тобой всю жизнь жить… — пожав плечами, делает жест рукой… Взмах, типа что тут объяснять теперь? Мне становится окончательно понятно, что ни черта она меня не любит и никогда не любила. Более того, раздражал я ее знатно все эти годы, — Да и будем честны, ты ведь меня не любишь. И изменяешь мне также, как я тебе. Так что не надо кривляться что ты шокирован и расстроен.
— Ну расстроен может и нет, — пожимаю плечами, — Но шокирован точно. От скромной девочки с томиком Гюго такого поворота я все-таки никак не ждал.
— Только не нажимай на мораль. Ты сам знаешь, я бы за тебя замуж не вышла, если бы не настояли родители.
— Я тоже бы на тебе не женился, — бахаю в ответ. Конечно я понимаю что все это правда, и правда некрасивая, но говорить об этом вслух все равно неприятно. Интересно кто счастливый отец? Хотя чего гадать? Французик, к которому Вера все каталась. — Так и что делать будем? Я воспитывать чужого ребенка не собираюсь.
— Разведемся.
— Разведемся… Ты представь что нам родители скажут? — я полностью согласен с Верой, но от мысли, что о нашем разрыве узнают предки, мне становится дурно.
— Боишься лишат довольствия? — на ее губах саркастическая улыбка.
— Ну меня лишат довольствия, а тебя могут и на аборт отправить. Так что я на твоем месте особенно бы и не радовался.
Улыбка на лице Веры меркнет. И что, сама не сообразила о такой перспективе? Правильно говорят, что от беременности многие девушки глупеют.
— Счастливый отец в курсе?
— Да, — кивает. — Он готов на мне жениться.
— Ладно. Давай ты пока будешь тусить у себя во Франции, а когда срок станет большим, разведемся. Только не вздумай подавать на алименты!
— Я и не собираюсь, — фыркает, — Луи оформит ребенка на себя.
Махнув рукой, иду в комнату. Ну что ж. Теперь я свободен. Свободен и одинок.
Глава 25. Диана
Что такое приезд бабушки? Это маленькое стихийное бедствие. Что такое приезд моей бабушки? Это большое стихийное бедствие.
Когда они с матерью вечером переступают порог квартиры, по комнатам уже разносится ароматный запах пирога. По правде, бабушка и учила меня его печь. Все наставляла, что мне это умение определенно понадобится когда я соберусь замуж. И как мы видим, никакой помощи от кулинарных навыков попросту нет. Пирог есть, женихов — ни одного. Можно было и не учиться.
А с другой стороны, может дело в том, что я Игорю как раз таки ничего и не приготовила? С другой стороны, Валере я этот пирог пекла. И чем дело кончилось? Женился на генеральше. И сильно вряд ли что он ее выбрал «желудком». Точнее желудком и выбрал, чтобы жить красиво и жрать в ресторанах!
Что-то до сих пор не могу отпустить ситуацию. Так о чем я? Ясен пень что двух случаев для статистики недостаточно. Однако некоторый вывод все-таки напрашивается: замужество и умение печь пироги никак не связаны. В обоих случаях я осталась с носом.
— Неси сумки в комнату, — командует бабушка, но тут мать аж стеной встает:
— Ты с ума сошла! Она же беременна, нельзя поднимать такие тяжести!
— Поднимать тяжести! А как я тащила в двух руках сумки по пятнадцать килограмм, когда была беременная? Мне значит можно было? А Диана волшебная значит! И потом когда родила, аж пупок вылез таскать эти авоськи! — бабушка возмущается так, как будто я лично ей эти сумки вручала. Но я-то не виновата что в те дремучие времена еще не придумали доставку!
— Мам, раздевайся. Ты наверно проголодалась. Ой, запах какой вкусный, — мама заискивающе улыбается. Вот кому надо было идти в проститутки. И вашим, и нашим, и спляшем.
А вообще всегда так было. Бабку боялись все, начиная от дочери и внучки, заканчивая участковым и продавщицей в ближайшем магазине. Когда бабка выходила во двор, двор пустел. Потому что от одного ее взгляда дети плакали, пьяные трезвели, а беременные рожали.
Это еще хорошо она уступила маме квартиру и поехала абьюзить людей в какую-то деревню. К земле как говорится потянуло.
Я вообще бы назвала бабку «мой личный фюрер». Хотя почему «назвала бы». Я как-то и назвала. Как же она орала… Даже с хворостиной за мной бегала. Ну это я тогда была юная и отчаянная. Сейчас я так не рискну. Спеклась.
— Ну и где ты нагуляла аж тройню, дуреха? — бабушка снимает темно-коричневое пальто и меховую шапку. — Одного тебе мало?
— Не нагуляла. Это было непорочное зачатие.
— Ветром надуло. — кивает.
— Ураганом.
— Диана, потихоньку начинай распаковывать сумки. Бабушка столько всего интересного привезла нам! — мама все пытается сделать так чтобы мы не поругались в первые пять минут.
— Угу, — тут не дай бог показать что тебя не устраивают гостинцы. Но мама не унимается:
— Что надо сказать?
— Спасибо.
— Вот то-то же, — добавляет бабушка и гордо идет на кухню. — Зря я что ли перла все это.
Сумок и правда — вся прихожая заставлена. Бабушка никогда не приезжает с пустыми руками: это и закатки, и соленья, и квашеная капуста… А теперь еще и пеленок приволокла. О, огурчики соленые. Кстати тема. И патиссоны с помидорками. А то я уже все запасы пожрала с этой беременностью.
Перетащив несколько банок, начинаю накрывать на стол. Бабушка садится с царственным видом и начинает кивать, не сводя с меня глаз. Вообще по легенде муж у нее типа был. Куда делся только? Видимо сдох от счастья.
Но я-то знаю. Вранье все это про мужа. Иначе в свидетельстве о рождении не стоял бы прочерк.
— Позор на наши головы…
— Чего? — замираю.
— Позор говорю. В прежние времена в деревнях ворота дегтем мазали!
— И тяжело оттирается? — киваю.
— У меня был муж! — в лице бабушки такое искреннее возмущение, что я аж диву даюсь. Какой муж! Какие ворота! Она вообще
