принёс тебе ещё один подарок, — сказал Павел и протянул мне коробочку, обтянутую бархатной обшивкой, открывая её на ходу передо мной.
Я одной рукой продолжала держать котёнка, второй достала из этой коробочки длинные висячие серьги из золота. В подарочной упаковке ещё остались золотая цепочка, браслет и кольцо.
— Зачем ты тратишь на меня такие деньги? Хочешь удержать этим ВОТ возле себя? — спросила я.
— Может быть, — уклончиво ответил Павел.
Я стала разглядывать лицо своего мужа, размышляя о том, что он, как и я, внешне чем-то изменился. Что-то было в нём не то.
— Что ты так на меня смотришь? — спросил он, поймав мой взгляд на своём лице.
— Да просто так, — ответила я и положила серьги обратно в коробочку. — Спасибо за подарок… А теперь я могу остаться одна? Мне нужно переодеться.
Павел вышел из моей комнаты, оставив на столике свой подарок, который я так и не забрала у него из рук. Никак пришёл ко мне замаливать свои грехи таким образом? — пронеслась у меня в голове эта мысль. — Вот так бы всегда! За любой косяк дарил бы мне такие подарки. Я давно бы стала миллионершей!
Переодевшись и накрасившись, я отправилась на кухню, чтобы позавтракать. Плотно позавтракав, я отправилась по магазинам, чтобы начать осуществлять свой план мести по отношению к мужу за измену с той кралей, которую я уже видела неоднократно выходящей из кабинета своего благоверного. И мне не терпелось узнать, что он предпримет, когда узнает, что у меня «якобы» есть любовник.
В магазине я накупила себе много ярких и соблазнительных нарядов, которые не позволяла себе с тех пор, как вышла замуж, не желая скомпрометировать нас обоих, хоть наш брак и был фиктивным.
После магазина, закинув все свои вещи в свою комнату, я отправилась в парикмахерскую, где мне отрезали мои длинные волосы, которые спускались у меня ниже попы. После подстрижки они стали едва прикрывать мои плечи. А на ужин с родителями я предстала в коротеньком платьице с полностью открытой спиной. На лице был сделан первоклассный макияж, и я осмелилась надеть комплект украшений, подаренный утром Павлом.
Когда я вошла на кухню, все стали с любопытством меня разглядывать.
— Вы помирились? — почти шёпотом спросила у меня Маша, когда я села рядом с ней за стол, на что я ей утвердительно кивнула.
— Ты сегодня выглядишь непривычно ослепительно и великолепно! — вторил Владимир вслед за своей дочерью.
— Спасибо, — ответила я, мило улыбаясь всем присутствующим, размышляя при этом, что Владимир и Маша думают, что я оделась так ради Паши, ради этого вечера. Но я решила для себя, что буду так выглядеть всегда и везде до тех пор, пока Паша не начнёт меня ревновать.
Ужин прошёл тихо, как и раньше до нашей вчерашней ссоры. Я просто наслаждалась всем происходящим в данный момент. Я впервые наслаждалась таким вечером со дня нашей свадьбы. Теперь мне это стало доставлять радость, потому что знала на данный момент, что люблю этого чёрствого человека, который обнимал меня, нежно целовал весь вечер на виду у всех. Я ловила каждую его нежность, зная, что как только все уйдут и за ними закроется дверь нашего дома, то это всё прекратиться сию же секунду, мгновенно и бесповоротно.
В последующие дни, я продолжала выполнять свой план. Я одевалась и красилась как на свидание и старалась выглядеть перед своим мужем счастливой, но делала это так, чтобы он понимал, что это дело не его рук… Я постоянно получала букеты, милые подарочки, которые обычно дарили в конфетно-букетный период. Но организовывала это я сама для себя. Сама заказывала себе цветы и эти подарки, и мне хотелось, чтобы это выглядело правдоподобно, надеясь, что Павел думал, что их мне дарит влюблённый, добрый и заботливый мужчина.
Очень часто я стала зависать на телефоне, разговаривая по полчаса, а то и по часу с друзьями и с теми, у кого мне предстояло проводить праздники, чего этого раньше никогда не делала. Я всегда предпочитала общаться в живую. Когда во время моих этих мобильных разговоров, недалеко от меня появлялся Павел, я сразу же бросала трубку, делая вид, что муж услышит мою откровенную беседу с моим незнакомцем. Но, когда Павел испарялся, я перезванивала, чтобы по-быстрому закончить разговор, чтобы мой собеседник не обиделся.
Такая накалённая обстановка продолжилась до нового года и тридцатого декабря я вновь потребовала развода. Чувствуя и осознавая, что мой муж, словно каменная глыба не умеет ревновать.
— Я хочу развода!
— Почему? — спросил Павел.
— Просто хочу развода. Я устала от такой нашей совместной жизни!
— Неужели? А я думал, нравится такая жизнь: дома муж, который не требует выполнения супружеского долга, а где-то на стороне любовник, который наверняка трахает тебя во все щели! Ты из-за него хочешь развестись?
— Фу, как пошло, Павел! Не ожидала я от тебя такого!.. И, нет, не поэтому! — ответила я, невинно хлопая глазками, думая при этом: так всё-таки ты заметил то, что я творю! И молчал, терпел!
— Он предложил тебе выйти за него?
— А если и так, то тебе-то что?.. Выйдя за него, я хотя бы буду знать, что я любима! Мне не надо будет притворяться перед родителями! И не надо будет скрывать свои истинные чувства!
— Ты последнее время, итак, не скрываешь свои чувства, так и светишься от них как ясно солнышко! — произнёс Павел, и только сейчас его злость на меня стала потихоньку выползать из него наружу.
— А ты что? Завидуешь моему счастью? Завидуешь тому, что я нашла себе того, кто может мне доставить удовольствие?.. — проговаривала я медленно и чётко, пытаясь посильнее задеть Павла. — Прости, но я и вправду не могу с тобой больше жить! Я хочу жить своей естественной жизнью: не скрывать от других, когда мне плохо или когда хорошо. Тебе может и наплевать на свои чувства, а я так больше не могу. На сегодня мои силы и терпение иссякли окончательно!
— А если я не дам тебе развода?
— Тогда я в открытую буду изменять тебе. Буду приводить любовника в наш дом, ходить с ним везде на глазах всех наших знакомых и родных, чтобы это видели все окружающие… Если тебя это устраивает, замечательно! Не давай мне развода!
Я ушла в свою комнату, где стала собирать свои вещи. За пару часов я затолкала в чемоданы все необходимые вещи, ожидая каждую секунду, что ко мне зайдёт Павел. Затем
