интересно и не очень знают. Еще и Андрей сбежал, подлив масла в огонь. Слухи — бич маленьких городов. Если я сейчас убегу хлопнув дверью, или разревусь не дай бог, сплетни обрастут новыми деталями. Не буду доставлять им такое удовольствие.
— Да, — кивнула я. — Давай закончим да я домой поеду, у вас тут холодно ужасно, словно январь на улице.
Разобрались мы достаточно быстро. Вообще, работы было непочатый край и я понятия не имела, как они все вывезут, но это меня уже не касалось. Я стояла на распутье. Я в первый раз была свободна и не знала, что с этим делать.
Пусть мы и прекратили отношения с Андреем ещё три года назад, он все равно полностью контролировал мою жизнь. А теперь нет его и в это даже не верится. Марат выразился категорично. Значит — я одна.
— Ты не одинока, ты свободна, — сказала я. — И вообще, у тебя ребёнок будет.
И так вдруг испугалась за этого ребёнка маленького, у которого уже сердце было, что побежала в туалет, проверять не началось от кровотечение. Белье было девственно чистым.
Больше ничего меня здесь не держало. Мама в штатах, деда с бабушкой нет, квартиры и той не было. С Маратом я уже поговорила. Жизнь моя была чистым листом, который я могла заполнить по своему усмотрению. Первый пункт — свалить. Как бы мне не было дороги необъятные просторы родных степей оставаться здесь я не могла. Живот будет расти. Вместе с ним будут расти пересуды за моей спиной. Шепотки и подлые вопросы напрямую. А родишь — каждый будет норовить заглянуть в коляску, посмотреть, на кого похож. Нет, этого не будет.
— Люкс, — порадовала кота я. — Поедем южнее. Куда не знаю.
Может, Москву? Но я сразу же отвергла эту мысль. Эта чертова любовь так просто меня не отпустит. Буду вглядываться в лица прохожих, в окна ресторанов и машин, надеясь чудом увидеть Марата. Ночью гладила кота, не могла уснуть и думала, думала. Я была права — ни черта от любви хорошего. Что в первый раз, что во второй. Жалко только контролировать свои чувства не удаётся.
Подсчёт финансов тоже выбил меня из колеи. Сохранение беременности и покупка кота обошлись мне дорого, а работать в ближайшие пару лет, а то и больше, я не смогу. Нужно экономить. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль подать на алименты после рождения ребёнка, через суд призвав Язгулова к ответу. Я не верила, что он и правда бросит своего ребёнка, если будет уверен в отцовстве. Другое дело, что меня изнутри жгла и душила обида на него. Обида и гордость требовали — пошли его на хер. Живи своими силами. Ты справишься, тебе не привыкать. Но рациональность прямо тыкала в факты — мне просто не вытянуть финансово. Особенно, если беременность будет сложной.
Я так и не пришла к какому либо решению и просто измучила себя сомнениями. В итоге определилась — сначала сохранять свою беременность, чтобы не дать ей прекратиться. Вопреки всему этого ребёнка я хотела. Да, Марат от меня отвернулся, но этот ребёнок, пусть и неожиданный был желанным. Говорят, самые красивые дети рождаются от мужчин которых любишь. Я носила в себе красавчика.
Вторым пунктом был переезд. Прямо сейчас, немедленно, как только составлю план действий. Прочь отсюда, от слухов, сплетен, нечаянных встреч с Маратом. А там уже дальше рожу ребёнка и если не буду справляться, то подам в суд.
Три дня пролетели в сборах. Билет уже был куплен — город на восемьсот километров южнее. Вещи отправлю доставкой, оставив себе лишь кота — тяжести таскать мне было нельзя. На первое время я забронировала отель, а там уже буду искать и снимать себе квартиру.
На четвёртое утро в дверь позвонили. Я для себя все разложила по полочкам и почти успокоилась, но в этот момент все мои баррикады рухнули. Первая мысль — Марат. Понял всю абсурдность своих слов и обвинений. Понял, что я не из тех людей, что будут так подло лгать и использовать. Но за дверью стоял человек совершенно неожиданный. Сергей Демидов — отец Инны.
— Чего сейчас ждать от вашей семьи? — спросила я открывая.
— Мне на ваши бабские разборки с высокой колокольни плевать, — ответил он входя. — да и сбежал уже любимый ваш, которого вы все поделить не могли.
— А что тогда нужно?
Сергей был крупным мужчиной и занимал почти все пространство кухни, в которую мы вошли. Я поставила чайник — неискоренимая привычка доставшаяся от бабушки, всех гостей поить чаем. Да и вообще в любой непонятной ситуации пить чай.
— Я слышал о твоей ситуации. Да и сбежал он денег тебе не оставив, ва ведь если бы не ты, ему бы комбината, как своих ушей не видать.
— А, так вы позлорадствовать пришли?
Демидов нахмурился.
— Договорить не даёшь. Мозги мне твои нужны. И руки. Ты комбинат лучше всего знаешь. Работяги да, они там всю жизнь, но в бумажные дела не лезут, а ты всю жизнь там, да и у деда правой рукой была.
— Что дальше?
— Нанять тебя хочу. На несколько месяцев. Нужен знающий человек. Архивы оцифровать, подготовить отделы к реконструкции, там дел немерено, а Язгулов только наездами бывает. Деньгами не обижу.
Меньше всего я хотела оставаться в этом городе, но сумма озвученная Демидовым давала мне еще минимум полгода спокойной жизни для меня и моего ребёнка.
— С Язгуловым видеться не буду, — жёстко сказала я. — Вообще никаких встреч. Я этими играми престолов по горло сыта, хватит.
Живот тянуло. Не болело даже, а просто гадко, исподтишка ныло. Крови не было, я все равно сходила на прием. Узи делать не стали, восемь недель беременности только, а делали несколько раз уже. Матка росла.
— Растягивается матка, вот и тянет. Свечки выпишу вагинально сразу, как тянуть начнет, и ложись на полчаса часик.
Я кивнула и свечки купила — помогало и я почти успокоилась. Иногда вставала перед зеркалом и задирала футболку — казалось, что уже живот растет. Никогда не думала о своем материнстве, а теперь с таким нетерпением ждала, что ребёнок станет настоящим, обретет материальность, заставит мой живот выступать вперед.
Демидов сказал — живи в квартире. Пока работаешь, живи спокойно, дескать Инна вякать
