Возвращаясь в отель, чтобы отдохнуть, потрепанный, красный дабл-декер тащился по оживленным дорогам Лондона, спотыкаясь и набивая себе шишки, как дряхлая старуха. Погода была теплой. Мэриел сидела на первом этаже, лениво слушая пикантную речь местных жителей во время маневров автобуса от улицы к улице викторианской, грегорианской и регентской архитектуры. Мимо дворцов, соборов, художественных галерей, магазинов, театров, центра города, утопающего в зелени парков и площадей.
Ее грустный взгляд постоянно наталкивался на молодых влюбленных, идущих рука об рука и радуясь друг другу. Всякий раз она поспешно отводила глаза, защищаясь от сокрушительной волны чувств, грозившей уничтожить ее. Это заканчивалось поражением и депрессией. Во время бессонницы она настойчиво твердила себе, что проводит время в кровати в одном из лучших городов мира. Только так Мэриел могла заставить себя вставать каждое утро. Несмотря на то, что она старалась уставать так, чтобы сразу уснуть, лицо Томаса и мучительно прекрасные воспоминания о той великолепной ночи преследовали ее.
В конце недели Мэриел опять шагала по оживленному вокзалу «Виктория». Она купила себе билет на утренний поезд в Рединг. Убаюканная мерным покачиванием поезда, пасторальными английскими пейзажами, мелькающими за окном, Мэриел окунулась в мирный вид деревень и закрыла глаза. Неужели этот день настал? Боль постепенно уходит из ее сердца. Наконец-то она может насладиться покоем, поездкой и скоро увидит могилу своего прадеда.
На вокзале в Рединге мисс Мак Клири села в блестящее черное такси и остановилась возле маленького цветочного магазина. Там она купила два горшка темно-красных пионов, прекрасно переносящих холодные английские зимы и расцветающих каждую весну. Затем позвонила отцу Дернингу.
Пожилой священник прогуливался с Мэриел вокруг скромной церкви, выстроенной из обтесанного гранита и блоков из гальки. Грубые камни, освещенные лучами полуденного солнца, придавали этому дню необычный колорит.
Во дворе церкви располагалось множество старых могил. Дождь и ветер за многие столетия стерли надписи с нагробных камней. Некоторые, едва различимые, относились к началу восемнадцатого века. Сейчас прихожане хоронили среди величественных вязов и кленов. Их кроны отбрасывали тень на вековые камни, а гигантские корни за два столетия глубоко ушли в землю.
Среди надгробий Мэриел нашла могилу Джеймсона Вудза. Он не был погребен рядом с женой — Маргарет Вудз умудрилась быть похороненной между родителей. Мисс Мак Клири поставила с каждой стороны надгробного камня Джеймсона по горшку с пионами.
— Мне бы очень хотелось, чтобы их здесь посадили.
— Да, хорошо, я прослежу за этим, — казалось священник был доволен ее поступком. — Не могу сказать, чтобы я одобрял отношение Маргарет к отцу, но она жила с ним, заботилась о нем до самой смерти. Мне кажется, это говорит в ее пользу, — сказал он отсутствующе.
Мэриел воспользовалась моментом и про себя произнесла молитву своему прадедушке, искренне благодарная за его подарок, о котором он даже не подозревал.
— Вы его знали, отец?
— Не очень хорошо, — священник задумчиво нахмурил брови. — Он так редко посещал нас и никогда не присутствовал на службе. Тогда за могилами ухаживал отец Грейстоук. Они очень много времени проводили вместе, но его не стало два года назад. Это очень печально.
Мэриел внимательно смотрела на серую могильную плиту, под которой покоился ее прадед. И чтобы продолжить разговор Мэриел спросила:
— Кто сейчас за ними ухаживает?
— Джеймсон очень серьезно относился к внешнему виду могил. Могила Мак Кафферти требует большого ухода и, конечно, могила Элизабет, она была похоронена здесь шестьдесят лет назад. А потом он сам и его дочь. Так, что приходится ухаживать за четырьмя могилами.
Потребовалась минута, чтобы осмыслить сказанное.
— Извините, отец Дернинг, вы сказали, что здесь есть могила Мак Кафферти?
— Да. Много лет.
— Можно мне посмотреть? — Мэриел оживилась, как ребенок.
— Конечно. Она вон там, — он повел ее к известняковой постройке с железными воротами. Мэриел увидела склеп и на его стене полустершуюся надпись: «По мере необходимости этот памятник и могила должны быть покрашены и отремонтированы, чтобы душа Билли Мак Кафферти покоилась в мире».
Она бегло прочитала эту необычную надпись. Могила для человека, похороненного в море более чем сто лет назад. И не обычная могила с надгробием, а склеп, возвышающийся над землей, огражденный воротами, чтобы не проникал туда любопытный взгляд. Ей стало интересно.
— Можно мне посмотреть, что там внутри?
— Да, конечно.
Священник открыл ворота и железные засовы заскрипели. Он прочитал молитву и распахнул мощную деревянную дверь, рассохшуюся от времени.
— Если вам что-нибудь понадобится, я буду у себя в доме.
— Спасибо, отец, — она вошла во внутрь сырой с запахом плесени постройки. В центре воздвигнутый на постамент из черного мрамора, стоял дубовый гроб Билли Мак Кафферти. Мрачные железные подсвечники с массивными свечами, фитили которых обуглились, как стражи, стояли по обеим сторонам гроба. От выхода из склепа к гробу вели запылившиеся отпечатки ног.
Джеймсон Вудз умер в 1945 году. Должно быть, после его смерти сюда больше никто не заходил. Пыль лежала толстым слоем по всей комнате и тусклое строение без окон производило мрачное и унылое впечатление.
Ее глаза привыкли к слабому свету и Мэриел, вздохнув, принялась рассматривать шаги последнего человека, входившего сюда. Огромные, с квадратными мысами следы ее прадедушки. Внезапно она представила его себе: высокого роста, с медлительной от преклонного возраста походкой, один, рядом со своим бывшим приятелем, Билли Мак Кафферти. Что произошло между ними? Почему Вудз соорудил для своего друга эту гробницу?
Мэриел внимательно рассматривала это маленькое помещение. Места хватало только для постамента и гроба, и, по ее мнению, здесь не было ничего лишнего. Рядом с ними ютился маленький, не больше косметички, кожаный и от времени покрытый плесенью, сейф, отделанный позеленевшей медью. Она осторожно прошла к постаменту, оставляя отпечатки своих ног рядом со следами Джеймсона Вудза и, склонившись над сейфом, стала его рассматривать.
Она достала маленький медный ключ, завернутый в черный платок Томаса Сексона. Он легко повернулся и открыл замок. Тяжелая крышка сейфа со зловещим скрипом открылась.
Внутри него лежало несколько завернутых в промасленную бумагу, неиспользованных свечек. Они были точно такие же, как и те, что стояли возле гроба. Там же Мэриел нашла и коробок серных спичек. Она зажгла спричку и осторожно запалила одну из свечей у постамента. При мерцающем свете молодая женщина вернулась к поискам.
