— Потому что я этого не знала, эфендим.
— Как не знала? — Эмир явно сбит с толку.
— Я не знала, где и как живет господин Омер Озден, — отвечаю как прилежная ученица. — Не могла же я предположить, что вы знакомы!
— Знакомы! — фыркает Эмир. — Омер муж моей сестры Афры, он практически мой брат. Но меня интересует не это. Если ты и вправду дочь Оздена, то вам стоит это оформить законным путем.
— Я… Я пока не готова, — отвечаю максимально честно, но Эмира такой ответ не устраивает.
— Ты понимаешь, какие возможности перед тобой открываются? У тебя может быть турецкое гражданство, Ясемин! У тебя и у Лале.
— Да, согласна, что это хорошо. Только я прожила всю жизнь без отца. Он меня бросил, уехал, а через две недели женился на вашей сестре, эфендим.
Краска бросается в лицо Оздена, но только на миг. Он ничего не говорит, не оправдывается. Молча поглядывает на меня со смирением.
— Неправда, Ясемин, брат Омер никого не бросал, — неожиданно жестко отвечает Эмир. — Он искал тебя все это время. И если хочешь знать, почему ты выросла без отца, задай эти вопросы своей матери.
— Отец, Ясемин устала с дороги, — вмешивается Доган, — отпусти их.
— Да, ты прав, — кивает Эмир. — сейчас вы поужинаете и идите отдыхать, комнаты вам покажут.
— Отец, говорите тише, она уже спит, — слышится тихое. Поворачиваюсь и вижу Атеша, который держит на руках Лале. Девочка положила голову ему на плечо и крепко спит.
— Давай я возьму, — хочу забрать дочь, но Атеш не отдает. — Тогда пойдем уложим ее вместе.
***
Я была в особняке Денизов всего лишь несколько раз, и то до рождения Лале. Уже и забыла, какой он просторный и вместительный.
Атеш несет мою дочку на другое крыло.
— Раньше здесь были наши детские комнаты с Доганом, — говорит он тихо и останавливается перед одной из дверей. — Это была спальня Догана.
Мы входим в комнату, и я с удивлением обнаруживаю, что она оформлена в нежных пастельно-розовых оттенках.
— Разве это комната мальчика? — вырывается у меня. Атеш укладывает Лале на кровать под таким же нежно-пастельным балдахином и поворачивается ко мне.
— Доган давно живет в собственной квартире, Ясемин. Эту комнату отец сделал для нашей принцессы.
Не знаю, почему, от его слов по спине бежит странный холодок. Сама себя одергиваю. Что такого в том, что для моей дочки приготовили комнату в особняке, где их несколько десятков?
Укрываю дочку пледом. Атеш включает ночник, стоящий рядом с кроватью на тумбочке и за локоть выводит меня из комнаты, чтобы наши голоса не разбудили Лале.
— А ты? — спрашиваю у него. — Ты не собираешься съезжать?
— Как раз ищу подходящую квартиру, — кивает парень и сильнее сжимает мой локоть. — Ты ничего мне не ответишь, Ясемин?
— Разве сейчас время о таком думать, Атеш? — аккуратно высвобождаю локоть.
Это правда, меньше всего сейчас я способна думать о замужестве. Атеш ничего не говорит, лишь странно на меня смотрит.
Мне сразу становится совестно. Он последний человек из Денизов, которого можно заподозрить в равнодушии. И снова на душе непонятно почему скребут кошки.
— Как ты думаешь, Эмир-бей не обидится, если я не стану желать им спокойной ночи? — спрашиваю парня. — Я очень устала.
Это правда, я чувствую себя совершенно разбитой.
— Твои вещи уже принесли в твою комнату, Ясемин. Отдыхай, если отец захочет тебя увидеть, он даст знать, — Атеш распахивает дверь соседней спальни.
— Спасибо, Атеш. Доброй тебе ночи, — говорю с благодарностью.
— Ясемин, — останавливает он меня, накрыв мою руку своей ладонью, — я спрашивал для того, чтобы знать, какую искать квартиру. Не более. Вы с Лале очень мне дороги, но я не позволю себе ничего раньше, чем пройдет траур по маме.
— Ты мне тоже дорог, Атеш, — сглатываю образовавшийся в горле комок. И смаргиваю набежавшие слезы.
Как трудно отказывать тем, кого любишь! Атеш желает доброй ночи и уходит, а я мысленно благодарю Нурай. Своим уходом она дала мне возможность отсрочить необходимость отказать ее сыну.
Я верю, его чувства ко мне — это юношеская влюбленность, которая обязательно пройдет. Атеш встретит свою половинку, только это должно произойти само по себе. Я не готова сейчас причинять ему ненужную боль.
Наши с Лале чемоданы стоят посреди комнаты, но у меня нет сил их сейчас разбирать. Разве что достану ночную сорочку и повешу в шкаф купленные платья, чтобы отвиселись.
Но сделать ничего не успеваю, в дверь стучат.
— Ясемин, это Доган. Можно войти?
Сердце делает кульбит. Такое ощущение, что я убегаю по лабиринту и все время сворачиваю не туда. Бросаю взгляд в зеркало — под глазами круги, в остальном вид вполне приличный. Подхожу к дверям и проворачиваю замок.
— Входи.
Доган проходит внутрь на мой взгляд немного поспешно. Он в костюме, правда, галстук ослаблен, а верхняя пуговица расстегнута.
— Как Лале?
— Спасибо, она спит. Я тоже собиралась принять душ и ложиться. Надеюсь, уважаемые беи меня не потеряли?
— Атеш сказал, что ты устала и ушла к себе, — качает головой Доган, — так что не волнуйся, все нормально.
Мы молчим, неловкая пауза между нами только нарастает. Доган нарушает ее первым.
— Не ожидал, что Омер окажется твоим отцом, Ясемин.
— Это плохо? — вопросительно на него смотрю.
— Он мне никогда не нравился.
— Почему?
— Он продал тебя, Ясемин. Что бы он ни говорил. Я хорошо помню, как за него выдавали тетю Афру. За нее дали хороший махр, но Омер продал бы тебя и за меньшую сумму.
Я вспыхиваю как от пощечины. Махр выплачивается невесте семьей жениха. Я не готова идеализировать Оздена, но и критику в его адрес от Денизов выслушивать так же нет желания. Уверена, Доган понятия не имеет, что у него есть единокровные братья от своей тети. И неожиданно злит, что я вынуждена хранить эти чертовы семейные тайны.
Если что, меня об этом никто не просил.
— Может, ты многое помнишь, но вряд ли знаешь, почему Омеру Оздену сплавили твою тетю!
— Знаю, — неожиданно спокойно отвечает Доган, — потому я и говорю, что он продался за махр. Променял родного ребенка на отель.
— Ты так спокойно об этом говоришь… — неверяще качаю головой.
— В каждой семье Стамбула, которая на виду, есть свои тайны, Ясемин, — невесело говорит Доган.
— Он правда высылал моей маме деньги, она призналась, — вымученно отвечаю. — И ты пришел, чтобы рассказать, какой мерзавец мой отец?
— Он откуплялся от тебя, а не помогал, — отрезает Доган, — но ты права, я пришел не за этим. Прости. Будь готова к тому, что они оба вместе с моим отцом начнут уговаривать тебя позволить Омеру признать отцовство.
— Но зачем? — искренне не понимаю. — Я же совершеннолетняя!
Доган сцепляет зубы, словно хочет что-то сказать, но в последний момент передумывает.
— Мое предложение остается в силе, Ясемин, — произносит он даже слишком жестко, — и я прошу тебя подумать. Я уже уверенно стою на ногах, у меня свое жилье. Если ты согласишься, я буду присматривать для покупки дом. У вас будет все, что вы захотите. Я удочерю твою дочь, у Лале появляется поддержка целого клана. Ты только соглашайся!
— Но зачем я тебе, Доган? — мое недоумение слишком красноречиво. — Зачем тебе Лале? Ты не любишь меня, давай говорить начистоту. Что тебе даст этот брак?
Доган замолкает и некоторое время буравит меня пристальным взглядом.
— Не мне, — наконец проговаривает неохотно, практически сквозь зубы, — это нужно не мне Ясемин. И ты не права, когда говоришь, что мне не нужна. Это не так. Прошу тебя, просто подумай.
Он стремительно выходит из комнаты, оставляя меня в еще большем смятении, чем я была до его прихода.
Глава 16
Ясмина
После ухода Догана решаю проведать дочь. Я волнуюсь за Лале, моя девочка не привыкла спать одна. Но затем слышу в комнате посторонние звуки — шорох, вздох и сопение.
