была допущена ошибка и Золотов как-то об этом узнал? Почему он такой радостный?
Дурные мысли лезут в голову. Страшно представить, что нового я могу о себе услышать.
Судья оглашает.
Ее голос слышится как через толщу воды. В глазах темнеет. Давненько не чувствовала себя так скверно.
Пошатываюсь и чтобы не рухнуть тут перед всеми, хватаюсь за плечо прокурора. Думаю, я побледнела, если не позеленела.
Золотов все эти минуты забывает о судье и вновь наблюдает за мной, при этом улыбается сжатыми губами. Чем дольше зачитывает судья, тем довольнее физиономия у Максима.
— Результат ДНК теста составляет… — она внезапно замолкает и подносит лист ближе, будто за секунду ослепла. А потом опускает папку, смотрит на Золотова стеклянными глазами. — Девяносто девять целых и девять…кхм…ох…
Максим еще какое-то время продолжает пребывать в образе Победоносца, пока до него не доходит реальность. Удивительно! Золотов был настолько в себе уверен, что даже не допускал мыслей о моей правде.
— Ах! — с облегчением выдыхаю.
Ноги подкашиваются, во мне почти не остается сил. Не выстояв до конца речь судьи, медленно сползаю и плюхаюсь на стул.
Праздничная атмосфера в зале сменяется гулом и перешептыванием. Друзья Максима явились будто на сеанс в кинотеатр, желая насладиться комедией вроде позорного провала сумасшедшей помощницы… А попали на драму… Горести Золотова.
Боссы больше не смотрят на меня с насмешкой, как на пустое место, принеси-подай. В их глазах растерянность. Никто не ожидал.
А все благодаря Максиму, который, вероятно, рассказал об иске в последний момент и не дал друзьям ничего предпринять.
— Что?! — запоздало восклицает Золотов. — Черт побери, я сейчас услышал?!
— Подбирайте слова! — одергивает судья.
Максим кое-как челюсть подобрал, а она о словах просит…
— Но это бред!
— Аргументы были выдвинуты грамотные, однако тест показал полную совместимость. Это неопровержимое доказательство.
Я вот помню день забора анализов и легкое настроение Золотова. Почему же сейчас он не шутит?
— Я не согласен. Завтра же подам апелляцию! — оборачивается ко мне. — Она лжет. Тест подделка!
У меня пальцы на руках леденеют. У Максима покраснели глаза, налились кровью. Золотов славился весельчаком и бабником. Его любили в компаниях за отзывчивость и доброе отношение. Что же случилось сейчас?
Появляется нестерпимое желание поплакать. Давно я не позволяла слез, и горько стало так не вовремя. Сдерживаюсь, опустив голову, тихонько шмыгаю носом.
— Нина Витальевна, — шепчет прокурор, — вы все сделали правильно. Так у товарища Семенихина не останется шансом претендовать на детей. А этот персонаж, — кивает в сторону Золотова, — заботой о потомстве не отличается. Плюс алименты. Зарплата у адвоката белая, он отчисляет все налоги, поэтому для вас будет хорошая прибавка.
— Мне ничего от него не нужно, — отвечаю сквозь зубы. — Вот будет платить алименты, а потом к старости с мальчишек требовать станет.
— За вас говорит обида. Повторюсь, алименты должны быть.
Судья стучит молоточком, завершая слушание.
Крадусь из-за стола.
До разбирательств я вроде как играла роль пленницы, позволяя Золотову побыть вершителем судеб. В его квартире хранятся все вещи и деньги. Очень бы хотелось прямо на пороге суда пожать с Максимом руки и разойтись в разные стороны. Но не получится.
Взбешенный Золотов как вихрь вылетает из зала.
За ним тянется дружественная свита и я.
Богачи на меня не смотрят, все внимание похитил Макс, которого вот-вот и схватит инфаркт! Великое расстройство — признали отцом двух прекраснейших мальчиков!
Чистых и светлых. Золотов и волоска сыновей недостоин. Ради приличия Максим мог отреагировать нейтрально, а поорать, когда мы останемся вдвоем, чтобы не позорить меня. Нет же! Надо было устраивать показательную порку.
Кошусь на Алису. Соскучилась по подружке, но Арман клещом впился в низенькую женщину, прижал к себе, лишь бы она не поддерживала меня. В какой-то момент мы оказываемся близко с Алисой. Она украдкой вкладывает свернутый листочек мне в ладонь. Я прячу его в сумочку.
На улице воздух немного остужает всех.
Поддержка Золотова окружила Максима на парковке.
Я стою поодаль, на крыльце, укутавшись в пальто, и любуюсь за всеми с высоты. Жду, когда эмоции покинут Максима, и он внесет ясность в наши с ним отношения.
Его брат Грозный покидает общую толпу и, к изумлению, подходит ко мне.
— Ты же понимаешь Семенихина, что произошло сегодня, таковым не останется. Непонятная лаборатория на окраине города, мутная история зачатия детей. Макс совсем тебя не помнит.
— Да, Демид Леонидович, — киваю и ежусь то ли от ветра, то ли от ледяного взгляда Грозного. — Переделайте тест в лучшей лаборатории города или в нескольких только… вы же и сам отец. У вас есть дочь желанная, единственная, выстраданная. И больше детей не будет. Так сделайте все по справедливости, пусть результаты будут настоящими…
— Ты за кого меня принимаешь? — возмутившись, хмурится. — Как ты могла подумать, что я стану подделывать документы. Это же дети!
— Я много лет работала в ваших структурах. Поэтому знаю, о чем говорю. И еще мне бы очень хотелось дожить до старости. Спокойно вырастить детей, отгулять на их свадьбах и понянчить внуков.
Тот, фыркнув, возвращается к брату. А я не преувеличивала.
Друзья ободряюще хлопают Золотова по плечу, успокаивая на прощание.
Вспоминаю о записке, что передала Алиса. Достаю листочек из сумочки и разворачиваю.
«Нинусь, мы все на твоей стороне. Я обязательно позвоню».
А дальше в знак подтверждения четыре росписи, полагаю от жен боссов.
Радуюсь, но осторожно, прикрывая улыбку ладонью. Мало ли? Вдруг у кого жизнь сегодня разрушилась, и нервы закончились. А тут я вся из себя развеселая.
Пообщавшись, Максим идет ко мне. В каждом его шаге чувствуется напряженность. Оттого и я заражаюсь дискомфортом, неестественно ровно приосаниваюсь, лишь бы казаться чуточку выше и сильнее, чем есть на самом деле.
Он останавливается в метре, соблюдая дистанцию, которую до этого всячески старался нарушить, только бы тронуть меня или ненароком обнять. Прикоснуться до моих волос и вдохнуть аромат.
Золотов смотрит на меня пристально, вызывая неловкость.
Первой начинаю разговор:
— Ты как?
— Непривычно. Слишком. Похоже, здесь нам еще придется встретиться.
Опустив взгляд на землю, дергаю бровью.
— Да уж…
Золотов никак не может успокоить свои руки, сжимая — разжимая кулаки. То скрестит, то спрячет за спину.
— Ты расскажешь мальчикам об отцовстве?
— Расскажу, — возвращаю взгляд на Макса. — После того как ты пройдешь все стадии от непринятия до смирения и наконец успокоишься. И…Максим, судя по выражению твоего лица, нам с детьми лучше убраться из квартиры?
Золотов что еще секунду назад, словно лимон жевал, притворно улыбается.
