не так и… Говорю же, это глупость ужасная. Тебе не понять. Ты это сто раз уже делал. Подготавливал, и все такое. Ты знаешь, что, куда и как… А я ничего не знаю. И от этого ощущаю себя ужасно уязвимой.
– От того, что не знаешь, что, куда и куда? – усмехается Брага, целуя ее дрожащие веки, – или потому что думаешь, будто я со всеми так парюсь?
– И то, и другое, – в конце концов, признается Марфа, сгорая со стыда.
– Девочка моя бедная. Ну, ты чего себе надумала? Что я вокруг каждой хороводы развожу? Да брось. Я бы в жизни не стал заморачиваться. Оно мне надо? Сама подумай.
– Но ты же заморочился. Со мной.
– В том-то и дело, что с тобой. Ты невинная. Тебя просто необходимо готовить, иначе никак. Я ж не зверь какой… Так что считай, в этом ты у меня тоже первая.
– Правда?
– Угу. Переворачивайся на животик.
Брага оставляет поцелуй на ее губах и откатывается в сторону. Маня неловко переворачивается.
– Лучше ляг поперек. Хочу тебя видеть, – кивает на зеркало у стены. Марфа медлит, она ужасно, невыносимо смущена. И возбуждена. Ужасно. – Давай, Манюня. Смотри, какая ты красивая девочка.
А она не может взглянуть. Стоит на коленях, низко-низко опустив голову и выгнув спину, как кошка. Маслянистые пальцы Браги касаются основания пробки. Он толкает ее и медленно вынимает. Толкает и вынимает. Она ерзает, охает, хнычет. Чувствуя будрами жар его тела, его животную мощь…
– Красивая. Готовая. Сладкая… – он медленно избавляет ее от игрушки и с шипением погружается сам. Это все равно очень болезненно. Если бы не его порхающие пальцы на ее клиторе, она, может, и не выдержала бы первых толчков.
– Арс…
– Смотри!
Он тянет ее за волосы. Маня послушно поднимает взгляд.
– О господи…
Она понимает, почему он настаивает на том, что это нужно видеть. Картинка двух сплетающихся в древнем танце тел завораживает. Она такая беззащитная и маленькая на фоне его, огромного и, кажется, уже совершенно неуправляемого. Оскалившегося в экстазе… Но в то же время такая бесстрашная и сильная. Сумевшая подчинить себе зверя, стать для него всем. Воздухом, кровью, сердцебиением, самой жизнью… В этот раз оргазм Мани зарождается в голове. Прокатывается по телу и концентрируется в клиторе. Чтобы отправить Марфу в нирвану, Арсу остается только с силой зажать тот между средним и указательным пальцами. И тут же отлететь вслед за ней.
– Ты там не спишь?
– Нет. Просто хорошо очень… – признается Маня. Брага улыбается, сидя на ее бедрах, сдавливает чуть сильней мышцы в воротниковой зоне, старательно мнет и проходится большими пальцами по позвоночнику. Не имея никакой возможность оторваться от Мани, но также понимая, как важно дать ей передышку, чтобы переварить случившееся, Брага находит компромиссный вариант и берется делать Мане массаж.
– Не больно?
– Нет.
Тоненькая она – аж страшно чуть придавить посильнее. Удивительно даже, что при такой хрупкости у нее приличных размеров грудь и изумительная круглая попка. А ведь все свое, как говорится. Родное. М-р-р.
– Арсений… – настороженно шепчет Маня.
– Упс. Я не специально.
– Ага. Он сам. – Тихонько смеется. В отместку Брага соскальзывает и цапает ее за румяную ягодичку зубами.
– Ай!
– Прости. Не мог удержаться, – заявляет Арс голосом нераскаявшегося грешника.
– Двойка тому, кто учил тебя обхождению с девушкой после секса.
– А меня этому не учили. Я вообще в этом деле полный профан. Так что если тебе требуется какое-то специальное обхождение, говори, как ты это видишь, – щедро рубит Брага с барского плеча.
– И ты исполнишь все мои пожелания?
Арс напрягается. Как-то не хотелось ему это дело превратить в торговлю, не так он все видел, но раз уж назвался груздем…
– Конечно. Кое-кто сделал меня о-о-очень добрым. Так чего бы тебе хотелось после самого потрясающего секса в твоей жизни? Конечно, кроме повторения оного.
Маня хихикает.
– Чтобы у кого-то чуть поуменьшилось непомерно раздутое эго?
– Этого обещать не могу. И вообще, что ты имеешь против раздутого?
– Ничего! – поспешно сливается Маня, понимая, что ни за что не выиграет в словесной дуэли на такую опасную тему. – Мы могли бы проваляться в постели весь вечер, смотреть какие-нибудь фильмы и есть пиццу прямо в кровати.
Ах, она об этом? Все-таки он испорчен. Напридумывал себе всякого. Что она от него бриллиантов стребует или, на худой конец, шопинг в Милане. А Манюне кино с пиццей подавай. Глупенькая. Чистенькая. Его…
– Это можно. – Осипнув. – Это все, что может захотеться девушке после…
– … самого потрясающего секса в жизни? – смеется Марфа. – Нет. Не все.
– И чего же еще хочется девушке?
– Н-у-у… ты мог бы сказать мне что-то красивое или сексуальное.
Арсений улыбается как дурак, хотя ему не то чтобы весело. Скорее он до глубины души тронут.
– Твоя спина очень сексуально скрипит.
Маня фыркает. И опять смеется.
– Вынуждена резюмировать, что в комплиментах ты безнадежен. Не вздумай их кому-нибудь повторять, если дорожишь своей репутацией сердцееда.
– Безнадежен?! Я?! – возмущается Брага. Переворачивает Маню на спину, снова нависает над ней. – Ну, тогда слушай. Ты самая красивая, самая нежная, ласковая девочка из всех, что я когда-либо видел. Твои глаза, как…
– Сапфиры? – помогает Маня, кусая дрожащие от смеха губы.
– Нет. Сапфиры холодные. А твои глаза теплые-теплые. Как море. И в них золотистые точки, как песок.
– Тогда мои глаза, как морской берег.
– Да. Пусть так. Мне нравится. И твои губы… Они вкусные, сладкие и такие послушные. Я люблю, как ты их открываешь, чтобы впустить мой язык. И не только его, если честно.
– Да уж понятно! Теперь можно перейти к другим частям тела. Уверена, уши у меня тоже ничего.
Арс смеется, разгадав Манюнин план остановиться на самой безопасной части тела.
– Уши? Дай-ка я разгляжу их как следует.
– Вот, пожалуйста. – Маня вертит головой.
– Уши ничего, да. Когда я кусаю мочку, ты ежишься. Вот смотри! – осторожно прикусывает. – Видишь?
– Вижу.
– Твои мурашки – мои любимые звери.
– Ты исправляешься прямо на глазах! – восхищается Марфа, прижав кулачки к груди. И такая
