накрываю Тамилу еще и одеялом. Оставляю включенным ночник. Мне еще долго не уснуть… Я выхожу в гостиную и забираю ее скомканные на полу джинсы с трусиками. Аккуратно складываю вещи на тумбочке возле кровати, где она спит. Слушаю ее дыхание — размеренное, спокойное, а сам, кажется, не дышу.
В просторной кухне-гостиной царит полумрак. На столе остывает ледяная бутылка вина, в оконные щели рвется осенний ветер — смелый и настырный, как мои чувства. С ней будет непросто — с моей Тами. С той, кого выбрало сердце. И я отпущу ее по истечении проклятых месяцев договора. Если она захочет… Если не сумею ее завоевать.
Бесшумно подхожу к плите и включаю конфорку. Насыпаю кофе в турку, заливаю водой и ставлю на раскрасневшийся электрический круг. Кофемашина так громко пыхтит, что я отметаю мысль использовать ее и готовлю напиток по старинке. Пока кофе варится, ищу в телефоне номер Синельникова.
— Добрый вечер, Андрей Борисович, — почти шепотом говорю я. — Надеюсь, у вас есть новости?
— Есть, Вацлав Александрович. Машина, которая следила за… Тамилой Аркадьевной принадлежит Герману Хлыщеву. Вам о чем-то говорит это имя?
— Нет. Впервые о нем слышу.
— Хлыщев или, попросту говоря, Хлыщ — известный в области преступный элемент. В… прошлом, — добавляет Синельников, почти по слогам объясняя мне шокирующую информацию. — Сейчас он владеет сетью ночных клубов, ресторанов и…
— И? Не томите, Андрей Борисович. — Взрываюсь я. Снимаю турку с плиты и прикрываю дверь. Не хватает еще, чтобы Тамила проснулась.
— Клубов, оказывающих мужчинам услуги необычного характера. — Произносит Синельников, а у меня перед глазами встают картинки с изувеченной шрамами спиной Тами. Чем же этот нелюдь ее бил?
— БДСМ-клубы, так? — выдавливаю я. Мысли неуклюже строятся в логическую цепочку: Нестеров, Хлыщ и, наверное, их общее дело. Только при чем здесь моя жена?
— Так точно.
— Вы уверены? — уточняю зачем-то. Потираю затылок, ерошу волосы, словно это поможет мне быстрее соображать.
— Да. Только сейчас за Тамилой никто не следит. Машины след простыл, как только вы… прочно вошли в ее жизнь.
— Тамила стала сегодня моей женой. И ее безопасность теперь на первом месте.
— Поздравляю вас, — учтиво произносит Андрей Борисович. — Слежки больше нет, можете быть уверены. Очевидно, злоумышленники поняли, что у женщины появилась защита, и…отступили.
— Дай-то бог… Простите, Андрей Борисович, у меня вторая линия.
Басов! Зря я надеялся, что старик обо мне забудет. И не позвонит именно в первую брачную ночь! Переключаю звонок и делаю обжигающий глоток кофе — я почти уверен, что слова Басова оставят горький привкус.
— Здравствуй, Славочка. Не разбудил?
«Вот же чертяка!»
— У меня, вообще-то, сегодня первая брачная ночь, Владимир Юрьевич, вы разве забыли?
— Правда? А, точно! Прости старого, запамятовал. А зачем ты трубку взял?
— Потому что вы старый! Мало ли какая вам нужна помощь?
— И то верно, — довольно цокает Басов. Слышу на том конце провода шорохи, скрип кресла, шелест страниц. Скорее всего, старик работает в кабинете — плетет паутину новых интриг. — Я хочу прийти к вам с Тамилочкой в гости. Надеюсь, ты не против? В четверг или пятницу.
— Тамила будет рада. Берите Карину. Мне кажется, она подружится с нашей Сонечкой.
— Софико Нестерова. Знаю, знаю… — протягивает Басов. Да, мне известно, что Владимир Юрьевич раскопал о Тами все, и что? — А где Нестеров, Слава? Неужели, не могут найти? Может, не ищут?
— Вам это зачем? Занимайтесь бизнесом, здоровьем и внучкой. — Взрываюсь я.
— Полегче, сынок. Ждите нас в пятницу.
Как сказать об этом Тами? Я хотел оставить ее ненадолго… Выгнать из памяти пережитый кошмар и мою рожу! Думал отправить их с Софи куда-то в загородный отель или на природу. А быть может, за границу — к морю.
Как там моя Тами? Тихонько бреду в спальню и пожираю взглядом ее крошечную фигурку в приглушенном свете ночника. Чувствую в сердце ощутимый укол вины — Тамила вздрагивает, стонет и ворочается во сне. Я выключаю в квартире свет, запираю двери на замок и ложусь рядом с ней… Мало ли что.
Глаза 22
Тамила
Просыпаюсь от позабытого чувства бодрости. Давно я так крепко не спала… Хлопаю глазами, уставившись в белый потолок незнакомой квартиры. Опасливо поворачиваю голову в сторону сопящего… мужа. Он так и уснул одетым — на нем футболка и спортивные штаны.
«Тами, я лягу в гостиной…» — почему-то нарушенное Вацлавом обещание не вызывает злости или страха. Он отпустил меня… Отшатнулся, как от чумы, завидев то, что я намеревалась спрятать. Дура. И вдвойне дура, что не рассказала сразу… Поставила ему клеймо циничного ублюдка, неспособного понять человеческого языка. После всего, что было — подарков, внимания, хорошего отношения. Квартиры, наконец. Да и он… перечеркнул мое зарождающееся доверие дурацким договором. Осторожно, чтобы не разбудить Вацлава, я спускаю ноги на прохладный пол. На тумбочке лежат аккуратно сложенные джинсы, трусы и чистое полотенце. А еще огромная футболка Вацлава, которая вполне может сойти мне за платье. Я торопливо натягиваю трусики и брюки, встаю и крадусь к выходу.
— Тами… — Вац подскакивает и выставляет вперед руки. — Пожалуйста, не уходи. Прими душ, позавтракай. Останься со мной. Нам надо поговорить.
Его сбивчивая мольба оседает до шепота. В мозг мгновенно врывается другой шепот… «Я люблю тебя, Тами… Поплачь… Ты не виновата… Не виновата…»
А еще сигнальной лампой мигает напоминание: «Он остановился… Он не чудовище…»
— Хорошо, останусь. Я договорилась с Инной Сергеевной еще вчера, чтобы она… Я ведь думала, что…
— Тамила, в шкафчике возле зеркала есть новая зубная щетка. И… вот. — Вацлав подхватывает полотенце с тумбочки и всучивает мне в руки. — Ванная в конце коридора. И еще, Тами?
«Я люблю тебя», — от воспоминаний щеки опаляет жаром. Неужели, это правда?
— Да.
— Что ты предпочитаешь на завтрак?
— Чахохбили, чанахи, хачапури по-аджарски. — Улыбаюсь я, прикрываясь полотенцем. Я наглухо одета, но, отчего-то, рядом с Вацлавом чувствую себя голой. — Да расслабься. Яичницу,
