привязанность и симпатия, родившееся из света, что излучала Лена, и есть любовь, а после потерпел поражение. Разницу между любовью и иными чувствами невозможно скрывать долго. Ни от себя, ни, как оказалось, от других.
Конечно, Лена заметила случившиеся с ним перемены. Конечно, сложила два и два. Он был дураком в своих наивных надеждах не ранить ее правдой.
Как давно она знала? Почему молчала? Почему решилась уйти только сейчас?
Он думал, что может предложить своей жене хотя бы уважение и крепкое плечо рядом. Неспособный на эмоции, жалкий страдалец, не умеющий притворяться, из последних сил цепляющийся за единственный источник тепла в собственной жизни, он умудрился напортачить даже здесь.
Пожалуй, только сейчас, оглядываясь назад, Денис начинал замечать, как Лена изменилась за годы их брака: активная и яркая, чересчур смышленая для своего возраста, она будто растеряла свой свет; ее нынешний взгляд казался ему слишком взрослым на ее все таком же молодом и прекрасном лице.
Он сделал это с ней.
Наполнив бокал, Денис выпил его в два больших глотка, с радостью отвлекаясь на обжигающий горло виски и надеясь поскорее добиться затуманенной головы. Найдя под рукой мышку, он вывел компьютер из режима сна и наконец открыл давно ждавшую его вкладку в браузере.
Заполняя одно пустое окошко за другим, он был благодарен, что Лена осмелились разрубить завязанный им однажды узел. Вряд ли сам он сумел бы слезть с иглы ее поддержки и дружбы.
Лена заслуживала мужчину получше. Такого, каким Денис хотел быть когда-то очень давно. Такого, каким ему уже никогда не стать.
Заявление, наконец, было отправлено. Экран монитора погас, оставляя Дениса почти в полной темноте. Устало откинувшись на спинку офисного кресла, он, прикрыв глаза, дрейфовал между явью и полусном. Он чувствовал себя изможденным, лишенным будущего тридцатичетырехлетним стариком.
У него не осталось ни ожиданий, ни надежд.
За дверями кабинета с каждой минутой все сильнее нарастал гул окончания рабочего дня. Хлопали двери, шаркали и топали чьи-то ноги в туфлях на каблуках самой разной высоты, звучали обрывки разговоров, смешки, слова прощания, звонко раскрывались и смыкались обратно створки лифта.
Катя, в задумчивости прикусив зубами кончик ручки, строчка за строкой вчитывалась в материалы дела своей новой подзащитной, и старательно, давно привычными методами, глушила начинавшие бурлить в душе эмоции: они ей не помощники. Холодная и здравая голова, кристально ясный и внимательный ум, нескончаемое упорство в самых безнадежных ситуациях и непоколебимая под всяческим воздействием воля — вот ее настоящие опоры.
Папок, ожидавших Катиного внимания, на столе лежало предостаточно — такие дела редко шьются в один том; напротив, чем больше бумажек следствию удавалось наклепать, тем лучше они себя чувствовали, зная, что адвокатам ни за что не выделят соразмерного объемам материалов времени для ознакомления, а значит, и риски тех что-нибудь упустить становятся много выше. Изучив едва ли четверть первого тома, Катя уже несколько раз ловила себя на мысли, что нынешнее дело напоминает ей другое. То самое, из-за которого она оказалась вдали от всего и всех, кого любила. Ощущение было не из приятных.
Опять попытка отжать бизнес путем уголовного преследования предпринимателя. Опять фальсификация на фальсификации. Опять давление на обвиняемого. Купленные свидетели, купленный следак. Более чем распространенная схема, и странно даже, что Катя за несколько лет не попала ни в один подобный процесс. Уж не подсознательно ли избегала повторений?
Отличий, однако, хватало, чтобы она могла отмахнуться от набросившейся стаи воспоминаний. Во-первых, масштаб расследования был далеко не столь же грандиозным, как тогда. Во-вторых, особой опасности ей в этот раз не угрожало: действующие лица — мелкие рыбешки из полуобмелевшего пруда, а не почуявшие кровь акулы. В-третьих, Катя больше не та доверчивая дура, которой было пять лет назад.
Зажмурившись, она медленно и глубоко вдохнула и выдохнула, борясь со жжением в глазах и опаляющей легкие тяжестью в груди. Катя до сих пор не могла полностью избавиться от поселившейся за сердцем мучительной смеси вины, разочарования — и в себе, и в Денисе, — как профессионального, так и личного, и непримиримой досады. Трудно, невозможно трудно смириться с неизменным прошлым.
В то дело Катя угодила практически случайно. Обычно в столь крупные и тяжелые, замешенные на огромных деньгах процессы приглашали адвокатов экстра-класса: опытных, авторитетных и очень, очень дорогих. У Кати, конечно, уже имелась какая-никакая репутация, но она все еще ходила с невидимым, но мешающим ярлыком «молодой специалистки». Далеко не все хотели рассматривать ее всерьез.
О причинах, по которым выбор пал на нее, догадаться было несложно: у обвиняемой, вынужденной сменить защитника (совершенно не бюджетного, но оказавшегося бесполезным) уже после вступления в стадию судебного разбирательства, не осталось средств на дорогого адвоката. Катерина, благодаря своим последним успехам, показалась одной из немногих достойных доверия кандидатур.
Попасть в самый разгар судебного процесса — как угодить в адское пекло с тикающим под ухом таймером. Катя в срочном порядке знакомилась с материалами уголовного дела и искала варианты некоммерческой помощи, понимая, что в одиночку выиграть подобную битву практически невозможно.
Ее подзащитная, замученная, запуганная до смерти молодая женщина, жена одного крупного бизнесмена, однажды перешедшего дорогу не тем людям и позднее не пожелавшего добровольно поделиться своим куском пирога, успела под давлением дать показания против себя, отчего ситуация осложнялась многократно. У Кати волосы вставали дыбом от осознания, что ни в чем неповинная женщина рискует сесть на шесть лет в том числе благодаря недобросовестной (а на самом деле намеренно тянувшей на дно) работе ее предшественника.
Аверинцева, на которого Катя рассчитывала большего всего, подключить не удалось: он уже был загружен сверхвозможного. Поиски второго защитника затягивались: были желающие, но они не могли присоединиться быстро; некоторые отказались, опасаясь последствий. Становилось очевидным, что какое-то время Кате точно предстоит выстоять в одиночку.
Очень скоро к ней попытались подойти с предложением о сотрудничестве. Вариант «по-хорошему» предполагал немалое денежное вознаграждение, если она добровольно станет марионеточным адвокатом. Вариант «по-плохому» содержал бесконечное множество опций. Катя выбрала вариант «по-плохому», и угрозы в ее сторону не заставили себя ждать.
Следующие месяцы, особенно после первого для нее судебного заседания, когда противоположной стороне пришлось узнать, что Катя кое-что может и умеет, под дверью их с Денисом квартиры неизвестные взяли в привычку оставлять то части тел мертвых животных, то записки с обещаниями всех видов физических увечий. Нередко она просыпалась по ночам от звонков с тишиной по ту сторону трубки (замена номера никогда не спасала надолго),
