убил?
— Каждый кто попытается тебе навредить, последует за ней.
— Она беззащитная девушка, а ты просто взял и пристрелил её как собаку?
— Беззащитная? — его лицо искривилось в презрительной усмешке, — она чуть не убила тебя, а ты за неё заступаешься? Я бы руками её разорвал ни разу не жалея.
— Ты слишком жестокий человек! Я такое не вынесу! Мне нужно отсюда уйти!!! — на глаза навернулись слёзы, губы затряслись в накатившей истерике.
Сажусь на постели, выдёргиваю иглу из руки, пытаюсь встать на ноги, но пол качается, по ощущениям я лечу в бездну, но падение длится не долго, Нарвал подхватывает меня.
Я не могу ходить! Меня качает, подташнивает и мутит. Нарвал хмурится, ему ещё больно в боку. Будь он сам здоров, то наверное взял бы меня на руки.
— Вася, надеюсь ты когда-нибудь сможешь понять, что значишь для меня.
— Надеюсь нет.
Но ведь Катя действительно без шуток попыталась убить меня. Даже не верится… Она конечно ненавидела меня, но убивать…
Видимо у неё на почве любви совсем поехала крыша. Ну мог бы отправить её в психушку, а не стрелять в неё!
— Зачем ты её убил?
— Я бы не смог больше работать с Катей, нужно было выгнать её, люди отца рано или поздно взяли бы её след, организовали бы дичайшие пытки с изнасилованием по кругу, чтобы она раскололась. Она бы раскололась, потому что…Ты не хочешь узнать чтобы они ей сделали, чтобы побольше вынюхать обо мне. Я поступил с ней милосердно.
— Больше никогда не подходи ко мне.
Он накрывает меня собой, ставя руки с двух сторон от моей головы. Мне хочется взбрыкнуть, толкнуть его или дать пощечину, но от его близости под его убийственным взглядом я могу только не дыша молча моргать.
Мои слова задели Нарвала за живое, он такого отношения к себе не потерпит.
— Запомни, — рычит, — Ты. Теперь. Моя. Прикасаться? — проходится носом по щеке и приподнимает пальцем подбородок, — Я буду трогать тебя как и где захочу, — аккуратно берет за шею, а потом ладонью по груди до живота ведет, — Ебать сколько угодно и в каких угодно позах. Ты тут на правах моей женщины, отношение к тебе соответствующее, но всё может измениться, я не всегда такой добрый.
Он разворачивается, чтобы уйти, у меня сердце сейчас просто выбросится из груди, язык опух, дышать трудно, не так то легко пережить эти «трогать как и где захочу».
— Это из-за тебя меня отравили. С тобой небезопасно! — начинаю бубнить, а в конце перехожу на крик.
Нарвал останавливается у двери.
— Ты дочь одного из самых авторитетных бандитов в России. Тебе предначертано жить опасную жизнь. Не я, так кто-то другой.
— Таких влюблённых идиотов больше нет!
Нарвал разворачивается ко мне.
— Думаешь, я влюблен в тебя? — он смотрит на меня как на идиотку, как будто я сморозила вселенскую глупость, а потом делает шаг, наклоняется и впивается в мои губы ровно на три секунды и прямо в рот мне говорит:
— Я не влюблён в тебя, малыш, я тобою одержим.
Он тяжело набирает воздух через ноздри, вдыхая мой запах и отстраняется от меня.
До сих пор чувствую его горячее вкусное дыхание у себя во рту, мурашки прокатывают бесконечный круг по моему телу.
Если бы я стояла в этот момент на своих двоих, то рухнула бы уже не от недомогания, а от его влияния на меня.
Плавлюсь так, что скоро стану с простыню единым целым.
— Вась, дыши, — гад! Он видит, что я перед ним слабая!
Злюсь на себя. Он побеждает меня раз за разом, я не борец в битве с единорогом, точнее с Нарвалом.
— Думаешь стал бы кто-то добиваться тебя из-за любви? — он смеется так, как будто и вовсе чувств ко мне не питает. Как будто у него тоже есть другие цели.
— А для чего?
— Ты это билет к трону, любой кто шарит, тебе это скажет.
— Так вот для чего я нужна тебе! Хочешь меня использовать!
— Если бы хотел, выебал бы ещё в машине, когда мы ехали в гостиницу, хотя нет…Если бы хотел, я бы соблазнял тебя легально, чтобы ты сама на мой член просилась, а потом умоляла папочку выдать себя за меня.
— Ты же выиграл меня в карты, получается давно планировал забрать? Хотел просто билет в рай получить? — от его слов мне становится горько, начинаю мыслить трезвее, но снова начинает подташнивать.
Его лицо становится таким…в общем я понимаю, что своими словами попала четко в яблочко. Искренностью никакой тут и не пахнет, он действительно хотел завладеть мной для своего продвижения по криминальной карьере. Жнец ему дороги отрезал, вот он и нашел короткий путь.
Одержимый, тоже мне, дуралей!
Отец не отдал меня, поэтому Нарвал решил сделать ход конём.
Какая же я дура! В розовых пони поверила и в единорогов!
Как только окрепну, надо ВАЛИТЬ, ВАЛИТЬ, ВАЛИТЬ!
— Вижу, выводы ты уже сделала. Переубеждать не стану, нет времени на это. Когда выздоровеешь, доктор тебя отправит к себе, на этот этаж не ходи, тут много голодных мужиков, здесь их комнаты находятся. И вот, это тебе, — он вытаскивает из-за двери белого плюшевого медведя почти с себя размером, сажает его у моих ног и уходит.
Хочу скинуть игрушку ногами, потому что злюсь, что Нарвал опять в сердце самое выстреливает.
Глаза у медведя такие большие и живые, что я не решаюсь сбрасывать его.
— Ты не виноват, что Нарвал такой придурок.
Вечером ко мне заходит Тимофей.
— Ну как ты, принцесса?
— Мутит.
— Понимаю, ты три дня была в отключке полнейшей. Есть пока не хочешь?
— Нет, что-то даже не тянет.
— Главное пей воду, а еда у тебя будет пока в формате каши и пустых лёгких супчиков.
— Я не буду есть еду, приготовленную кем-то. Вдруг меня опять отравят?
— Думаю, выстрелы ты слышала и прекрасно понимаешь, что это не для потехи было, не думаю, что мне можно поднимать с тобой эту тему, но скажу по секрет: Нарвал устроил публичную казнь. После такого ни один не решится тронуть тебя хоть пальцем.
Он прибил Катю, чтобы все люди боялись меня обижать? Что за бред?
Нарвал несколько дней ко мне не заходит. Стыдно признаться, но я чувствую что-то, напоминающее тоску.
Я себе противна. Не хочу испытывать эти чувства.
Мои родители с ума сходят, Егор неизвестно живой или нет. Как я могу скучать по убийце?
Это всё эмоции. Он
