Ознакомительная версия.
– Помимо текущих вопросов, мы должны готовиться к предстоящей трансатлантической поездке. Доклады о состоянии дел нужны мне сегодня. Я хочу знать, кто будет нашим координатором в Париже, маршруты перемещения, обновленные данные обо всех террористических группах Франции, особенно о действующих в Париже и его окрестностях. Также мне потребуется отчет руководителя службы безопасности отеля и досье на французских агентов, назначенных на каждое официальное торжественное мероприятие, где будет принимать участие Цапля.
– Мы займемся этим, коммандер, – уверил ее Maк. – Я обобщу имеющийся материал уже сегодня.
– Очень хорошо. – Кэмерон пожала плечами, разминая затекшие шею и спину. – Мак, я хотела бы поговорить с Вами. Остальные свободны. Возвращайтесь к работе.
Как только комната опустела, Кэмерон села напротив своего заместителя и быстро потерла глаза. Затем, наклонившись вперед, она встретилась с уверенным пристальным взглядом Мака.
– Я хочу знать, откуда взялась эта фотография. Наведите справки в новостных агентствах, свяжитесь с главным редактором «Нью-Йорк Пост», покопайтесь в центре Intel Ops в Вашингтоне. Будьте осмотрительны, но, если нужно, надавите.
Мак как ответственный и скрупулезный человек обошелся без ремарок. То, о чем она просила, не входило в полномочия Секретной службы, потому что, строго говоря, кто-то в Вашингтоне должен был собирать такую информацию совместно с ФБР. Однако Секретная служба не имела доступа к информации ФБР.
– Какие детали нам известны? Время, место?
На мгновение Кэмерон замолчала. Маку не надо знать обстоятельства, при которых был сделан этот снимок, и она должна сохранить свою роль во всем этом в тайне. По крайней мере, пока. Как агент Секретной службы она была осведомлена о политике неразглашения. Они не обсуждали защищаемых лиц, процедуру охраны и дела агентства с другими ведомствами.
Одинокая с самого детства, оставленная наедине со своей болью, неспособная и нежелающая добавлять к страданиям матери свои собственные, кажущиеся несущественными, муки после смерти отца, она научилась жить, держа постоянную защиту. Эта привычка, вперемешку с требованиями профессиональной деятельности, не позволяла ей раскрыться никому, и не важно, насколько она доверяла этому человеку или любила его. Мак спокойно ждал ответа. Напряжение росло.
– Фотография была сделана примерно в 01:30 ночи три дня назад на берегу залива Сан-Франциско.
Его светлая бровь поднялась, что оказалось единственным признаком удивления. Но Кэмерон не могла сказать, что его больше удивило: информация или ее осведомленность.
– По моим данным, мы ни разу не потеряли ее в Сан-Франциско, – сказал он.
– Да.
– Тогда как ей удалось ускользнуть от нас так надолго, что кто-то успел сделать тот снимок?
Видя его искреннее замешательство, она приняла решение, которое, по всей вероятности, могло изменить ее карьеру навсегда.
– Она и не исчезала с наших глаз. Человек на фотографии вместе с ней – это я.
Его реакция была абсолютно неожиданной:
– Вот черт! Где же тогда были наши агенты? Как, мать их за ногу, они позволили кому-то подобраться так близко к вам. Речь идет о полном провале нашей системы безопасности, черт подери!
Кэмерон пожала плечами с легкой усмешкой на лице.
– Мы находились не совсем в прямом поле зрения агентов, хотя у них был превосходный обзор периметра. У меня появилась одна мысль. К сожалению, уже после случившегося. Вероятно, он находился на одном из соседних пирсов с прибором ночного видения. Так можно было подобраться довольно близко к нам, не вызвав подозрений у агентов. В основном все их внимание было сосредоточено на движении на пляже.
– Коммандер, я могу говорить откровенно? – мягко спросил Maк.
– Конечно, Maк.
Глядя прямо в глаза Кэмерон, он твердо сказал:
– Я считаю своей обязанностью, обязанностью всей команды, защищать Блэр не только от физической угрозы, но и от подобного вторжения в ее жизнь. Знаю, невозможно лишить прессу доступа к ней, но, черт возьми, это уже личная территория. Общественность не имеет права знать о ее частной жизни. Я не хочу, чтобы это повторилось.
– Не знаю, как мы можем остановить это, Maк, – ответила Кэмерон. С расстроенным видом, она запустила руки в волосы. – Но снимок опубликован, и мне нужно знать, кто и как его сделал. Я также хочу знать... – она заколебалась, потому что следующие слова дались ей с большим трудом. – Я должна знать, замешан ли тут кто-то из наших агентов.
Голубые глаза Мака потемнели от боли, но он ответил решительно:
– Да, мэм. Если позволите, я хотел бы разобраться в этом лично.
– Возможно, в Вашингтоне не одобрят наших действий, – предупредила она.
– Принял к сведению.
– Возможно, меня отстранят от должности, Maк. Если это случится, я хочу, чтобы Ваша репутация оставалась незапятнанной. Вы должны будете занять мое место. Блэр нуждается в Вас.
– Не хотел бы я иметь дело с Цаплей, если кто-то попытается убрать Вас, коммандер.
Она улыбнулась.
– Да уж. Тем не менее, если до этого дойдет, я хочу, чтобы Вы отрицали любую информацию, полученную от меня. У нас никогда не было этого разговора.
– Да, мэм.
– Спасибо, Maк.
Кэмерон стояла на ковровой дорожке в небольшом холле между лифтом и широкой дубовой дверью квартиры Блэр и вспоминала, как пришла сюда впервые, и как много всего изменилось с тех пор. Она не хотела этой работы, не хотела женщины в своей жизни, не хотела испытывать вообще никаких чувств. Теперь же все, о чем она беспокоилась, находилось по ту стороны двери. Она подняла руку, чтобы постучать, но дверь открылась прежде, чем ее рука коснулась двери.
– Доброе утро, – сказала Блэр.
Она стояла с распущенными волосами и была одета в свободные белые хлопковые брюки на завязках и сочетающуюся с ними полосатую майку с пятном краски блестящего синего цвета чуть выше левой груди.
– Ты работала? – спросила Кэмерон.
Под ярко-голубыми глазами Блэр пролегли круги, еще Кэмерон заметила что-то темное и болезненное в глубине её взгляда.
– Да. А что еще делать? Противоядие от любых проблем.
Кэмерон стояла на пороге, ожидая приглашения войти.
– Ты спала?
– Немного. А ты?
– Тоже.
Блэр широко распахнула дверь и махнула рукой.
– Проходи. Это не займет много времени. У меня нет особых планов на оставшуюся часть недели. Особенно сейчас.
– Хорошо. – Кэмерон прошла за ней в кухню, озадаченная странной отрешенностью Блэр. Каждый раз, когда они оставались одни, Блэр стремилась прикоснуться к ней, хотя бы между делом. Отсутствие такого простого жеста отозвалось в ее груди глухим эхом.
Ознакомительная версия.
