Это было приказано таким тоном, что я не смогла сдержаться, и, опустив глаза, призналась:
— Мне не нравится, как этот официант смотрит на меня. Мне кажется, он презирает меня за то, что я с тобой. Потому что думает, что я тебя недостойна.
— Глупости, — усмехнулся Дима, — ты все придумала. Обслуга здесь вышколена и не позволит себе ни единого косого взгляда в сторону клиента.
— В сторону клиента, может и не позволит, — прошептала я, пряча руки под стол, — а вот в сторону того, кто пришел с ним… особенно если этот кто-то не вписывается в окружающую обстановку.
— Даш, — он серьезно посмотрел на меня, — хватит. Ты придумываешь. Но про обстановку я понял. И принял к сведению.
Я не совсем поняла, что он имел в виду, но просто кивнула. Дальше мы ели почти молча, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Но такого единения, как вчера не вышло. Кажется, что-то сломалось, и больше не было Мы. Были Даша и Дима, которые проводили время вместе.
А мне вдруг стало обидно. Я же не сделал ничего такого, чтобы могло разрушить нашу общую вселенную. Значит Диме, чтобы он не говорил, неприятно быть со мной в этом ресторане, который подчеркивает наше такое разное социальное положение. Я как Золушка с принцем, вдруг подумала я. Только я на балу не в роскошном платье и хрустальных туфельках подаренных феей-крестной, а в своих грязных лохмотьях, в своих деревянных башмаках, и страшном капоре. Принц сумел догнать меня на лестнице и притащил на бал после того, как волшебство рассеялось.
Зачем он это сделал? Ведь сказка случилась именно в тот момент, когда принц поднял туфельку, упустив свою любовь.
Глава 32
Ночевала я снова у Димы. Он, как обычно, даже не поинтересовался моим мнением, не спросил, нужно ли мне что-нибудь. Это сегодня утром я выкрутилась, и смогла выглядеть так, как будто бы ночевала дома. Но вторую ночь… да у меня даже элементарных средств гигиены нет! Ведь не думает же Дима, что у меня есть фея-крестная, которая одним взмахом волшебной палочки превращает старый наряд в бальное платье? А макияж? Да я без него буду выглядеть, как девочка-малолетка. Меня никто не воспримет всерьез. А у меня в сумочке только маленькая косметичка.
Я сначала даже немного расстроилась, но когда оказалось, что в его квартире теперь есть моя зубная щетка, тапочки, халат, шампунь и гель для душа и даже комплект белья и свежая блузка… все новое, конечно. И явно дороже, чем я обычно беру, но… я визжала от восторга и висела на Диме. Это же значит он думал обо мне. О том, что мне нужно. О том, что снова привезет меня к себе. Значит это не спонтанное его решение, а осознанный шаг. И от этого становилось так тепло на душе.
А он довольно и даже как-то смущенно прижимал меня к себе. А потом кашлянул и сказал:
— Даш, ты говори, что тебе нужно. Я в состоянии обеспечить свою женщину всем необходимым.
— Хорошо, Дима, — я не могла перестать улыбаться и свести губы, это был лучший комплимент в моей жизни. Я его женщина… пожалуй, такое мне нравится даже больше, чем «моя девочка», как было раньше.
И Дима тоже улыбался глядя на мою сияющую мордашку. Улыбался тепло и по-доброму. И от этого весь мир вокруг казался мне теплым и добрым.
В ванной я проторчала довольно долго. А когда вышла, Дима валялся на кровати в одних тонких трикотажных брюках. Он удивленно вскинул брови и усмехнулся:
— Даша, тебе точно есть восемнадцать? — похлопал он по постели, подзывая меня, — без макияжа ты совсем девчонка.
Я рассмеялась и с разбегу запрыгнула на него, оседлав моего мужчину. Мне вдруг захотелось немного похулиганить, подразнить его. Халат немного распахнулся, но мне это и было нужно.
— Да, — я склонилась над ним низко-низко, почти касаясь кончиком носа его лица, качнула телом, чувствуя мягкость его кожи, и сказала, — мне двадцать два. И я уже четыре года совершеннолетняя…
В его глазах полыхнуло возбуждение, и я сама мгновенно охрипла, из-за чего последняя фраза неожиданно прозвучала невероятно соблазнительно. И с явным намеком.
Дима зарычал и опрокинул меня на постель, нависая сверху:
— Не сомневайся, — ответил он хрипло, — я наверстаю упущенное, моя глупая девочка Даша.
— Я и не сомневаюсь, — не отрывая взгляда от его потемневших глаз, прошептала я и согнула ноги в коленях, — мой глупый мальчик Дима.
Дима на мгновение замер, а потом вдруг расхохотался во весь голос. И, конечно же, вся сексуальность ситуации мгновенно испарилась. Дима скатился с меня и смеялся, держась за живот и вытирая слезы.
А я обиделась. Ну да… я не умею соблазнять мужчин. У меня это, вообще, первый подобный опыт. А он смеется.
Обида была самая настоящая, глубокая, как в детстве, и казалось, что после такого между вами просто не может быть ничего, что чувствам конец, и что теперь до конца жизни я буду помнить это «оскорбление». Я непроизвольно надулась и отвернулась от Димы, чтобы он не увидел, как мне больно.
А он все хохотал и хохотал, хотя я не видела ничего смешного. Ну назвала его глупым мальчиком. И что? Он же называет меня глупой девочкой Дашей. А я не смеюсь. И вообще… не нравится, ну и не надо. Домой пойду. У меня тоже гордость есть.
— Дашка-а-а, — протянул Дима, хватая меня за полу халата, — ты что обиделась?
И прыснул снова. Нет, я не обиделась, хотелось сказать мне. Мне очень нравится, когда на мои откровенные слова и действия реагируют подобным образом. Я прямо счастлива, что ему смешно. Но я промолчала. Хмуро взглянула на него, дернув за халат, вырвалась из его рук и решительно встала с кровати. Домой. Пусть веселиться тут без меня.
— Да-ащ, — он словно не заметил мое недовольство. Он, вообще, никогда ничего не замечает. Черствый и бесчувственный негодяй. — Да-аш, — повторил Дима, рывком встал с постели и обнял меня. — Прости. Я не должен был смеяться. Но «глупый мальчик Дима» — это смешно…
Я уже замерла в его руках, готовая простить его неуместный смех, раз уж он сам просит у меня прощения. В первый раз, между прочим. Но услышав, что была смешна, снова стала вырываться.
— Прости, девочка моя, — еще раз тихо попросил он. Дима, конечно же, даже не заметил мои попытки сбежать.
И я снова не смогла уйти. Все же он имеет надо мной какую-то необъяснимую власть, раз я каждый раз готова простить все, что угодно.
А он снова подхватил меня под попу, и я неосознанно и привычно повисла на нем, обхватив за плечи и талию руками и ногами. — Я не хотел тебя обидеть. Только не тебя, Даша… только не тебя.
Говорил он хрипло, и я видела, как зеленые, смеющиеся искорки в его глазах темнеют и перестают смеяться, наполняясь желанием. И от этого я сама сразу забыла обо всех своих обидах, чувствуя, как сама начинаю плавится от счастья быть с ним.
А обида… обида теперь казалась мелкой и совершенно незначительной.
Глава 33
Дима менялся. Он все реже рычал и злился, и все чаще был в хорошем настроении. И в такие моменты он баловал меня, заваливая шоколадками и цветами. У меня в офисе вся клиентская зона была заставлена вазами. И я каждое утро меняла воду в цветах, добавляя какие-то средства с супер-секретным составом, чтобы цветы стояли дольше. Это ведь были его подарки.
А еще я поняла, как он понял мою фразу про несоответствие меня обстановке «Черного замка» Через пару дней он потащил меня в торговый центр, в дорогой, пафосный магазин и предложил купить, все что нужно. Я растерялась, и даже обиделась. Мне показалось, что он считает, что я одеваюсь недостаточно хорошо для него, и он так намекает мне об этом. Ведь про тот вечер в ресторане я давно забыла.
Мне покупать что-то в этом бутике было откровенно страшно. Цены на этикетках равнялись нескольким бабушкиным пенсиям. И я никогда в жизни не смогла бы купить себе такую одежду. Да как я буду носить платье, если оно стоит столько, сколько зарабатываю за пру месяцев, а бабушка получает за полгода, к примеру? Да в нем буду чувствовать себя музейным экспонатом.
