Франческа выпрыгнула из постели и, проклиная горничную Сисси за то, что та не разбудила ее пораньше, помчалась через устланную ковром спальню для гостей, на ходу развязывая пояс своей ночной рубашки от Натори цвета лосося. Быстро приняв ванну, она натянула брюки черной шерсти и довершила наряд малиново-желтым свитером от Сони Райкель. Поспешно наложив скупой макияж с помощью минимального количества румян, туши для ресниц и губной помады, она втиснулась в высокие, до колен, ботинки на «молниях» и понеслась в отель Байрона, где клерк сообщил ей, что режиссер уже выписался.
— Он не оставил какого-нибудь сообщения? — спросила она, нетерпеливо постукивая пальцами по стойке.
— Сейчас проверю.
Мгновение спустя клерк вернулся с конвертом. Франческа вскрыла его и быстро пробежала глазами послание.
"Hosannas[14], дорогая Франческа!
Если вы сейчас читаете эти строки, значит, к вам вернулась способность рассуждать здраво, хотя было абсолютно негуманно с вашей стороны не позвонить перед моим отъездом. Я должен видеть вас в Луизиане самое позднее в ближайшую пятницу. Летите в Галфпорт, штат Миссисипи, там наймите такси, которое довезет вас до плантации Вентуорт в соответствии с прилагаемыми указаниями. По прибытии туда мой ассистент передаст вам пропуск, контракт и прочее, а также возместит все дорожные расходы. Незамедлительно телеграфируйте согласие на адрес плантации, с тем чтобы я опять смог дышать полной грудью.
Ciao[15], моя прекрасная новая звезда!"
Франческа сунула листок с указаниями и записку Байрона в сумочку Она вспомнила, как изысканно выглядела Мариса Беренсон и в «Кабаре», и в «Берри Линдон» и как она завидовала ей посмотрев эти фильмы. Какой великолепный способ делать деньги!
Тут она нахмурилась, вспомнив замечание Байрона по поводу возмещения дорожных расходов. Встань она пораньше, ей удалось бы застать его и уладить вопрос с билетом. Теперь же придется самой покупать его, а она была почти уверена, что оставшихся на счету денег не хватит, чтобы покрыть расходы на путешествие самолетом. Нелепое недоразумение с ее кредитными карточками на время лишило ее возможности пользоваться ими, а после случившегося прошлой ночью она категорически не желала разговаривать с Ники. Итак, где же достать деньги на авиабилет? Глянув на часы за стойкой, Франческа вспомнила, что опоздала к своему парикмахеру. Вздохнув, она сунула сумочку под мышку. Ей просто необходимо найти какой-то выход!
— Прошу прощения, мистер Бодин. — Миловидная стюардесса рейса компании «Дельта» остановилась рядом с креслом Далли. — Вас не затруднит сделать автограф для моего племянника? Он играет в гольф за команду школы. Его зовут Мэттью, и он всегда очень болеет за вас!
Далли послал ослепительную улыбку в направлении ее бюста, затем поднял взгляд на лицо, которое, хотя и уступало в красоте остальным прелестям, было все же довольно привлекательным.
— С удовольствием, — ответил он, взяв у нее блокнот и ручку. — Уверен, что он играет лучше, чем я в последнее время.
— Второй пилот сказал, что вас постигла небольшая неприятность в Файрстоуне несколько недель назад.
— Дорогая, эту неприятность в Файрстоуне создал я сам!
Она, признательно улыбнувшись, понизила голос так, чтобы никто не услышал ее слов:
— Могу поспорить, что вы создаете массу неприятностей и за пределами гольфовых полей.
— Стараюсь делать все, что в моих силах. — Он вальяжно ухмыльнулся.
— Может быть, вы заглянете ко мне, когда в следующий раз приедете в Лос-Анджелес? — Она что-то настрочила в блокноте, который он ей вернул, вырвала листок и с улыбкой подала ему.
После ее ухода он засунул бумагу в карман джинсов, где та зашелестела рядом с другим клочком бумаги, подсунутым при отъезде из Лос-Анджелеса девушкой, сидевшей за стойкой компании «Авис».
— Бьюсь об заклад, что нет у нее никакого племянника, а если и есть, то он никогда о тебе и не слыхивал, — проворчал Скит с кресла у окна.
Далли раскрыл «Завтрак чемпионов» Воннегута в бумажном переплете и начал читать. Он терпеть не мог разговоров со Скитом в самолете, впрочем, точно так же, как и всего остального.
Скит не любил путешествовать, разве что на четырех радиальных покрышках «Гудиер» и только по скоростным шоссе. В тех немногих случаях, когда им приходилось оставлять дома новенькую «Ривьеру» Далли, чтобы лететь на какой-нибудь турнир через всю страну — как сейчас из Атланты в Лос-Анджелес и обратно, — настроение Скита, обычно не отличавшееся приветливостью, становилось и вовсе отвратительным.
Сейчас он сердито обратился к Далли:
— Когда мы прибываем в Мобил? Не выношу этих чертовых самолетов, и не начинай опять рассказывать мне про законы физики! И ты и я знаем, что между нами и землей нет ничего, кроме воздуха, а в воздухе такая большая штука вряд ли может удержаться.
Далли закрыл глаза и мягко сказал:
— Заткнись, Скит.
— Не вздумай приваливаться ко мне и спать. Черт побери, Далли, ты же слышал, что я сказал! Знаешь же, что я совершенно не выношу полетов. Самое меньшее, что ты можешь делать, это бодрствовать и развлекать меня!
— Я устал. Не поспал как следует этой ночью.
— Ничего удивительного. Пропьянствовать до двух утра, а потом еще привести с собой эту паршивую суку.
Далли открыл глаза и искоса глянул на Скита:
— По-моему, Астрид не понравилось бы, назови ее кто-нибудь паршивой сукой.
— Не ее, собаку, болван ты этакий! Черт побери, Далли, я слышал собачье завывание прямо через стенку мотеля.
— А что, по-твоему, я должен был делать? — ответил Далли и, повернувшись, встретился с сердитым взглядом Скита. — Оставить ее помирать с голоду?
— Сколько ты оставил на стойке мотеля, когда мы сегодня утром уезжали оттуда?
Скит не расслышал невнятного ответа Далли.
— Сколько, говоришь? — переспросил Скит.
— Я сказал — сотню! Сотню сейчас и еще столько же через год если к следующему приезду собака будет в хорошей форме.
— Дурак чертов, — пробормотал Скит. — Ты и твои бездомные! Ты уже в тридцати штатах пристроил шелудивых псов управляющим мотелей. Я даже не знаю, как ты ведешь им учет.
Собаки… Сбежавшие малыши…
— Малыш был только один, и того я в тот же день посадил в автобус на Трейлуэйз.
— Ты и твои чертовы бездомные!
Далли медленно смерил взглядом Скита с головы до пят.
— Да — сказал он. — Я и мои чертовы бездомные.
Скит замолчал на время, что и требовалось Далли. Он вновь раскрыл книжку, и в руку ему скользнули три листка голубой писчей бумаги, сложенные вдвое. Он развернул их и принялся читать.
