— Между прочим, я не шучу, — продолжала между тем вошедшая в раж Синтия. — Для нас обеих эта вилла будет слишком тесновата, а если мы с Анри поженимся…
— Поженитесь? Ты уверена, что хочешь именно этого? — Джун порывисто повернулась к подруге. Она сразу поняла, что ее вопрос Синтии не по вкусу, но остановиться уже не могла. — Подумай хорошенько, дорогая! Все эти люди, конечно, очень славные, но неужели ты и впрямь считаешь, что будешь здесь счастлива? Я хочу сказать, ты ведь не привыкла к такому образу жизни, верно? Мне всегда казалось, что ты истая горожанка и не в восторге от радостей сельской жизни. Здесь ведь нет ни ночных клубов, ни…
— Клубы есть в Сен-Рафаэле, — перебила Синтия, — во всяком случае, приличные забегаловки с музыкой. А у Анри имеется квартирка в Канне. Именно там он жил, когда мы познакомились.
Джун покачала головой.
— По-моему, ты рассуждаешь легкомысленно.
— То есть?
— У тебя будет ребенок. За малышом нужен постоянный присмотр, не говоря уж о том, что тебе предстоит кормление…
— И ты полагаешь, что я стану портить себе грудь? — не на шутку изумилась Синтия. — Вот еще! У ребенка будет няня, и с самых первых дней его будут кормить из бутылочки.
— А если Анри не согласится? Что тогда?
— Анри? — Синтия подозрительно уставилась на нее. — Что он тебе наговорил?
— Ничего. — Джун беспомощно пожала плечами. — Да и что он мог сказать? Он ведь даже не знает о ребенке.
— Вот именно. В таком случае, откуда у тебя такая осведомленность? Или то, что ты успешно подлизалась к графине, дает тебе право совать нос в мои личные дела?
— Да нет же! — ужаснулась Джун. — И вовсе я не подлизывалась к графине, не выдумывай.
— Да ну? — ядовито отозвалась Синтия. — Отчего же тогда она говорит при тебе только по-английски?
— Не знаю. — Джун при всем желании не могла отрицать этот факт. — Может быть, она узнала, что я не понимаю по-французски… В отличие от тебя.
— А откуда старухе знать, что ты ни бум-бум по-французски? Помнится, ты ей об этом не говорила!
— Ну-у… — Джун замялась. Не признаваться же, что об этом знает Анри: чего доброго, Синтия разозлится пуще! — Наверное, ты как-то помянула при Анри, что я не знаю французского.
Синтия нахмурилась, припоминая, но видно было, что довод на нее подействовал.
— Ладно, мы отвлеклись от темы. Какого черта ты взялась рассуждать, стоит мне выходить за Анри или нет? Тебе-то какое дело?
Джун обреченно вздохнула.
— Просто я хотела убедиться: ты знаешь, что делаешь. Ты не пробовала посоветоваться со своей матерью?
— С моей матерью?! — В голосе Синтии зазвенело неподдельное презрение. — Когда это я хоть о чем-то советовалась с ней? Думаешь, мне хочется быть похожей на нее? Ни за что!
Джун пожала плечами, в глубине души признав, что эта идея и впрямь не из лучших. Родители Синтии разошлись, когда она была совсем еще маленькой, и Синтия никогда не знала своего отца. Миссис Туайдел неизменно предпочитала перекладывать заботу о дочери на плечи других, и уже в отрочестве Синтия с матерью стали совершенно чужими.
— Как бы то ни было, я отлично знаю, что делаю! — объявила между тем Синтия. — Я намерена выйти замуж за Анри, и все тут. Не дура же я, в конце-то концов!
— Ты хочешь выйти за него, потому что беременна?
— А на твой взгляд, этого недостаточно? — саркастически осведомилась Синтия. — Или ты полагаешь, что из меня выйдет хорошая мать-одиночка? — Она одарила Джун пренебрежительным взглядом. — Извини, детка, но меня не слишком-то привлекают радости материнства!
Просто я хочу знать: что бы ни случилось в будущем, я могу быть уверена в.., прочности своего положения.
— Ты имеешь в виду деньги?
— Вот именно, деньги. Ты хоть представляешь, как велико состояние семейства ле Брени?
Джун пожала плечами.
— Должно быть, немаленькое.
— Точно! — Синтия картинно раскинула руки. — Только вообрази: одна эта вилла стоит миллионы франков!
— Я не разбираюсь в французской валюте, — сухо заметила Джун.
— Ну ладно, зануда, миллион фунтов стерлингов! Тебе ли не знать, что одно лишь антикварное старье в этом доме стоит целое состояние!
— Ну и что?
— Как — ну и что? — опешила Синтия. — Брось, подружка, пошевели мозгами! Неужели ты отказалась бы от такой заманчивой перспективы?
Джун прерывисто вздохнула.
— А разве.., разве Анри уже сделал тебе предложение?
— Нет еще, — с легким раздражением призналась Синтия. — Его так просто на крючок не поймаешь. Все мужчины боятся свадьбы как огня — уж нам ли с тобой этого не знать! По правде говоря, Пол — помнишь моего первого мужа? — тоже не хотел жениться. Все мужчины одинаковы. Им бы только попользоваться нашей слабостью, а там — дай Бог ноги!
Джун покоробило от такого цинизма, но в глубине души она знала, что Синтия права. Всем мужчинам нужно лишь одно, и Анри не исключение. Тем отвратительнее казалась ей мысль о его браке с Синтией. Как сможет подруга доверять такому человеку?
— И все-таки я считаю, что ты совершаешь ошибку, — ровным голосом сказала она. — Подумай хорошенько, дорогая. Если тебе понадобится моя помощь…
— Еще чего! — хмыкнула Синтия. — Тебе не терпится включить меня в свой список добрых дел?
В отличие от твоей матери я пока еще не инвалид.
Джун стиснула зубы, стараясь подавить вспышку гнева.
— Моя мать — совсем другое дело, — процедила она.
— Ну да, ты всегда ценила родственные связи… в отличие от меня, — небрежно согласилась Синтия. — Кстати, о родственных связях. Что скажешь насчет несносной дочурки Анри? Мне совсем не улыбается, чтобы она вечно крутилась у меня под ногами. К тому же они со старухой заодно.
— Мне она нравится. И потом, Софи ведь студентка. Что плохого, если ей захотелось провести каникулы с отцом?
— Ну да, и особенно хорошо ей это удалось нынче утром, — ядовито отозвалась Синтия. — О Господи, легка на помине!.. Пойду-ка приму ванну.
Джун спала.
Ей снилось, что она вновь оказалась на руинах часовни — только на сей раз стояла ночь. Тоненький серп месяца, то скрываясь за тучами, то выныривая, едва озарял ночной мрак, зато в бархатно-черном небе над головой ярко сияли звезды. Воздух был теплым, точно парное молоко, и полуразрушенные стены древней часовни причудливо чернели на фоне звездного неба. В их очертаниях была какая-то дикая, необычная красота.
Джун нисколько не боялась — напротив, ощущала себя небывало сильной. Земные узы более не сковывали ее, и южная ночь, как сестра, распахнула ей свои чарующие объятия.
Ей снилось, что камни под ее ногами поросли жесткой горной травой. Отчего-то Джун была босиком, но это нисколько ее не смущало. Она лишь наслаждалась прохладой травы, которая покорно стелилась под ее босые ступни, наслаждалась небывалой, неведомой прежде свободой.
