чуть более десяти дней осталось. А тратить свои веселые лагерные ночи на сон они совершенно не намерены. Ну да ладно, пацаны в «сотке» остаются, уложат как-нибудь. Если даже дети спать не захотят, нам главное, чтобы не орали чересчур громко. И Рая на эстраде чтобы их гогот непрекращающийся не услышала.
В итоге крики и оры исходят совершенно не из «сотки» – на планерке нам всем влетает за несоблюдение дневного тайминга.
- Рая очень жестко относится к таким задержкам по времени, – шепчет мне на ухо Виталик.
Это я и сам прекрасно понимаю по ее тону. Планерка проходит громко, но в целом быстро и энергично, чему я только рад. Не люблю этот треп на полтора часа, толку от него нет никакого. После мы с Виталиком успеваем перекурить, сегодня я тоже чувствую острую потребность в этом вредном деле. Мой новый дружбан предлагает вместе с ним и другими пацанами выпить пива, расслабиться, но у меня другие планы на этот вечер. Вернее сказать, ночь.
Когда я подхожу к «сотке», никакого шума не слышу. Видимо, детишки все-таки уже утомились и спят. Сколько бы не было у них энергии, а сон рано или поздно возьмет верх над всеми. И над вечно работающими вожатыми тоже, поэтому надо пользоваться моментом. Только вот как забрать Машу из корпуса, не натыкаясь в очередной раз на стервозину Алину, чтобы обойтись без ее комментариев?
Плак-капкан у меня в голове так и не созревает, поэтому иду наудачу. Захожу в «сотку» и сразу направляюсь в женскую вожатскую. Сегодня, наверное, мой день, потому что везет невероятно. Алины в комнате не оказывается! Ушла куда-то, может даже на то самое пиво с пацанами. Раз со мной ловить уже однозначно нечего, могла и на такое согласиться. Однако другие девочки на месте, хоть меня и не очень смущает их присутствие.
- Марья Николаевна, я вас украду? – обращаюсь к напарнице под тихий сдавленный смех наших коллег.
- С какой же целью?
- Разве обычно сообщают, зачем крадут? Какой из меня тогда разбойник?
Девочки смеются еще громче, улыбается и сама Маша.
- Я быстро, – бросает вожатым, натягивает на себя любимую толстовку и направляется к выходу.
Открываю дверь и пропускаю ее вперед, а сам подмигиваю девочкам и только после этого выхожу следом. Маша резко сбегает вниз по крыльцу, даже не оглядываясь, и сразу отходит куда-то подальше, словно маршрут выбирает она сама, а не я. Удивительно, вообще-то это я ее позвал!
- Маш, подожди, ты куда?
- Боишься, что в лес тебя заведу и отдам на съедение волкам?
- Какие волки? И кто меня может съесть? – удивляюсь этим ее странным мыслям.
Мы стоим в некотором отдалении от корпуса, в тени деревьев. Темно, но я все равно вижу, как блестят ее глаза, хотя макияж она уже смыла – это я успел заметить.
- Зачем позвал меня? Явно же не дневку на завтра сообщить? У нас появились какие-то секреты от всех?
- Еще нет, но сейчас появятся.
- Ты о чем? – делает вид, что не понимает, к чему я клоню. Или реально не понимает, это же фиалка, с ней нельзя быть уверенным даже в очевидных вещах.
- Сейчас узнаешь, – делаю шаг в ее сторону и торможу в считанных сантиметрах.
Мы очень близко друг к другу. Кажется, ближе еще никогда не были. Я чувствую свежесть Машиной зубной пасты, практически ударной волной ощущаю ее ускоренное сердцебиение. Стоп, а может, это мое? Я не знаю уже. Поэтому двигаюсь еще ближе, осторожно наклоняюсь и буквально на секунду припечатываюсь к ее сладким мягким губам.
Отстраняюсь. Секунда. Вдох-выдох. Смотрим глаза в глаза и ловим россыпи мурашек на коже. И моей, и ее, тут я уверен. А еще через секунду мы снова сливаемся губами – только на этот раз уже Марья сама прижимается ко мне, одновременно обнимая меня и приподнимаясь на цыпочки. Обнимаю ее в ответ, нежно сжимая тонкую талию, и целую так, как умею. Долго и по-настоящему.
Глава 17. Мой напарник самый лучший
Маша
Ой! Я целуюсь с Германом Шацким. Я правда это делаю! Более того, я даже начала целовать его сама. После его первого шага, конечно, но ведь правда начала!
Вот так. Сначала он казался мне избалованным и наглым мальчиком, любящим женское внимание. Мажор на красивой машине, случайно, «залетно» попавший в наш лагерь по воле строгого папочки. А оказалось, что этот симпатичный кудрявый парень считает важным именно мое внимание, интересуется мной и хочет поцеловать из всех окружающих его девушек именно меня.
И мы целуемся. Долго. Вкусно. Страстно. Обнимаемся, тесно прижимаясь друг к другу, оставаясь незамеченными под покровом теплой июльской ночи.
Мне сейчас очень хорошо, хотя я и не знаю, к чему приведет этот поцелуй. Будет ли он единственным? Или нам покажется этого мало? А как мы будем дальше работать вместе, ведь прошла только неделя смены?
Удивительно, что в мою голову помещается столько мыслей во время этого сладкого поцелуя.
- Маша, – Герман отрывается от меня, и я сквозь пелену слышу его приглушенный голос.
- Ммм? – могу только издать этот неопределенный звук.
- Ты не думала, что я тебя поцелую?
- Если честно, нет.
- Но тебе хотелось? – он продолжает засыпать вопросами.
- Нуууу…
- Маша, – голос становится более требовательным.
- Я же поцеловала тебя.
Он ничего не отвечает сначала, а только улыбается.
- Это я тебя поцеловал первым.
- Да, но потом я!
Для меня это крайне важно. Просто я еще никогда не лезла к парню с поцелуями сама. Правда, абсолютно никогда! Не так много, конечно, было поцелуев в моей жизни, но ведь были же. Однако таких точно еще не случалось.
- Ладно, не будем спорить, – по-прежнему улыбаясь, Герман отстраняется от меня. – Ты от меня теперь прятаться не начнешь?
- А должна?
- Тихонова, ты же учитель. Второклассницу не включай, прошу тебя.
- Да не буду я прятаться. Просто скажи сразу, что это было?
Его бездонные голубые глаза округляются.
- Мы только что выяснили, что это был поцелуй, – утверждает Герман.
- Хорошо, тогда поставим вопрос иначе: для чего это было?
- Потому что нам обоим хотелось? – он спрашивает с легкой ноткой сомнения в голосе. Видимо, для него это очевидно, а по поводу меня он все еще сомневается.
- Не почему, а для чего!
- Боже, ох уж эти учителя! – смешно возмущается Шацкий. – Марья, пойми уже: если парень хочет тебя поцеловать, он поцелует. Значит, он чувствует, что его к тебе тянет. Так достаточно понятно?
- Как-то у тебя все завуалировано. Условный парень, условная девушка, – продолжаю вытягивать из него
