придется дать мне писярик, чтоб поправить пошатнувшееся психическое здоровье.
Я протянула алкашу оставшийся полтинник, лишь бы отстал. Лелик открыл мне дверь и испарился, оставив после себя запах перегара, повисший в воздухе плотной пеленой. Я шагнула в полутемную прихожую и едва сдержала крик, увидев, что в зеркале отразилось странное чудовище, похожее на Вия. Ресницы на одном глазу красиво склеились, став похожими на иглы ежа, другой был выпучен и страшно чесался. Наглотавшись супрастина, я упала в кресло и хотела было заплакать, но вспомнила о ресничках из норки, передумала и замерла в ожидании прихода подружек-заговорщиц.
Откровенно говоря, мне страшно не нравилась затея Люси, но спорить я опасалась, потому что поняла, что бороться с весившей больше центнера феей не то что нецелесообразно, а даже опасно. Погрузившись в тяжкие мысли, я и не заметила, как задремала, уронив голову на грудь, потому что откидывать ее на спинку кресла было нельзя – я рисковала испортить прическу, а за это можно было огрести по шее. Дверной звонок заставил меня вздрогнуть, я нехотя поднялась и мелкими шагами засеменила к двери, молясь всем богам, чтобы у Люси сломалась машина, и она не смогла приехать. Но, видимо, Люсины боги были в разы сильнее и опытнее моих, потому что за дверью, обвешанная пакетами, как новогодняя елка игрушками, стояла Люся, улыбаясь от уха до уха. Катька выглядела как взмыленная лошадь, но тоже бодро лыбилась. Точно придумали страшную каверзу. Бедная я несчастная.
– Что это? – спросила их, показывая глазами на лоскут черной ткани, болтающийся в руках торжествующе улыбающейся Люсьен. – Майка?
– Сама ты майка, – обиделась она, – это маленькое черное платье, которое должно быть в гардеробе у любой уважающей себя леди.
– Не люблю я это слово – леди, – буркнула я и сунула нос в пакет, на котором гордо красовалось имя известного кутюрье и его ангелов.
– Ну да, – согласилась Люся, – леди созвучно с другим, более привычным нам словом.
– Что это? – снова спросила я, вытянув на свет нечто непонятное.
– Трусики, – вякнула из-за могучей спины Люсинды Катька.
– Это же нитки от трусов. Как их носить-то? – спросила я в пустоту.
– Надевай давай, и без разговоров. И вообще, я думала, ты более интеллектуальна. А у тебя на все один вопрос «Что это?» – передразнила меня фея отвратительным голосом, а Катька противно захихикала. Спелись, блин.
Я напялила на себя обновки, из которых мне, откровенно говоря, понравился только лифчик. Правда, он был мне слегка великоват, но это мелочи жизни, не мал же. Посмотрев в зеркало, я застонала. Видок мне открылся ошеломительный. Да проститутка с Тверской выглядела бы рядом со мной как монахиня-викторианка. Ей богу, умылась бы слезами от зависти. Титьки выпирали из декольте, как два холма, оголенные ноги, неплохие, кстати, хоть и полноватые, обтянутые сетчатыми шнурками, походили на батон Останкинской. Жутко захотелось есть, но впившиеся в бедра трусы начисто отбивали желание двигаться вообще.
– Ты великолепна! – с придыханием вымолвила Катька, не сводя с меня восторженного взгляда.
– Фирма веников не вяжет, – заколыхалась Люси, доставая из своей необъятной торбы коробку, и протянула ее мне со словами, – последний штрих.
Вою, который я издала, открыв подарочек, позавидовали бы все оборотни планеты. Маруся и Гимлер заметались по квартире в поисках укрытия. На бархатной подушечке лежали туфли на метровом каблуке, в которых я, рискуя сломать себе шею, и шагу ступить не смогу
– Обувайся, и выдвигаемся, – приказала Люсинда.
И я подчинилась. Потому что спорить с ней все равно что бросаться под танк без гранаты с одним туалетным ершиком в руках. Глупо и неэффективно.
До машины меня волокли под руки две очумевшие от безнаказанности феи, молча, сосредоточенно сопя. Наступал час икс. Интересно, что они придумали?
– Чешется все, – заныла я, когда на пороге ресторана Люся оглядывала меня с головы до ног в поиске косяков и недостатков.
– Потерпишь. Ты, главное, помни, что должна привлечь внимание дичи и не выпускать его ни на минуту, – рявкнула она и толкнула тяжелую дверь. Я шагнула вперед, покачнулась на каблуках и кубарем ввалилась в заведение, кувыркаясь, как цирковая обезьяна. – Нельзя же все воспринимать так буквально, – зашипела Люся, показнушно улыбаясь и одергивая подол платьишка, пытаясь натянуть его на мою оголившуюся мадам сижу. О да, я привлекла внимание, и не только Завьялова. На меня с любопытством и состраданием смотрело несколько десятков пар глаз , – и потом, надо же и загадку какую-то оставить, а ты сразу всем показала товар лицом, так сказать, ну или задницей.
– Вы как всегда в ударе, – Завьялов появился, словно из-под земли, и легко, как пушинку, поставил меня на ноги. – И что вы сделали с собой? – шепнул он.
Отчего у меня по телу побежали мурашки.
– А я всегда так на деловые встречи хожу, – вякнула, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся ноги, – помогает чувствовать себя более непринужденно. Это так нас учили на тренингах.
Дура, дура, дура. Какие тренинги? Я ж сроду на них не ходила. Ни на тренинги, ни на тимбилдинги дурацкие.
– Понятно, – ухмыльнулся Захар. И у меня кувыркнулось сердце от этой его улыбки. – Давайте я вам помогу дойти до стола, а то вы, видимо, давно не ходили на деловые ужины и подрастеряли сноровку.
– Спасибо. Я сама, – гордо подняв подбородок, я, переставляя конечности, будто каторжник закованные в кандалы костыли, прошествовала к столу, за которым с кислой физиономией расположилась Марта.
– С каких это пор в приличные заведения стали пускать дешевых шлюх? – поморщилась красотка, окинув меня презрительным взглядом.
Блин, глаза, как у снежной королевы, мне в жисть так не научиться. Но вот ответить я не успела, как всегда затупила, пытаясь подобрать слова пообиднее, которые ну никак не приходили в мой измученный нарзаном мозг.
– С тех пор, как в них обосновались силиконовые овцы, – парировала Люся, – вы, кстати, милочка, у какого доктора грудь делали?
– А вам зачем? – оторопела Марта, разглядывая необъятный бюст моей подруги.
– Чтоб не дай бог к нему не обратиться, – мило ответила Люси, затрепетав искусственными ресницами.
Меня прям гордость взяла. Знай наших! Мы за словом в Луи Витон не лезем.
Бедный Завьялов с отрешенным видом прихлебывал воду из стакана и старательно прикидывался ветошью, не сводя с меня задумчивого взгляда.
– Чего вы так смотрите на меня? – не выдержав, спросила я.
– Жалко. Я-то думал, хоть вы настоящая, – хмыкнул он и, потеряв ко мне интерес, обратился к Люсе. – И так, вашу книгу мы издадим – это уже обсуждалось. Хотелось бы обсудить договор и вопрос ее реализации.
– Книгу? Какую
