‒ Оля, не надо за мной ходить, лучше иди к родителям и передай, что с их сыном все хорошо. Пока продержим в реанимации, через день-другой посмотрим, если будет все хорошо, то переведем в обычную палату. И пусть едут домой, сегодня они все равно не смогут увидеться со своим ребенком, ‒ от ее болтовни у меня голова наливалась свинцом, хотелось быстрее ее выпроводить из кабинета и отдохнуть. ‒ Сделай доброе дело.
Оля выговаривалась еще с минуту и только затем ушла, оставляя меня в одиночестве. Я облегченно вздохнула, когда тишина завладела всем пространством кабинета. Сделала себе растворимый кофе и присела на диванчик в углу кабинета, предварительно прихватив собой карточку Лесми. Стоило изучить ее историю болезни. Только у судьбы на меня были свои планы. Я откинула голову назад, давая отдых всему телу, и прикрыла глаза всего лишь на секунду. Так я думала, по крайней мере. Всего лишь на секунду, затем хотела приступить к чтению, но усталость взяла свое.
И снился мне сон, один из самых прекраснейших, какие могут вообще сниться человеку.
Я «плавала» в облаках. Лежала и нежилась в объятиях непонятной мягкости, будто в сахарной вате, или словно качалась на теплых волнах моря, убаюканная их волшебной, успокаивающей мелодией. Я, казалось, и не спала, но глаза мои были закрыты. И я не знала, сколько часов провела вот так, в добровольном «плену ватных масс». Со временем я почувствовала к себе прикосновение, нежное-нежное, едва ощутимое, словно ласковый и стеснительный ветерок касался моей руки. И создавалось такое ощущение, как кто-то делал мне массаж, или я находилась в джакузи, «атакованная» пузырьками воды. По моей руке по всему телу разливалось приятное тепло, согревая меня всю изнутри. Я попала в рай, не иначе. Боялась открыть глаза, думала, что все исчезнет. Но все хорошее надоедает, как и сладкое — приедается. Собрала остатки сил, выныривая из сладостной дремы, и понимала…
Я не сразу поняла, наяву все происходит или я все еще находилась в мире грез и фантазий. Голова не поднималась, малейшее ее движение отдавалось сильной болью в шее. Затекла. Кто-то трогал мою руку. Наверное, Борисыч пришел за отчетами и пытается меня добудиться.
‒ Матвей Борисович, хватит домогаться моего тела, и дайте мне досмотреть свой сладкий сон, ‒ промычала я еле-еле, в попытках хоть как-то сдвинуть свое застывшее тело на левый бок. От моего трудно разбираемого лепета по щеке скатилась слюна, заставляя меня поднять руку и вытирать мокрый след с лица. И тут до меня начало доходить, что одну мою руку до сих пор удерживали. Попыталась ее подтянуть поближе к себе, но руку лишь сжали посильнее, выражая желание присвоить ее себе. Вторая горячая ладонь накрыла руку сверху, и я окончательно проснулась от осознания того, что я помню жар, исходящий от чужой, на первый взгляд, руки. Резко подобралась, вскрикнув от боли в шее, и во все глаза уставилась на человека, сидящего на корточках рядом с диваном.
Ева
‒ Чернов, за такое можно и по шапке получить, ‒ я пыталась хоть как-то привести себя в порядок под пристальным взглядом Антона. ‒ И что ты тут вообще делаешь?
Он встал и теперь возвышался надо мной. На мой вопрос он промолчал.
‒ Что привело тебя сюда в столь поздний час? ‒ я отодвинулась на край дивана, уступая ему место.
Антон внимательно посмотрел на меня, затем покачал головой, не желая присаживаться.
‒ Ты так быстро убежала, и мы не договорили, что я решил вернуться в больницу. Вдруг с Лесми что-то не так. Ты же исчезла, ничего не объяснив. Убедился, что с ней все хорошо, и начал искать тебя. Вот и дождался. Еще через меня передали вот это, ‒ и он указал на стол, на котором возвышался внушительный пакет, о содержимом котором можно было и не спрашивать. ‒ Меня не выпускали, пока я не согласился взять все это с собой для тебя и не обещал, что доставлю лично в руки. Принимай гостинцы.
Анвар был в своем репертуаре, но было приятно, что кто-то совершенно чужой заботился о тебе.
‒ Надо отнести медсестрам, они уже знают, что делать с этим, ‒ я виновато улыбнулась и взялась за пакет.
‒ Я помогу, ‒ Антон кинулся мне помогать, и наши руки снова соприкоснулись.
Я отдернула свою так, словно коснулась электрической проводки и получила немалый удар током. Наши глаза встретились, и на моей щеке появился предательский румянец, подтверждающий то, что меня до сих пор волновали его прикосновения. Только я не хотела это признавать. Я не должна заново открывать двери к своему сердцу, там висят огромные ржавые замки, а ключи давно потеряны. Сделала шаг назад, скидывая с себя нахлынувшие чувства.
Из кабинета я вышла первой, Антон следовал за мной. Коридор был пустой, двери в палаты были закрыты, приглушенный свет горел только около поста. И тут мне стало интересно, сколько времени он меня прождал. До кабинета медсестер мы дошли в полной тишине, были слышны лишь наши шаги и шуршание пакета.
Я постучала в дверь, перед тем как зайти. Сегодня со мной был Чернов, и я не хотела, чтобы девушки попали впросак.
‒ Девочки, я с гостинцем. Опять. Зовите остальных, ‒ мои слова были встречены целым шквалом эмоций, но все стихло, стоило им увидеть за моей спиной Чернова. ‒ И с подарком.
С этими словами ушла в сторону, чтобы их взору предстал Чернов.
‒ Ева Александровна, от вас такого шикарного гостинца ну никак не ожидали, ‒ медсестры за словом в карман не лезли.
‒ Все для вас, девочки, ‒ я улыбнулась, но в сердце почему-то защемило.
Пока они пытались разговорить Антона и обратить его внимание на себя, я под их гвалт незаметно выскочила за дверь. Стало грустно. И в душе накопился неприятный осадок. Только не ревновать, только не это.
В сторону кабинета я шла с печальной улыбкой на лице. Торопилась покинуть больницу, ведь ему не так-то легко будет выбраться из хищных рук наших медсестер. Они кого угодно заговорят и засыпят вопросами. Быстренько переоделась, захватила все необходимое для работы дома и спустилась вниз с одним единственным желанием — как можно скорее попасть домой и залечь в ванну с горячей водой и с горой пены. Машину уже пригнали на парковку больницы.
‒ Это было очень подло, ‒ едва я не выронила из рук ключи и документы, когда услышала голос Антона. ‒ Оставить меня им, а самой сбежать.
Я еле сдерживала себя, чтобы не рассмеяться. С одной стороны, может, и было глупо так поступить, но с другой, меня стало интересно, как он смог так быстро отбиться от них. Наши медсестры были падки на красивых мужчин, тем более, на богатых. Да хоть взять Ирину, которая никогда своего не упускала, и первым делом узнавала всю денежную историю кавалера, только потом давала тому номер телефона. Один вид Антона буквально кричал, что он состоятельный человек, как Ирина смогла не заметить этого?
Но мое сердце грела другая мысль, приятная. Я была рада, что он заметил мой уход и поспешил за мной. Надеюсь, не только из-за помощи его дочери.
‒ И это совсем не смешно. Они меня чуть на кусочки не порвали, ‒ он больше был удивлен, чем возмущен.
Я продолжала стоять к нему спиной. Мне хотелось поскорее уехать и оказаться дома. Открыла заднюю дверцу и положила на сиденье сумку и карточки пациентов, в том числе и Лесми.
‒ Я подвезу, ‒ Чернов не дал мне закрыть дверь. ‒ Ты устала, и мне по пути.
‒ Спасибо, но я не безпомощная женщина. Я ездила за рулем и после нескольких операций, сегодня была лишь одна. И к тому же, Чернов, тебя в моей жизни становится слишком много. Мы договаривались не об этом, ‒ с этими словами я силой дернула дверь и захлопнула ее, но спустила стекло. ‒ Иначе, я могу и передумать. Мне ничего не стоит взять и уехать куда-нибудь, где ты меня не найдешь и ничего не сможешь сделать. По документам, я в отпуске. Подумай об этом, на досуге.
Отвела взгляд, подняла стекло, не попрощавшись с ним, и завела мотор. Глаза сами взглянули в зеркало. Антон стоял там же, глядя в мою сторону. Надо что-то предпринять, иначе я снова наступлю на одни и те же грабли. С разбегу. С этими мыслями я оставила Чернова на парковке и завернула на дорогу, ведущую домой…
