меня, не давая держать себя в руках.
— Я лучше пойду.
Я уже развернулась, чтобы уйти, но Шон схватил меня за руку, снова притягивая к себе.
— Я точно знаю, что ты всё ещё меня любишь.
Наши глаза уже тонули друг в друге, не в состоянии оторваться.
— Я чувствую, как бьётся твоё сердце.
Он провёл своей ладонью от моей груди к шее, нащупывая пульс большим пальцем.
— Я просто злюсь.
Я безуспешно старалась успокоить сердцебиение и дыхание. Ловко подцепив, Шон выудил подвеску из-под моей кофты.
— Ты не злишься. Ты испугалась, но не злишься. Ты думала, я не заметил её, когда ты раздевалась прошлой ночью? Ты хранишь её столько же лет, сколько я храню этого чёртового медведя из сувенирного магазина.
Теперь уже испуганно я смотрела в его глаза, понимая, что мне нечем крыть. Я надевала эту подвеску-бабочку почти на все важные мероприятия. Она всегда делала меня увереннее. Но не сейчас. Сейчас она разрушила всю мою защиту.
Шон спустил мою кофту с плеч, оставляя обжигающие поцелуи от шеи до груди. Мой пульс грозился окончательно меня прикончить. Мои руки намертво вцепились в его широкие плечи. Дыхание стало слишком громким и прерывистым.
— Стой… Шон… Мы в спальне наших друзей, кто-нибудь может войти.
— Я закрыл дверь, сюда никто не войдёт.
Шон укусил меня за губу, подхватывая за бёдра. Я обхватила его ногами. Все мысли исчезли. Я не понимала, как оказалась в комнате, крепко прижатая к стене. Руки боролись с пуговицами на рубашке Шона, заставляя обоих скулить от нетерпения.
— Иди сюда.
Шон опустился на колени, стягивая с меня трусики. Закинув мою ногу себе на плечо, своим страстным поцелуем с языком он перешёл все границы приличия. Клитор отозвался приятной болью. Шон искусно водил языком, не забывая ритмично входить в меня пальцами. Мы будто в одно мгновение сошли с ума. Все мои силы уходили на то, чтобы не кричать.
Из сумасшествия нас вывел стук в дверь.
Нас прервал стук в дверь.
— Знаешь, а у меня дежавю.
— И у меня.
За дверью послышался виноватый голос нашего общего друга.
— Шон, я не хочу вас прерывать, но Джастин очень хочет тебя видеть.
— Давай, иди, нет ничего важнее него.
Я подтолкнула его к двери. А перед тем, как отпустить окончательно, поцеловала.
— Иди.
— Я спущусь через минуту!
Предупредил он и вместо выхода завернул в ванную. Шон умылся и посмотрел на меня через зеркало.
— Извини меня.
— Нет. Это ты меня извини. Я действительно чувствую это. Всё ещё. Ничего не говори. Иди к сыну, я спущусь.
Шон послушно вышел за дверь, оставляя меня одну. А я открыла кран с холодной водой, протягивая к нему руки. Прохлада коснулась кожи, остужая пожар в моём сердце.
На раковине передо мной всё ещё лежали трусики как напоминание о том, что рядом с Шоном я теряю остатки своей воли. Выключив воду, вернула их на место.
— Пора идти и делать вид, что я счастлива и так.
Ответила я своему взгляду в зеркале, щёлкнула выключателем и пошла вниз.
Там меня ждала всё та же компания, они что-то очень увлеченно рассматривали. Я подошла к Рэйми, чтобы поинтересоваться происходящим.
— Что стряслось?
— У Джастина выпал зуб. Целое событие, о котором он непременно хотел рассказать папе прямо сейчас. Прости. Оторвали от разговора?
— Можно и так сказать. Но это и к лучшему. Рэйми, я схожу с ума.
— По нему или из-за него?
Она подмигнула мне, толкая плечом.
— Пожалуй, оба варианта.
— Максин, у меня выпал зуб! Это уже второй.
Со мной Джастин тоже решил поделиться радостью. Попыталась вспомнить свой первый зуб.
— Здорово! Что ты будешь с ним делать?
— Мы с папой их коллекционируем в специальной коробочке. Я бы тебе его показал, но уже отдал папе. У него надёжнее.
— Ничего страшного. Уверена, когда в следующий раз у тебя выпадет зуб, я буду рядом.
Кто-то другой в этот момент управлял моим речевом аппаратом. Это надо же было такое ляпнуть. Джастин, конечно, обрадовался. А Рэйми посмотрела на меня с удивлением.
— Пойдем-ка на кухню. Кажется там осталось вино.
Подруга налила нам два бокала, один протянула мне.
— Я так от вас не уеду.
— Как уже говорила, я найду для тебя свободную комнату. Всё нормально, о чём вы говорили?
— Все наши разговоры заканчиваются одинаково…
— А подробнее?
— Когда вы позвали нас обратно, на мне уже не было нижнего белья… Сразу прошу прощения за то, что допустила такое в вашей спальне. Это сумасшествие какое-то, Рэйми.
— Брось. И я тебя не виню. А кто бы устоял?
За что я всегда её любила — понять и принять она могла, что угодно.
— Мне нужно устоять. Я серьезно должна решить, действительно я этого хочу, или во мне говорят гормоны и эмоции.
— Милая, а что в тебе должно говорить, кроме эмоций?
— Здравый смысл.
— Я помню Максин, которая руководствовалась эмоциями, и была счастлива.
— За 10 лет я изменилась и хочу безопасности. А Шон для меня не безопасен.
Скептический взгляд подруги почти заставил меня усомниться в собственных словах.
— Надеюсь, он сможет тебя переубедить.
Я не ответила. Только крепче сжала бокал вина, из которого ещё не сделала ни глотка.
— Рэйми, спасибо за всё. Мне было очень весело и уютно. Но мне пора.
Я обняла её и пошла к выходу, не давая себе передумать. По дороге я жестом позвала за собой Шона, он тут же отреагировал, направляясь в мою сторону.
— Я ухожу и хочу тебя кое о чем попросить. — Шон вздохнул, явно не ожидая ничего хорошего. — Прошло 10 лет, и мне непросто всё это переварить. Я так долго пыталась тебя забыть и сейчас не уверена, что могу вернуться в прошлое.
Его рот приоткрылся в желании что-то сказать, но я не дала ему такой возможности.
— Прошу тебя, помолчи. Ты можешь оставить меня в покое? Дай мне время.
На лице Шона проступила обида. Не удивительно. И почему-то от этого мне стало так больно. Несмотря ни на что, он мне дорог.
Рукой я провела по его щеке.
— Прошу тебя.
Видимо, собравшись с мыслями он кивнул в ответ и отвернулся.
— Я люблю тебя.
Это последнее, что я услышала перед тем, как выйти за дверь. Снаружи накрапывал мелкий дождь, который вполне мог скрыть слёзы, которые душили меня.
Зачем ты вернулся, Шон Миллер?
Пройдя под дождём три квартала до ближайшей автобусной остановки я всё же
