– Ну что ты. Это ведь твоя жизнь, Джан. Незачем извиняться. Ты мне ничем не обязана.
Брюстер вышел.
«Наверное, я дерьмово выгляжу, – подумала Джан, а затем разозлилась на себя. – О, да какое кому дело, как я выгляжу? Сэм? Но он для меня больше ничего не значит».
Она подняла голову. Сэм молча вошел в спальню.
– С тобой все в порядке? Я просто поверить не могу. Мне надо с тобой поговорить.
Джан кивнула. Сэм подошел к постели.
– Боже, когда я увидел по телевизору убийцу, я сразу же понял, что не вынесу, если с тобой что-нибудь случится, Мери Джейн. Я… Я не знаю, что мне надо тебе сказать, чтобы ты ко мне вернулась, не знаю, что ты мне скажешь, но я знаю, что на свете нет абсолютно никого, кроме тебя, на ком я хотел бы жениться.
– Жениться? – Джан почти лишилась слов. – Выйти за тебя? Да я видеть тебя больше не хочу.
– О, я понимаю, что ты должна была пережить, пока «Рождение» не стало таким хитом. Но теперь ты видишь, что было необходимо…
– Ты что, свихнулся? – спросила Джан. – Ты окончательно рехнулся?
– Послушай, мы оба делали вещи, которыми не можем гордиться. Но ведь еще не поздно…
– Вот тут ты ошибаешься на все двести десять процентов. Мы опоздали на годы.
– Джан, все, что ты сказала, каждое слово – правда. Я во многом виноват. Я много думал и знаю теперь, чего хочу. Я хочу тебя, никого кроме тебя. Давай забудем все остальное. – Сэм взял ее руку. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать.
Джан посмотрела на него. И что она в нем любила? Внешность? Эгоистичность? Его легкий мелкий стиль? Мелкое остроумие? Как мелка была она, заботясь об этом человеке!
– Ты прав, – сказала она наконец. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать. Именно поэтому я не хочу тратить на тебя ни минуты больше.
До третьего дня Брюстер не позволял ей смотреть телевизор. В новостях показали целый раздел, посвященный событиям на церемонии вручения «Эмми». Джан смотрела эпизоды о том, как она, Лайла и Шарлин прибыли для получения «Эмми», как они шли к своим местам. Просто ужас. Кому нужно просматривать это раз за разом? Почему это нравится публике? Смотреть на смерть идола? Ложного идола? От этого Джан стало плохо. У нее даже заболел живот.
– Ну что ж, как доктор, я дам тебе лекарство, которое всегда предлагала моя мать, – улыбнулся Брюстер и вызвал горничную.
Джан выпила стакан простого старого имбирного эля, в этот момент у нее впервые мелькнула догадка об убийце. И вот на экране наплыв – это Нейл Морелли.
Джан простилась с Брюстером у входа в свой дом. Мысль о прощании в аэропорту слишком напоминала ей прошлое расставание с Нейлом там, в Нью-Йорке. Она вздрогнула.
– Тебе холодно? – спросил Брюстер.
Джан улыбнулась его заботе. Словно зима с убийственным морозом спустилась на всех них, но Голливуд безжалостен, а погода приятна и успокаивающа.
– Нет, со мной все в порядке, и я буду о'кей. – Она запнулась, так как не была в этом слишком уверена. Зачем же лгать? – Послушай, Брюстер, я не знаю, как смогу тебя когда-нибудь отблагодарить…
– Ну, я думаю, ты уже это сделала. Мур смотрел себе под ноги.
– Нет, мне кажется, ты заслужил больше, чем просто слова.
– Вероятно, мне действительно надо решить с этими ботинками, – попробовал отшутиться он, но понял, что это не проходит и добавил: – Но на то ведь и существуют друзья.
С этими словами он приподнялся на цыпочках и поцеловал ее, всего лишь раз и очень нежно, в губы, а затем ушел.
Джан вернулась в дом, губы ее дрожали. После Сэма она не целовалась ни с кем, и ощущение было приятным. Привкус горечи улетучился. Джан уселась на диване и начала писать список. Ей предстояла масса дел.
Когда зазвонил телефон, Джан растерялась: отвечать ей или нет. Но охранник от Ла Брека сделал это за нее. Он стоял у двери гостиной:
– Какой-то Сэм. Вы возьмете трубку?
Похолодев, Джан села. Что ему теперь надо? Она покачала головой, – не охраннику, а себе.
– Я возьму трубку!
– Мери Джейн? Джан? Это ты?
– Да, это я. Секунду Сэм молчал.
– Послушай, я по делу. Я знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне, но полагаю, нам есть о чем поговорить. В частности я только что подписал с «Парамаунт» договор о трех фильмах и хочу, чтобы ты играла главную роль в первом.
Теперь настала очередь Джан молчать. Голливуд! Она чуть не фыркнула. Это город, где сам дьявол скрывается под личиной продюсера и предлагает сделку на три фильма. Кто этот тип на том конце провода? Кем она его считает и кем считает ее он?
– Извини, но больше это не пройдет. Вот и все, что она сказала.
Голос Сэма усилился, Джан услышала, как актер нажал на свои струны. Играет он или сошел с ума? Или же Сэм просто самый бесчувственный человек в Америке?
– Все может быть так, как есть, я работаю над сценарием и он хорош, Джан. Действительно хорош. Он о гонщике, который чуть не потерял любимую, так как не мог бросить гонок. – Сэм сделал паузу. Джан не промолвила ни слова. – Послушай, я знаю, что это звучит по-детски, но так не играют.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и впервые за весь разговор Джан подумала, что слышит его настоящий голос.
– Мы можем поладить! – заявил он. Джан тихо положила трубку.
Они не перестают играть эту чертову песню. Сай Ортис чуть не выскочил за шкалу, когда крутил ручку радиоприемника, но не имело значения, какую бы станцию он ни слушал: после этого убийства все играли посвящение Кинка женщинам-самозванкам. Следующим была пародия этого дурацкого Ола Янковича под названием «Лайла». Но она мало что могла добавить к оригиналу.
Не удивительно, что офисы начинающих артистов оказались в дерьме. Спонсор, пресса, студия – весь Голливуд, казалось, хотел нажиться на «Троих на дороге», а теперь спасал свое. А у этой старой шлюхи Лауры Ричи хватило наглости позвонить ему домой ночью по личному телефону и спросить, видел ли он когда-либо Лайлу или Джан Мур голыми.
Когда Сай Ортис пришел в свой офис, рядом с дурочкой за конторкой лежал экземпляр «Информер» с явно комбинированным фото на обложке и кричащим красным заголовком: «Скандал в конце дорожного шоу».
– Что ты собираешься делать, когда уйдешь отсюда? – спросил Сай девицу.
– Не знаю, – ответила она, мигая.
– Очень плохо, потому что ты здесь больше не работаешь! – заявил Сай, схватил газету, смял ее и разорвал на мелкие кусочки. Потом швырнул на пол, растоптал ногами и прошел через стеклянную дверь в холл. Там его ждала секретарша.
– Есть что-нибудь от мистера Ди Геннаро?
– Нет. Он все еще под воздействием успокоительного. Но был звонок из больницы, мисс… Я хотела сказать о состоянии мистера Кайла. – Она сделала паузу. – То есть я сказала бы, что он мертв.
