— Вначале он надеялся, что она передумает и вернется, — продолжал Пак. — Но потом перестал и остался жить в тайге, скучал по матери. Но на самом деле он продолжал ждать. Теперь я понимаю — он ждал тебя.
— Зачем вы все это мне говорите? Что я должна делать? Отказаться от самой себя и всю жизнь провести среди ваших прекрасных сосен?
Пак молчал, и это еще сильнее сердило Алю.
— Я, между прочим, знаменитая актриса… Я столько лет пахала как лошадь не для того, чтобы все бросить!
— Он ни разу не попросил тебя остаться, — вздохнул Пак. — Но у Дениса своя гордость, и ты должна ее понять.
С этими словами он поднялся, обозначив конец разговора.
— Подождите, вы куда? — запаниковала Аля. — Мы же не договорили. Что мне делать?!
— Тебе пора спать.
Пак вышел в соседнюю комнату и растворился в лабиринте своего дома. Аля устроила себе ложе из подушек. Если бы Денис был рядом…
Слова Пака заставили задуматься над тем, о чем она не хотела думать. Скоро она вернется домой. Евгений навсегда исчезнет из ее жизни. Поселка больше не существует для Али, не существует сестер в их длинных темных платьях, не существует нудной тяжелой работы и слепого обожания Учителя. Пропал страх перед тайгой и недоверие к людям, боль после измены Ильи… И все это для нее сделал Денис. Он увел Алю подальше от поселка, защитил, дал надежду. Денис забыл о себе ради нее, а что она сделала для него?
Без сна Аля лежала на подушках и задавала себе вопросы, на которые не было ответов. Любит ли она Дениса? Как приятно было бродить по утреннему лесу, держась за руки, утопая в мягких иголках… Приятно было поливать его обнаженное тело ледяной водой, а после растирать тонким одеялом докрасна… Приятно было любоваться пламенем свечи и задыхаться от его поцелуев… Но есть ли что-нибудь глубокое в ее чувстве к нему, кроме прелестной таежной романтики?
Аля ворочалась, разбрасывая подушки по полу. Пак ошибается, она ничуть не изменилась. Она по-прежнему актриса Елена Ларионова, привыкшая вызывать в себе эмоции в зависимости от декораций. Так естественно влюбиться в молодого красивого мужчину на фоне девственного таежного леса! Запивать эту любовь ключевой водой, заедать терпкими ягодами. Но то, что хорошо для охотничьего домика, то не годится для московской квартиры. Елена Ларионова потихоньку освобождала свое сердце от тонюсеньких пут новой любви. Уже в самолете она будет вести себя по-другому, по-другому ходить, говорить, чувствовать… Будет готовиться к игре на фоне других декораций и постепенно разучится понимать, где реальная жизнь, а где — сценическое искусство…
Джип Пака, не в пример телефону, оказался вполне презентабельным. Аля забралась на переднее сиденье и поняла, это путешествие будет комфортным. В салоне было просторно, уютно, тепло и (какое счастье!) ничем не воняло.
— Откуда у Пака такая машина? — спросила Аля, когда Денис вывел джип на дорогу.
— Понятия не имею. Надо было у него спросить.
Аля видела, что Денис по-прежнему не в настроении. Она не знала, где он провел ночь. Денис появился утром, взял у Пака карту и мешок с припасами, посекретничал с ним о чем-то в углу и сел в машину. О вчерашней размолвке не упоминал ни он, ни она.
Через час молчания Аля решила заговорить.
— Пак сказал, что у тебя в поселке мама живет.
Краем глаза Аля заметила бледность, внезапно проявившуюся на лице Дениса…
— Он не должен был говорить с тобой об этом.
— Как она выглядит? Я должна знать ее. Это с ней ты встречаешься иногда?
Аля затаила дыхание. А что, если он встречается не только с матерью?
— Да, — сухо сказал Денис.
— И все?
— Что — все?
— И больше ни с кем не встречаешься?
Изумленный взгляд Дениса успокоил ее лучше любых слов.
— А почему твоя мама ушла с Евгением?
— Давай не будем об этом говорить.
Аля замолчала. В течение двух часов, до самого привала лишь шум двигателя нарушал тишину. Они остановились в полдень, чтобы поесть и немного передохнуть. Аля вылезла из машины, решив размять ноги. Она съела пригоршню черники. Губы, язык и руки немедленно посинели, но Але было все равно. Денис едва смотрит на нее, так ради кого ей стараться быть красивой?
— Поехали, — хмуро бросил Денис, хлопнув дверцей. — Если очень повезет, к ночи будем в Томске.
— Ты говорил, что до Томска далеко.
— У Пака не машина, а зверь.
Аля похолодела.
— Не переживай, у меня оружие есть. — Денис словно прочитал ее мысли.
— Только перестрелки мне и не хватало.
— Зато будет о чем рассказать подругам.
— Я не собираюсь никому ничего рассказывать, — обиделась Аля.
— Понятное дело. Вдруг до твоего мужа дойдут слухи о том, как ты с первым встречным в тайге кувыркалась.
Жестокие слова наотмашь ударили Алю. Воспоминания о сладких минутах близости и наслаждения были одним махом осквернены, вываляны в грязи. Кувыркались! Так вот как он смотрит на то, что произошло между ними в охотничьем поселке…
— Спасибо на добром слове, — выдавила она из себя.
Больше они не разговаривали. Аля делала вид, что дремлет, а Денис не сводил глаз с дороги. Она молча переживала обиду и жалела лишь о том, что дала ему повод пренебрежительно относиться к ней. А ведь он просил оставить его в покое… Но она предпочла навязаться ему, «утонуть в его объятиях», «испить сладкий мед его поцелуев»… Тьфу! Ничего себе взрыв гормонов. Илья умер бы от смеха, если бы узнал — его застенчивая жена захотела мужчину до такой степени, что буквально повисла у него на шее…
Когда Але на глаза попался первый дорожный указатель, она чуть было не запрыгала на сиденье от радости.
— Нам еще часа полтора, — предупредил Денис. — И гостиницу твою искать надо. Как она называется?
— «Белый ветер», кажется. Но я не уверена.
— Чудесно.
— Господи, их столько было! Какая мне разница, куда меня везут ночевать…
Аля запнулась, понимая, что прозвучало это более чем двусмысленно.
— Действительно, никакой разницы. И все-таки надо вспомнить. Там должны быть твои вещи и документы. Если их никто не забрал и не выкинул.
— Нет, не может быть…
— Могло произойти все, что угодно. Куда-то нужно было подевать твои вещи.
— И что мне делать?
— Какие проблемы? Позвонишь мужу, и он пришлет все, что нужно.
— Твоя ревность меня достала!
Денис резко нажал на газ, и джип полетел вперед, стремительно набирая скорость.
— А меня достало твое лицемерие. Ты хоть раз в жизни говорила правду?
— Ты о чем?
