слова бабушки, повторила я.
— Это так важно для тебя? — бабушка поднялась. — Если бы было важно, ты бы забрала его еще вчера.
— Я забыла про него, — сдерживаясь от того, чтобы сказать что-то более грубое, ответила я.
— То что важно — не забывают, — бабушка осуждающе улыбнулась. — Не нужно было так спешить.
Словно не из-за неё вчера я убежала. Словно не она била меня, бросая грязные слова.
— Значит, это сделала ты, — я смерила её взглядом, в который вложила все то, что думала о случившемся.
— Я! — бабушка поджала губы, и они превратились в тонкую линию. — Нечего хранить вещи этой шлюхи. Не хочу, чтобы что-то напоминало о ней!
У меня сдавило в груди от той злости, что хлынула из бабушки. А она, меж тем, продолжала:
— Твоя мать у меня сыночка хотела отнять! Разве я для этого Витю растила? Он у меня чуть ли не консерваторию закончил, но это Мария… — голос её перешел на крик. — Ненавижу! Хорошо, что она умерла! Хорошо, что я заставила её пойти сделать аборт! Иначе бы она и…
— Ты заставила её сделать аборт?! — я ошарашенно смотрела на бабушку и видела уже не её, а уродливого монстра.
До сегодняшнего дня я не знала точно, что именно стало причиной смерти мамы. Просто одним утром она ушла в больницу и не вернулась. Потому меня убеждали, что мама болела, но я до конца не верила в это.
— Да! — бабушка тряхнула головой. — А что ты предлагаешь? Как я должна была поступить? Твой отец не мог обеспечить не то что вас, но и себя! А Мария слишком мало работала, да потом, очередной декрет. Почему я должна была тащить эту лямку?
— Ты — чудовище! — разрыдавшись, закричала я. — Ненавижу тебя!
— Ненавидь! Сколько угодно! Я всё надеялась, что ты пойдешь в нашу породу, но ты слишком похожа на свою мать, чтобы быть нашей!
— Чтобы тебя Бог наказал! — я сжала кулаки.
Мне хотелось ударить это чудовище в халате, но моя совесть не позволяла этого.
— И ты мне про Бога говоришь? Шлюха, которая легла под того нерусского? — бабушка рассмеялась, и в её смехе послышались сумасшедшие нотки.
Понимая, что ей ничего не объяснить, я направилась на выход.
— Посмотрим, как ты запоешь, когда вернешься, когда приползешь обратно! — бросила бабушка мне в спину.
Я остановилась и резко обернулась.
Глядя в глаза той, от которой я все эти годы ждала ласки, поддержки, но так и не получившая этого, я поклялась:
— Я никогда не вернусь.
Не знаю, дело ли было в моей решительности, или чем-то другом, но я увидела, как у бабушки перекосилось лицо. Ужас отразился в её глазах, губы её беспомощно задрожали…
Такой я еще не видела.
На долю секунды моё сердце дрогнуло от сочувствия к ней, но память услужливо прокрутила в моей голове события, случившиеся там, в зале.
— Никогда! — пообещала я и поспешила к двери.
Раз-два, и обулась. Порывшись в кармане, куда по привычке положила ключи от квартиры, бросила их на тумбу. Они, звякнув, упали на пыльную поверхность.
В соседней комнате послышался какой-то шум. На пороге показался отец.
— Мать! Так это ты Марусю отправила в больницу? — взревел он, и на секунду мне показалось, что справедливость вот-вот восторжествует.
Бабушка прижала к груди ладони (этакий жест невинности) и ласково запела:
— Конечно, сыночка, я. Я же любила её, поэтому заботилась. Но больше всего — люблю тебя, мой Витенька! Хочешь, мама приготовит тебе супчик?
Папа, словно недоумок, кивнул головой, и я почувствовала, как отвращение к нему и бабушке заполнило мое сердце без остатка.
Ни слова не говоря, я покинула их.
Этих двух чужих людей, связанных странной любовью друг с другом.
Пока спускалась по лестнице, напряжение начало отпускать меня. И в тот момент, когда я вышла на улицу, меня уже охватило совсем иное чувство.
Опустошенность.
Осознание того, каким чудовищем оказалась бабушка, горечь от судьбы матери и отвращение к собственному отцу, лишили меня сил.
На последнем издыхании я доковыляла до машины. Села в неё. Закрыла дверь и расплакалась.
— Эй, — Искандер дотронулся до моей щеки, залитой слезами.
С огромным усилием я перевела на него взгляд, затуманенный болью.
— Что случилось?
— Нет бокала. Разбили бокал. Мамин бокал, — обреченно ответила я.
— Послушай, красота, — Искандер успокаивающе погладил меня по щеке, — это грустно, согласен. Но запомни, что гораздо важнее, что мама в твоем сердце. Это куда лучше, поверь мне — я знаю.
Не скажи Искандер, что потерял отца, я бы засомневалась в его словах.
Я поверила ему. Улыбнулась.
— Вот так лучше, улыбайся, милая, улыбайся, — Искандер одарил меня улыбкой и завел машину, — а теперь поехали праздновать твое совершеннолетие.
— Разве мы его еще не отпраздновали? — я непонимающе посмотрела на Искандера.
Меньше всего мне хотелось окунаться в веселье, но видимо, у него были совсем иные мысли по этому поводу.
— Мы только начинаем!
Не веря своим глазам я смотрела на здание аэропорта, возле которого мы остановились пару минут назад.
Серое и унылое, оно, меж тем, вызывало у меня совсем другие чувства.
Волнение и предвкушение грядущего чуда.
— Машину пригонишь завтра вечером, — велел Искандер Гаджи и вложил в его ладонь ключи.
Последний, вместе с Амином, сопроводили нас до аэропорта, на своем автомобиле.
— Ну ты рисковый, — усмехнулся Амин.
Он с сомнением посмотрел на брата:
— Может, кто-то из нас с вами полетит?
— Вы будете лишними, — Искандер вызывающе улыбнулся, и судя по всему, у Амина отпало всякое желание что-либо доказывать ему.
— Погоди, мы куда-то улетаем? — всполошилась я и, вцепившись в руку Искандера, умоляюще посмотрела на него.
До последнего я думала, что сюда мы приехали просто так. Ну мало ли, вдруг здесь было что-то, подходящее под фразу «праздновать день рождения».
— Да, если будут билеты. Обычно всегда остается штук пять, — он подмигнул мне, — да не нервничай, красота. Тебе понравится. Обещаю.
Я кивнула, но руку его не отпустила. Заметив, как Гаджи и Амин обменялись взглядами (и я не поняла, что это значит), я, ища поддержки, прильнула к Искандеру.
— А занятия? — шепнула я. — Завтра — понедельник ведь.
— Поговорим об этом позже, — он опустил руку и взял меня за ладонь.
Надежно и властно.
— Пошли, — Искандер потянул меня, и я, подчинившись, пошла рядом с ним.
Его братья разделились. Гаджи, обогнав нас, поспешил вперед, а Амин, напротив, немного отстал.
Не знаю с чем связано это было, но мне стало чуть спокойнее. Меня не покидало чувство, что братья Искандера не очень-то одобряли наши с ним отношения.
