ранее обрывки разговора Сурового с Русланом. Руслан советовал своему другу согласиться на брак. Сейчас эта тема снова поднялась или она никуда не исчезала, а за ворохом своих проблем и забыла об этом предложении договорного брака.
Почему меня вообще должны были волновать дела Сурового?! Он же сам говорил и продолжает повторять, что это лишь сделка! Но сердце не обманешь. Я успела влюбиться в этого мужчину и мне было больно слышать, как он спокойным, трезвым голосом рассуждает о браке. Брак – это не только подписи в нужной строке книги регистрации. Это ещё и совместная жизнь под одной крышей и семья.
Семья, в которой мне не будет места…
– Повторюсь, Муслим. Ваши условия очень выгодные. И если бы дело касалось только заключения договора и партнёрства на условиях, что вы озвучили, я бы уже дал своё согласие. Но к вашему договору прилагается один очень весомый пунктик. С браком… – размеренным, спокойным тоном говорил Суровый. – Разумеется, брачный договор с перечислением всех нюансов обезопасит обе стороны в случае неприятностей и форс-мажоров, но ведь дело не только в бумажках, Муслим…
Послышались шаги. Суровый принялся ходить по комнате, значит, разговор волновал его гораздо больше чем, он показывал собеседнику. Если бы я слышала только его голос, то подумала бы, что Суровый вообще не беспокоится, а разговор – из ряда обычных. Но мужчина расхаживал из одного угла комнаты в другой, я слышала его шаги и различала в них нотки обеспокоенного состояния.
– Хорошо, что вы подняли эту тему. Если уж обсуждать потенциальную возможность заключения брака, то я буду рад учесть все нюансы. Вы вовремя упомянули свою дочь. Она не против этого брака? Спрашиваю лишь затем, чтобы дать понять – мне не нужна капризная, инфантильная, избалованная стерва или истеричка. Хм…
Суровый снова замолчал. На этот раз его молчание продлилось несколько минут. Внезапно меня проняло злостью. Я поняла, что сейчас собеседник Сурового, Муслим Алиев, рассыпался в комплиментах своей дочери и расписывал все её достоинства и хорошие качества. Алиев рекламирует свою дочку так, чтобы Суровому и в голову не пришло отказаться.
– Я рад, если Ляйсан и в самом деле такая кроткая, умелая и послушная, к тому же правильно воспитанная, в лучших традициях веры, – обронил Суровый.
Меня словно к месту прибило. Я только сейчас задумалась о том, что мы из разных миров, отличаемся верованиями. Разумеется, Суровому хотелось бы видеть рядом с собой девушку, придерживающихся правильных традиций. Почему я вообще думаю об этом?! Меня же считают виновницей и чётко дали понять, что укажут на дверь, стоит мне только родить! Зачем я растравила душу, слушая, как Суровый обсуждает возможность заключения брака? Ведь я никогда не стану для него большим, чем девушка, с которой он переспал по случайности.
– Вы сказали, что Ляйсан невинна…
Пауза. Наверное, собеседник поддакнул. Суровый ответил спустя несколько мгновений:
– Что ж, ещё один плюс. Нет… Я ещё не отказал вам, но и не дал согласие. И нет, я не ломаюсь. Но обсуждаю детали. Законный брак – это не шуточный шаг, Муслим. К тому же вы настаиваете на обязательном деторождении. Я так понимаю, что вы в лучших традициях будете ждать внука?
Снова пауза.
– Поддерживаю. Законный наследник – это очень важно. К тому же потом он унаследует всё, что принадлежит мне, и вы, в свою очередь…
Я слушала обсуждения условий брака, понимая, что на моих глазах свершается слияние двух сильных, влиятельных мужчин. Два бизнесмена решили объединиться и выясняют нюансы, вплоть до девственности будущей жены и обязательного наличия ребёнка, рождённого в законном браке.
Я опустила ладонь на свой живот, похолодела от мысли: что же в таком случае станет с моим малышом? Ведь Суровый говорил, что ему нужен мой ребёнок, но сейчас… Сейчас у него намечается выгодный брак, с правильной, хорошей девушкой, а не той, что попала в его постель случайно и к тому же обвинена во всех грехах.
– Разумеется, некоторые моменты лучше обсудить при личной встрече.
Голос Сурового приблизился. Я слишком поздно поняла, что его голос раздаётся слишком близко от меня. Внезапно мужчина скользнул за угол и сомкнул свои длинные, сильные пальцы на моём запястье.
– Я вас услышал, Муслим. Перезвоню попозже, назначив встречу! – проговорил Суровый, испепеляя меня в этот момент горящим, тёмным взглядом.
Мужчина опустил телефон в карман брюк и выволок меня из-за угла, встряхнув за плечи.
– И кто это у нас тут? Снова Анастасия. Снова подслушивает, вынюхивает что-то… – проговорил, скрипнув зубами.
– Постойте. Нет, вы не так поняли. Я не подслушивала… – попыталась оправдаться.
– Да неужели?! – язвительно отозвался мужчина. – Снова случайно оказалась рядом в момент важного разговора? Снова ты не при чём?
– Я хотела спуститься к завтраку. Услышала, что вы здесь и решила уйти, чтобы не мешать вам.
– Но что-то пошло не так, и ты решила остаться! – закончил мёртвым тоном Суровый, едва сдерживаясь.
Он плотно сомкнул пальцы на моём плече и наклонился к моему лицу, выдохнув в губы. Меня пронзило насквозь его жарким дыханием. Всего лишь дыхание, не поцелуй, но меня пригвоздило к стене, и я словно вдыхала наркотический дурман, а не его дыхание с привкусом чёрного кофе.
Разве можно было покорять так? Можно… И его пальцы, до сих пор лежащие на моём плече, тоже сделали своё дело. Я вспомнила, как Суровый ласкал меня позавчера – горячо и безудержно двигая пальцами в горячей глубине.
«Я бы не отказалась повторить то, что случилось, и… продолжить», – подумала, краснея.
Но только при условии, что Суровый заметит, наконец, меня, как человека, перестанет относиться как к вещи и ненавидеть за то, чего я не совершала. Я немного подняла голову, почти встретившись с его губами своими.
– Вы собираетесь жениться?
– А тебе-то какое дело, Настя? Это тебя никак не касается, – разъярённо ответил Суровый. – Вечно суёшь свой нос, куда не следует, а потом стоишь с видом жертвенной овцы, которую так и хочется…
Он резко сомкнул пальцы на моей блузке и рванул за ткань так сильно, что она затрещала. Я накрыла грудь в защитном жесте. Но если бы
