— Не продолжайте.
Марик сказал тогда что-то еще, но я, не став разбираться, что именно, побежала на улицу. Слезы душили, а я никак не могла заплакать — страшное состояние. Когда внутри все раскалывается от боли, однако ты не можешь выплеснуть эмоции. Хочешь кричать до боли в горле и сорванных связок, только изо рта выходит лишь короткий всхлип. Очередной звон разбившейся вдребезги надежды.
Вместо меня в тот день плакало небо. Серое, нахмуренное, оно рыдало, гремело, разрывая облака на части. Я наблюдала за буйством стихии из окон дома. Своего некогда самого надежного убежища. Уютного. Теплого. Только ключевое слово "некогда".
Марк вернулся ближе к полуночи. Думал зайти тихо и незаметно, но удивленно застыл, едва увидел бодрую меня в гостиной.
— Ты чего не спишь, Поль? Все-таки разбудил? — спросил, улыбнувшись. Он выглядел дико уставшим. Его лицо немного осунулось, отчего скулы стали острее, плечи были напряжены, а судя по красным глазам — брат жутко недосыпал. — Прости. Я знаю, что топочу как слон…
— Нет-нет, — поспешила его заверить, — я сама не спала. Ждала тебя, чтобы накормить.
— Мне, конечно, приятно, но не стоило. Я бы сам как-нибудь поел, а тебе завтра с утра в универ, — чуть нахмурившись, проговорил Марк. — Так что иди спать, окей?
Еще чего! Я что, зря заставляла себя готовить?
— Иди мыть руки и за стол, — невозмутимо постановила я.
— Поля, — недовольно прошипел брат.
— Марк.
— Полина.
Тяжело вздохнув, осознавая, что не отстанет, призналась:
— Я, между прочим, не ужинала даже.
Не стала добавлять, что обед и завтрак тоже благополучно пропустила, но и так фраза подействовала — Марк, посетовав на бестолковую сестру, пошел за мной на кухню.
За поздней трапезой он ни слова не сказал про папу. Я все ждала, что, подняв на меня взгляд ярко-зелёных глаз, повторит речь доктора, но нет. Промолчал.
Зато не выдержала я:
— Марик, миленький… — сделала большой глоток воздуха и задала вопрос, который душил меня после первой встречи со следователем: — Отец же не сам… не сам захотел, чтобы машина?..
Бред, правда? Чтобы мой совершенно здоровый папа вдруг решил совершить самоубийство, при этом забрав еще несколько жизней с собой? Бред. И я не понимаю полицейского, который на полном серьезе заявил нечто подобное. Мол, столкновение машины отца и легковушки произошло не случайно. И не понимаю его вдвойне, потому что… Он же видел, какое у меня состояние. Так зачем? Это жестоко.
— Что за глупости? Не бери в голову всю ту хрень, что несет подполковник. Ему просто хочется закрыть дело побыстрее, — брат оставался спокойным, и его состояние передалось и мне. — Холодно? Иди ко мне.
В кухне было действительно прохладно, и я, долго не думая, залезла к нему на диван и прижалась к теплому боку парня. Вдохнула его аромат, смешанный с запахом одеколона… и стало немного лучше. Полчище диких кошек, что раздирали мою душу на части, отступили на время и спрятали когти. Марк обнял меня и положил голову на мое плечо.
— Как дела в офисе? — спросила я осторожно через несколько минут уютной тишины.
— М? — растерянно пробормотал он, продолжая обнимать меня.
— Говорю, как дела в офисе? — терпеливо повторила, мягко массируя крепкую шею. Его мышцы были напряжены настолько, что казались тверже камня.
— А… — выдохнул. — Все отлично. И у тебя просто волшебные руки, Поль.
— Все отлично? И потому ты пропадаешь там целыми днями? — я пропустила мимо ушей комплимент. — Может, тебе нужна помощь? Хоть какая.
— Нужна, — кивнул Марк. — Проследи за одной девочкой, которая ложится непонятно когда, ест непонятно что и прогуливает учебу.
Я закатила глаза. Все со мной хорошо. Уж мне точно лучше, чем Марику, который взял на себя столько всего. Зачем? Кажется, из-за меня. Чтобы я не волновалась и могла вести такой же образ жизни, как если бы с нами был папа. А я… а что делаю я? Стало очень стыдно.
— А если серьезно? — не дала ему увильнуть с темы.
— Это серьёзно, — он снова уткнулся лбом в мое плечо. — Еще серьезнее будет, если я отшлепаю кое-кого.
— Что?.. — у меня просто дар речи от подобного заявления пропал.
— Отшлепаю, — продолжил Марик тем же спокойным тоном. — За то, что кое-кто в итоге не сдаст сессию.
— Все я сдам! — возмущенно отозвалась, чувствуя, как щеки покраснели. Идиот. Ну какой же он дурак, а? — И я сейчас о тебе. Ты печешься обо мне, но о себе совершенно забыл. Так нельзя.
Планировала сказать очень многое. И про работу, и про его учебу, и еще про много чего, но вместо этих слов произнесла совершенно другое, но куда более важное и правильное:
— Береги себя. Я тебя люблю, ты же знаешь?
Марк мне улыбнулся. Легко, весело и обворожительно, будто и не было между нами недопонимания, а в нашей жизни — стольких проблем. Будто все так, как до того злополучного вечера после полученной мной двойки. Будто…
— Знаю.
И я вздрогнула от неожиданности, когда его губы коснулись моей щеки. Невесомое прикосновение, невинное, но дыхание захватывает, а кожа горит.
— Теперь иди спать, Поль, — он разорвал объятие и осторожно подтолкнул меня вперед.
— А грязная посуда и…
— Я сам уберу, — оборвал меня на полуслове. — Сладких снов.
— Сладких снов, — повторила за ним, почему-то уже шагая в сторону своей спальни.
Марк что, маг? Околдовал меня. Меня и, наверное, весь мир, потому что с той ночи дела пошли куда лучше. Я впервые за долгое время выспалась и поехала на учёбу, не опоздав при этом. Сдала несколько тестов, которые пропустила и к которым совершенно не готовилась, с первого раза. А потом, когда добралась до клиники, меня и вовсе обрадовали новостью, что операция прошла успешно и теперь можно посещать папу. Мое счастье не смог бы измерить ни один прибор — ему просто-напросто не хватило бы шкалы.
"Марик, как дела? Надеюсь, ты пообедал. Я сегодня бью рекорды по удачливости! Сейчас иду к папе — мне разрешили зайти к нему, представляешь? И заедешь за мной вечером?" — быстро напечатала брату. Не могла не поделиться захлестывающими меня эмоциями.
Ответ пришел почти мгновенно:
"Завидую. А у меня удача на нуле. Осталась лишь надежда на конспекты".
И прислал фотографию, на которой был запечатлен "творческий беспорядок" в виде тетрадей, каких-то бумаг, стикеров и чашки с недопитым эспрессо. Судя по интерьеру и освещению помещения, Марик зависал в кафе, расположенном под офисом отца. Ну что сказать? Трудоголик обыкновенный: умудряется совмещать работу и учебу. Плюс не забывает обо мне, отце и о спортзале. Это восхищает. Сделала мысленную пометку поймать его и насильно помочь.
"Когда примерно заехать? Я буду свободен после 6", — добавил он через пару секунд.
Немного подумав, написала:
"Как сможешь;) И лови немного моей удачи!"
Закрыла мессенджер, убрала телефон в сумочку и с широкой улыбкой направилась в палату папы. Причем чуть ли не вприпрыжку — я казалась себе перезаряженной батареей, у которой клеммы уже искрятся от высокого напряжения.
Однако мой пыл угас, едва я вошла в нужный бокс. Замерла у порога, не сразу сумев сделать шаг вперед.
— Полина Андреевна? — окликнула медсестра, сопровождающая меня. — Все в порядке?
Я выдохнула и вошла. Просто в тот единственный раз, когда нас пустили на пару минут к отцу, мне не удалось его разглядеть. Голова кружилась, а подступающие слезы и вовсе не давали видеть ничего дальше своего носа. А сейчас…
Папа был весь в бинтах. И мне сразу вспомнились материал дела и заключения врачей. Голова — сотрясение и раны от осколков, руки — папа до последнего сжимал руль, пытаясь вернуть себе контроль, правая нога — ее придавило, когда машина перевернулась, туловище — открытые раны и сломанные ребра. И это лишь часть полученных увечий.
— А ему точно не больно? — глупый вопрос, понимаю, но мне было важно знать ответ.
