Поймав руками стену и опершись на нее, она вскрикнула.
– Ах, ты ж…
– Собака? – подсказал Алик из-за спины.
Ника застыла. А потом не сдержалась и рассмеялась во весь голос. Тайна имени наглой пушистой морды была раскрыта.
– Вчера Марк прислал часть расшифровки, взглянем?
Алик протягивал кипу листов с плотным потоком напечатанных цифр. Ника кивнула, зашла за парнем в гостиную и села на диван, подбирая ноги под себя. А дальше они с молчаливого согласия оба погрузились в поиски Грааля.
Время шло, Ника уже не замечала, как на тумбочке рядом сменялись чашки с зеленым чаем без сахара. И хотя она предпочитала более сладкие и кофейные напитки, на третьей или четвертой порции уже, кажется, привыкла.
Они зевали по очереди, по очереди психовали, разбрасывали листы, а потом, остыв, собирали те вновь. Оба пытались по-всякому комбинировать цифры, переводили их в самый разный алфавит и двоичный код, использовали наборы чисел из красного блокнота, но все безуспешно.
– Это бессмыслица, – откидываясь на спинку дивана, произнес Алик и потер уставшие глаза. – Я распечатал только часть того, что прислал Марк. А он сказал, что расшифровал не так много.
Белозеров и правда не понимал, что у них в руках. Даже примерно не предполагал. И вообще ему невыносимо хотелось спать – ночка на страже сна Орловой давала о себе знать слипающимися веками.
Кстати, о ней.
Алик повернул голову на бок и взглянул на молчунью. Та лежала на ворсистом ковре, закинув ноги на диван, и рассматривала непонятные послания на вытянутых руках. Картина маслом – Орлова рядом в его одежде после поцелуя в машине, пусть и мимолетного. Такая домашняя, что сводило от сладости скулы.
Она, не замечая парня, села и потянулась к отложенной стопке бумаг, где делала какие-то пометки и рисовала замысловатые схемы. Широкая майка сползла на левую сторону, оголяя спину. И татуировку, которую Белозеров успел рассмотреть прошлой ночью.
– Ласточка? – не удержался от соблазна спросить.
Дал девушке тем самым понять, что видел больше, чем она, наверное бы, пожелала.
– Не орел, – пожав плечами, ответила Ника и улыбнулась уголками губ.
– Вижу, – спокойно произнес Алик, заметив, как Орлова напряглась. – Почему?
Ника и хотела бы промолчать. Только у Белозерова был дар развязывать ей язык. Ни то интонациями, ни то прямым взглядом, искренностью.
– Потому что летаешь? Это вроде символ свободы, стремления, – Алик пытался пошутить, разрядить обстановку, больше всего он не хотел напугать ее или обидеть.
– Это символ воскрешения.
Парень замолчал, только услышал слова. Желал, чтобы она продолжила.
Ника боролась с собой. Не хотела врать, хотела ответить на его откровения об отце, но как же чертовски тяжело было это сделать!
«Возвращаясь с приходом весны, ласточка приносит новую жизнь».
Ника помнила, как сейчас, что, услышав эту фразу, тем же вечером посетила тату-салон. Но это было личное, секрет, а обычно она поддакивала предположениям, что татуировка связана с работой, «летучей» фамилией или просто отмалчивалась.
Только не с Аликом.
– Что произошло с тобой? – парень аккуратно подобрал слова, но Ника все равно развернулась и уставилась на него.
– Как ты узнал?
– Я поэтому не оставил тебя одну в гостинице. Не собирался засыпать, случайно вышло. Извини.
– Парень, с которым я жила, – внезапно начала Орлова.
Белозеров невольно сжал кулаки и перебил ее.
– Этот Максим?
Только один ее кивок! Плевать даже, что не имел внятных объяснений, откуда знал о нем. Только один ее кивок, и он собирался вытрясти из этого придурка всю душу. Даже если она его любит, это не помешает ему начистить морду обидчику.
– Нет, – ворвался короткий ответ в мысли Белозерова. – Его брат.
Ника подсознательно напряглась в ожидании реакции Алика. Ведь знала, как выглядела ситуация со стороны. Без контекста и множества мельчайших подробностей. Но Белозеров никак не прокомментировал, даже бровью не повел, остался сосредоточен, не выказывая пренебрежения. Невообразимый человек.
– Он был зависимым. А я упустила момент, когда все это началось. Нет, сейчас понимаю, что замечала признаки, но… Да, блин, я списывала его поведение на что угодно, только не на наркотики.
Ника спрятала взгляд, потому что следующие слова дались ей очень нелегко. Об этом знали единицы. Делиться подобным не было для нее привычным делом.
– Я с трудом отбилась. Наверное, ему привиделось что-то, даже не знаю. Когда он пришел в себя, то уже ничего не помнил. Но в тот день пострадала не только я. Я по сути легко отделалась. Он устроил аварию. Водителя отправил в кому, а ребенка убил. И хотела бы, но винить его не получается. У него обнаружили наследственную болезнь. Его биологический отец и без наркотиков сошел с ума и застрелился.
Повисла минутная пауза. После чего Ника резво вскочила на ноги.
– Ты зеваешь, сделать кофе? Я принесу!
Алик и не заметил, как девушка исчезла за дверью. Хотел броситься следом, но понимал, что ей нужно время.
И на кой черт ты такой понимающий, Белозеров?
Девушка загремела ящиками и посудой. Прошло пять минут и даже десять. Алик зевал все сильнее и чаще, держался из последних сил. Включил телевизор громче, но уже с трудом разбирал речь.
Обычно он не мог уснуть, даже когда кот перебирал лапами по паркету. Обычно, но не сегодня.
Ника специально не воспользовалась кофемашиной. Она отыскала турку, натуральный молотый кофе и принялась его варить. Ей жизненно требовалось это недолгое уединение. Так сложно было после всего открываться кому-то. Так страшно увидеть презрение или разочарование в его глазах.
Когда Орлова собралась с силами и вернулась в комнату, обнаружила мирно сопящего в неудобном положении Алика. Он сидел, скрестив руки на груди и свесив голову вниз. Под громогласное вещание из телевизора. Ника поймала себя на мысли, что ей нравилась милая картина. Более того, ей нравился Алик. Сильно. Бессмысленно было отрицать. Хотя бы наедине с собой.
Она подхватила с пола пульт и сделала тише. Собиралась и вовсе выключить передачу, напомнившую ей какое-то запоздалое «Доброе утро», но услышала речь приглашенного гостя, под именем которого красовалось множество специальностей – социолог, психолог и еще несколько подобных слов.
– Знаете, что ответил мне двадцатилетний крестник на вопрос об апокалипсисе? Только бы не при мне. Мы растим эгоистов и потребителей! А раньше…
– Ну, раньше и на телефон отвечали не «алло», а «чем могу помочь», – вмешался в монолог телеведущий. – Сейчас что? Увидели имя на экране и быстрее прячете мобильный в карман, вдруг что попросят! Равнодушие распространяется в обществе, как злокачественная опухоль, – стремительно и беспощадно. Эта нравственно-психологическая ржавчина разрушает в нас челове…
Ника выключила телевизор. Отбросила пульт и снова подхватила листы с неподвластной ей головоломкой, чтобы уйти в раздумья и забыться.
Прошло несколько часов, прежде чем Алик проснулся. Он застал Орлову сидящей в позе лотоса с собранными в импровизированный хвост волосами. Задумавшись, она кусала нижнюю губу, глядела на разложенные по всему залу листы бумаги. И ведь не догадывалась, как сексуально выглядела в домашней одежде и без косметики. Кто бы там ни был с ней вчера, он полный придурок, что ее отпустил. Алик больше не прозевает шанс. Больше никогда.
Закат медленно стекал по стене. Ника вертела в руках карандаш, в очередной раз перебирая варианты. Она что-то упускала, вот чувствовала это. Что-то ускользало, как только подбиралась близко.
И снова разбив строки бесконечных цифр на группы, она глубоко задумалась и прикусила пластиковый кончик карандаша зубами. Услышала покашливание и тотчас повернулась. Алик сладко потягивался, отчего черная майка задралась и обнажила крепкий живот.
– Прости, что уснул и оставил тебя один на один с этим.
Он указал на расшифровку данных с флешки. В чем была сила этих цифр? В чем смысл?
