом месте, смотрел на свет маяка и груды камней и думал. Ничего уже не осталось от прежней жизни, и ему совсем не интересно, что будет дальше.
Он решил пройтись еще немного, потом вернуться и успеть-таки до закрытия метро. Он посмотрел на часы: 23–10. Не так уж много времени осталось. Проклятое метро! В Москве оно закрывается позже, и мосты там не разводят!
Впереди Алесандр увидел девушку, которая медленно шла по берегу ему навстречу и смотрела на море. Она была в спортивном костюме. Что? Кто-то вторгся на его территорию? Впрочем, какая теперь разница? Это больше не его территория. Здесь не осталось ничего, что было ему дорого. Вообще не осталось ничего.
Ему вдруг резко захотелось домой, где мама обязательно приготовила что-нибудь вкусное.
Алесандр пошел обратно вдоль моря.
Он обернулся только для того, чтобы еще раз посмотреть на маяк. Ну, хоть маяк не подвел — остался таким, как был. «Черт, — вздохнул Алесандр, — и маяк туда же: его покрасили, обновили, и он теперь выглядит по-другому — вот в чем проблема». Девушка как раз поравнялась с маяком. Она поставила ногу на камень и принялась завязывать шнурок на кроссовке. Теперь, когда она была ближе, Алесандр узнал ее. Ему стало легче: ну, хоть не совсем чужой человек делит с ним это побережье. Нет, не так. Оно уже стало чужим. Так, вот теперь он это чужое побережье делит хоть с кем-то знакомым.
Алесандр подошел первым.
— Привет, Кристина. Как жизнь?
Девушка улыбнулась в ответ и выпрямилась.
— Привет, Алесандр. Нормально. Как твои дела? Не ожидала здесь кого-нибудь увидеть, уже так поздно. Я как раз иду к метро.
— Вот именно, поздно. Не боишься ходить одна в темноте по таким безлюдным местам? Вдруг какие нехорошие дяди встретятся? Они как раз появляются именно там, где их не ожидают встретить.
Кристина рассмеялась, пожала плечами.
— Может быть, ты и прав. Я больше так не буду.
— М-гм. А что ты здесь делаешь?
— Я бегаю по парку раз в неделю. Ну а сегодня решила заглянуть сюда. Я здесь иногда бываю. Люблю здесь смотреть на закат у моря.
Алесандр отвернулся, подошел к самой воде, сел на корточки. Да что ж такое! Что за день-то такой! Она любит смотреть на закаты у моря! Алесандр понял, почему его так тянуло в это место именно вечерами. Ему тоже нравилось смотреть на закаты. Неужели он никогда не понимал этого? Неужели в его жизни все было так банально?
— Кристин, помнишь, когда мы с тобой в прошлый раз виделись, ты мне стихотворение читала, из тетрадки?
— Жанны?
— Да, Жанны.
Алесандр почувствовал фальшь в собственном голосе и посмотрел на всякий случай на Кристину. Да нет, она целиком и полностью уверена, что это стихи Жанны, а не его. Ну и пускай хоть чье-то представление о мире не разрушится сегодня. Он снова повернулся к морю.
— Прочитай что-нибудь, если помнишь наизусть.
— Здесь? Может, лучше пойдем, а то на метро опоздаем. По дороге прочитаю. Я все помню наизусть.
«Вот и слава пришла», — усмехнулся про себя Алесандр.
— Мне в тот раз показалось, что тебе они не понравились.
— Да нет, просто мне это кое-что напомнило. Забей. Ты прочитай, и мы сразу пойдем. ОК?
— Хорошо. Обстановка способствует романтике, да? — улыбнулась Кристина.
«Да уж, — подумал Алесандр, — какая тут теперь романтика. Скорее, декаданс. Символизм и тот разрушен».
Для нас
Он строил эти острова,
чтоб в невозможный раз:
вдвоем, рука в руке, — моя — на парапет,
в твоей — цветы,
мы шли б смотреть, как сводят здесь мосты;
чтоб в невозможный раз:
клуб «Грешники» открытым стал для нас
и, провоцируя скандал,
мы бы вдвоем грешили там.
Да, для нас!
Он строил эти острова,
чтоб в слишком невозможный раз:
вдвоем напиться допьяна
и где-нибудь на берегу залива
мы доказали бы, как сильно мы любили.
Сойти с ума, сознание терять,
друг в друге воскресать
…
Но ты Его понять
Не за-хо-тел; Он смотрит ей в глаза.
Стоит одна
на площади. Нагая — перед Ним: «О, пощади.
Быть может, не для нас?
Ты строил острова,
где в невозможный раз…
Куда-нибудь отсюда прогони!!!
Одна!
Моя вина; его — прости».
Почему именно теперь? Почему только теперь? Почему, когда Кристина стоит за его спиной и читает вслух заученное наизусть его же собственное стихотворение? Почему именно теперь, когда за его спиной — груды камней от стадиона, когда темно и только свет маяка да огни на том берегу? Почему только теперь, когда он не делал этого уже так давно, почему только теперь ему захотелось…
Алесандр встал.
Просто, ветер щекочет глаза. Но ветра нет. Вечер хоть и прохладный, но удивительно тихий.
«И где-нибудь на берегу залива…»
Вот же он, этот залив, вот он!!!
Алесандр запрокинул голову и закрыл глаза, сглотнул и сделал глубокий вдох.
Вот же он, этот залив!!!
«И где-нибудь, на берегу залива…»
Что же получается? Теперь осталось только «где-нибудь»?
Алесандр вытер глаза и повернулся к Кристине.
— А еще помнишь? Про сфинксов. Про Неву.
(Возвращаюсь один.
В переулках нет света.
На пустынных проспектах —
только ветер с Невы.)
Точно так же, как прежде,
кружится планета,
И сведут над Невою под утро мосты.
Будет все, как всегда: шум дождя,
звон трамвая,
Поезда на Москву, корабли
на Кронштадт,
(Странно… Сбился с пути? Этот остров
не знаю?)
Над Дорогою жизни те же
звезды горят.
(Что там: красный маяк
или взгляды грифонов?
В полночь выстрел Авроры
или чайки кричат?
Красный свет — он на каждом
из всех светофоров:
Ни к ТЕБЕ, ни к другим, ни к себе,
ни назад.
Я, как загнанный лев,
стерегу мостовые…)
Мчится всадник свободный.
Да все — как всегда.
(Улыбнись и скажи: «Глупо.
Слишком чужие».)
И круги на Неве, и опять — тишина.
— Странно только, что от лица мужчины, да?
— Пойдем.
Алесандр посмотрел на Кристину и понял, что ей хоть и приятно, но все же очень грустно читать эти стихи. Она что, и вправду думает о Жанне? Глупая наездница.
— Ничего странного, Кристина. Это мои стихи.
— В каком смысле твои? Она посвятила их тебе?
— Нет. — Алесандр подал Кристине руку. Они выбрались с пляжа и пошли по дороге. — Скорее уж, я — ей. — Пауза. — И не только ей.
