Паола уехала в Вебстер всего месяц назад. Аделина не могла даже подумать, что с ее приемной дочерью могло произойти что-нибудь страшное.
И все же… Новость, сообщенная этим ночным гонцом, оказалась одновременно и лучше, и хуже ее подозрений. С Паолой все было в порядке, но Федерико умер. Выяснилось, что муж проводил ночь со своей очередной молодой любовницей. Может быть, так происходит со всеми мужчинами, которые отказываются вести себя подобающе их семейному положению и возрасту?
Эрнесто Монтеса тоже можно было понять.
Она пропустила мимо ушей его соболезнования и прочие дежурные фразы. По ее мнению, он всего лишь пытался спасти репутацию корпорации. В данных обстоятельствах ей было бы проще опереться на этого мужчину, поверив в его доброту и сочувствие. Просто позволить ему стать скалой, которой у нее никогда не было.
Но, вместо того чтобы принять его утешения, она вывела Эрнесто из себя. Тот незамедлительно обвинил ее в холодности и надменности. Такой, вероятно, он действительно представлял ее себе. Как бы там ни было, Аделина пожелала, чтобы ночной визитер ушел еще до того, как она наговорит ему дерзостей или совершит какой-нибудь глупый поступок. Было обидно и хотелось только одного — чтобы поскорее явился Бласко и выпроводил беспокойного гостя.
Но дворецкий исчез. Может, решил, что Эрнесто явился по предварительной договоренности? Неужели старик подумал, будто для Федерико приготовили его же яд? Разумеется, она страдала от бесконечных предательств мужа. Но было уже слишком поздно для такой мести.
Аделина не могла точно охарактеризовать свои теперешние чувства к супругу. Определенно, она испытывала сожаление. Но Федерико Веласкес, ставший ее мужем, не походил на того человека, которого она увидела, впервые переступив порог его дома. Страшная новость, принесенная Эрнесто, прозвучала всего лишь как известие о смерти кого-то из ее знакомых.
Грустное, но не опустошающее событие. Это раньше она души не чаяла в Федерико, но теперь… Он собственноручно убил ее любовь.
Удивительно то, что Аделине вдруг захотелось поделиться с Эрнесто обстоятельствами своего брака. Раньше это было бы немыслимо.
Скорее всего ее потянуло на откровенность, поскольку она понимала, что ему и так все известно. Будучи родственником и доверенным лицом Веласкеса, он не мог не знать подробности его семейной жизни.
Однако, дотронувшись до руки Эрнесто, Аделина и представления не имела о том, какого джинна выпускает из бутылки. Ей лишь хотелось утешить его, показать, что она простила ему дерзкие слова. Но ситуация между ними стала слишком напряженной. И, не успев толком понять, что происходит, Аделина оказалась в его объятиях. Она попробовала было протестовать, сопротивляться, но безуспешно…
Ее испугало неуправляемое влечение к этому мужчине. Так долго ей приходилось молча терпеть одиночество, подавляя естественные желания, что она вдруг поверила в некое иллюзорное освобождение из многолетней западни. До нее доходили слухи о том, что девицы, которых Федерико пускал к себе в постель, при его же участии любили порассуждать о фригидности сеньоры Веласкес. По правде говоря, она и сама начала в это верить. Но стоило Эрнесто прикоснуться к ней, прижать к себе, как желание переполнило ее. Поэтому-то ни с протестом, ни с сопротивлением поначалу ничего не вышло.
Оказалось, Аделина жаждала его прикосновений, — тело изнывало, предвкушая их. Запах возбуждения, исходивший от этого мужчины, был столь явственным и откровенным, что просто сводил ее с ума.
Она подозревала, что Эрнесто шокирован всем не меньше ее самой. И не знала, на что он рассчитывал, когда начал целовать ее. Наверное, ожидал полного подчинения. Но этого, слава Богу, не произошло. Только на мгновение она полностью отдалась власти своих желаний, потворствуя им. Но затем к ней вернулся здравый смысл и понимание того, что мужчине может показаться странной ее несдержанность.
Когда Эрнесто начал оправдывать Федерико, Аделина испугалась его доводов и своей реакции на произошедшее. Что он мог подумать о ней, если она соблазняла его, племянника только что умершего мужа? Боже, да у нее головы на плечах не было! Следовало пресечь все, пока не произошла катастрофа.
С запоздалым раскаянием Аделина попросила его уйти. Эрнесто попытался было объяснить, что ей нельзя винить себя ни в чем…
Наоборот, это он во всем виноват: поддался порыву страсти, увидев, что Аделине требуется утешение. Все это, конечно, было чистой воды выдумкой. Его слова, заверения, действия были предназначены, чтобы поддержать ее самоуважение.
Все сказанное тогда до сих пор продолжало звучать в ее ушах…
— Не думаю, что твоему имиджу пойдет на пользу, если утром нас обнаружат здесь вместе, — твердо произнесла Аделина, отворачиваясь. — Я найду Бласко…
Эрнесто выругался и схватил ее за руку, удерживая на месте.
— Ты действительно думаешь, что меня заботит только мой имидж? — выпалил он. И эмоции, переполнявшие его, прорвали кокон, в котором она пыталась спрятаться. — За кого ты меня принимаешь?
Казалось, воздух вибрировал от напряжения.
— А какой ты? — прошептала она, и Эрнесто с мучительным стоном притянул ее к себе.
— Я мужчина, который хочет тебя, — сказал он, и у нее подкосились ноги. — И не уйду от тебя…
Этого не должно было случиться. Но случилось. Поцелуй Эрнесто оказался требовательным и невероятно чувственным. Последовало покорение или соблазнение, не важно, как это называлось. Когда крепкие руки обняли ее за плечи и сквозь халат она почувствовала у своего живота напрягшуюся мужскую плоть, ей стало безразлично все на свете. Хотелось только, чтобы объятия и ласки длились как можно дольше.
Он взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по нижней губе, слегка припухшей после поцелуя.
— Давай поднимемся наверх… — Голос его прозвучал глухо. — Бласко может вернуться сюда.
Как во сне Аделина ухватила его за руку и повела по лестнице на второй этаж, в бывшую семейную спальню, куда Федерико не заглядывал вот уже более десяти лет, а теперь, ввиду известных обстоятельств, уже не заглянет никогда. Комната была красиво и уютно обставлена, в ней горел верхний свет. Общее убранство, выдержанное в оливково-золотистых тонах, создавало атмосферу гармонии и спокойствия.
В доме было тепло, но Аделина дрожала. Ей не терпелось слиться воедино с этим мужчиной, но уверенность, что в постели она будет хороша, у нее отсутствовала. Если судить по Федерико, то в сексе она была так же безнадежна, как и в попытках удержать своего мужа.
А ведь Эрнесто Монтесу было с кем ее сравнивать. По некоторым сведениям его подружки, если собрать их вместе, просто не поместились бы в этой комнате.
