— За руль не разрешу, но прокачу, — с брелока открываю тачку. — Ну не все сразу!
В общем, сделал три заезда по большой поляне рядом. Соваться лишний раз на раздолбанную колею не рискнул. С последними ребятами завернули в местный магазин за конфетами. После краткой фотосессии, где я выступал далеко не моделью, возвращаюсь к бревенчатому дому Кошкиных.
— Нехилый агрегат… — почесывает затылок отец.
Ага. Мозгами и трудом заработанный вообще-то… А ты что думал? Проверяльщик меня на прочность.
— Взял напрокат, хотел произвести впечатление.
— Делать вам, молодым, нечего.
Надежда Ивановна торопится, бежит к нам, запыхается. Ее щеки румянятся и блестят. Женщина тащит нам огромный сверток.
— Нет, ватное одеяло мы брать с собой не будем, — на корню отвергаю попытку всунуть ненужное.
— Оно новое, под ним никто не спал! Не модничай!
Но я тверд в своем намерении, и мама Маруси сдается. Открываю багажник. Заниженное авто проседает еще на несколько сантиметров от тяжести овощей и трехлитровых банок. Четыре штуки с помидорами и не знаю чем еще. Две поменьше с вареньем.
Позади родителей крадется маленькая Белоснежка с переноской в руках. Она замечает мой слишком откровенный взгляд и отводит свой в сторону. Смущается. На рефлексах облизываюсь. Вспоминаю почти бессонную ночь. Грубая ткань джинсов скрывает взбесившуюся физиологию. Я нахожу Марусю слишком эротичной — больше, чем хотелось бы.
Жму ее отцу руку, принимаю поцелуй в щеку от матушки. С обязательным следом от малиновой помады. Открываю дверцу Марусе, усаживаюсь рядом, завожу мотор. Разворачиваю авто. Маруся ноет. Кидаю взгляд в зеркало заднего вида. Мать ее тоже ноет, за грудь держится. Владимир Николаевич не столь сентиментальный — уже переметнулся к соседу и о чем-то рьяно спорит.
— Белоснежка, успокойся. Мы можем каждые выходные сюда приезжать.
— Правда?
— Конечно.
Только сначала куплю себе внедорожник. Чертова колея — наказание от Дьявола. Сбрасываю скорость до минимума. Под сопливые всхлипы Маруси и скрежет сухой земли по днищу напрягаю челюсть. Скриплю зубами. Маруся замечает мое негодование, тянется ладошкой к плечу, поглаживает. Утешает. Спасибо.
Наверное, треть потраченного времени на путь в Новые кончики занимает именно этот участок дороги. Несколько сот метров мы ползли почти полчаса. На добротном асфальте с упоением выдыхаю. Напоминаю Белоснежке, чтобы пристегнулась.
— Марат, я ведь с квартиры съехала. Отвези меня к Лизке.
— А она ждет?
— Думаю, да.
— Как насчет коттеджа?
Маруся сомневается. Я не свожу взгляда с серой полосы асфальта. Кайф водителя. Сжимаю руль, прибавляю скорости.
— Я не смогу арендовать коттедж. Даже если найду работу и уйду в декрет…
— Зачем арендовать? Я его тебе подарю. — Реакция Маруси — никакая. Хлопает глазами бездумно. За живот хватается, меня, коза такая, пугает: — Плохо?!
Резко торможу посреди трассы, водитель позади гневно сигналит.
— Чешется. У тебя есть собственный дом?
— Да, вчера купил, пока за тобой ехал. Звонок проверенному риелтору — и все дела.
— То есть ты знал, что я соглашусь вернуться?
Маруся не видит, как я на мгновенье отвлекаюсь от дороги и закатываю глаза. И этот финт вовсе не означает, что Кошкина как раскрытая книга. Дело во мне. Если я что-то захотел, то обязательно получу это. Любыми путями. Неважно.
Пока Маруся переваривает информацию о новом месте жительства, я интересуюсь главным:
— На учет по беременности встала?
— Еще не успела.
— Почему?
— Марат, прошло мало времени… — охает Маруся.
Блондинистая хищница. Обвиняет меня в несправедливости. Ведь она ответственная. И кто бы сомневался…
На спортивном авто по трассе мы мчимся к городу гораздо быстрее, чем Маруся на автобусе. Перед КПП сбавляю скорость. Ради приличия — меня все равно никогда не останавливают. Каждый инспектор знает мою машину, но я никогда не борзею. Городская река, большой мост, что горит по ночам синей подсветкой. За ним коттеджный поселок.
Двигаемся по ровной полосе мимо элитных усадеб. От помпезного ампира с каменными колоннами и башенками на треугольных крышах до деконструктивизма. Язык сломаешь, но я выучил это слово наизусть, именно его орал риелтор Виктор, убеждая меня, что такой вариант архитектуры самый правильный. Хрен пойми и сбоку лесенки. Витые и косые. По моде. Сразу не поймешь, то ли дом, то ли из железок и досок нечто сколотили. Именно такие коттеджи в западной части.
Смотрю на экран телефона, уточняю адрес. Мне самому интересно, что за дом выбрал для меня Виктор. Он прислал несколько фотографий в мессенджер, но не до них было.
А Марусе нужен свежий воздух. Внутри девчонки находится самое ценное. Непревзойденное всеми вместе взятыми нулями после цифры на банковском счете.
Наверное, я старомоден.
Сворачиваю в северную сторону поселка. Ищу глазами золотистую табличку с надписью “Изумрудная, 46”.
— Марат, ты не шутишь?
Белоснежка, наконец, приходит в себя.
— Нет.
— Купил дом?
— Именно.
Для Маруси столь спонтанная покупка на грани фантастики. Для меня — не очень.
Слева я вижу нужный адрес и решетчатый кованый забор с острыми пиками, стальными розами и вензелями. Такие же врата — в розах, как двери в райский сад для блаженных. Испанский стыд. Мне уже не нравится. Особенно два столба, на которых держатся железные створки. С маленькими скульптурами наверху — двух львов, выкрашенных медной краской.
Останавливаюсь рядом, тянусь к телефону и очень хочу пропесочить Виктора.
— Марат… — охает Маруся, — это восхитительно! Как красиво!
* * *
Мария
Лучшее, что я когда-либо видела! Фантастика! Изысканные цветы обвивают почти весь забор. Каждый лепесток выкован с особой натуралистичностью. Черный забор выглядит готично!
Я щурюсь и пытаюсь разглядеть больше. Но вижу лишь светлое пятно. Я не надела линзы. Впопыхах собиралась и забыла их у родителей. На этот случай всегда есть аналог. Тянусь к маленькой сумочке на ремешке и достаю из футляра очки.
— Ооо, Марусь, у меня дежавю! Как в институте! — смеется Райнер, заглушает мотор.
Прижимаю переноску с Касьяном к груди. Марат обходит автомобиль и открывает мне дверцу. Правильная диоптрия очков делает мир четче. Я чувствую себя гораздо увереннее. Марат подает мне руку, помогает покинуть авто.
В воздухе нет выхлопов и привычного городского смога. Пахнет, как в моем родном поселке, только еще хвоей. Я вижу сквозь ажурную решетку забора трехэтажный коттедж из светлого камня. Большие окна в деревянных темно-коричневых рамах на контрасте. Во дворе возвышаются несколько голубых елей. Прижимаю переноску с Касьяном к груди сильнее.
— Ну что ты стоишь, Марусь? Дом твой. Вот, на ключи. Если что-то не понравится — переделаем, — непринужденно, будто к Лизке меня привез, а не в огромный коттедж, говорит Марат. Открывает багажник. — Не стесняйся, иди осваивайся. Мне нужно с подарочками разобраться. — Когда произносит последнюю фразу, хмурится.
Разглядывает банки и прошлогоднюю страшную картошку. В белом мешке из-под муки́. Мне не стыдно за свое происхождение, и я не навязывалась. Просто слишком большая разница сейчас между нами. Он купил огромный дом, а я ответила картошкой. Чертова картошка.
Опускаю глаза на широкую плитку под ногами. Медленно крадусь в особняк. Я подношу магнитный ключик к замку на воротах и замираю удивленно. Даже толкать не нужно, сами распахиваются.
Делаю шаг вперед и начинаю, наконец, верить в происходящее. Все правда. Я пока еще не тронулась умом. За моей спиной не прошлый одногруппник, а серьезный мультимиллионер.
Перед глазами яркой картинкой возвышается дом. Дворец. И я действительно в том районе по соседству с людьми, о которых мы говорили с Лизкой зажратые. У меня даже волосы на руках встают дыбом. Марат сказал, что если мне не понравится, он все переделает. С чего так решил? Думал, услышит “Зай, домик, конечно, нечего, но я хотела на этаж выше”? Бред.
