По пути наверх им не встретилось ни одного человека. Постепенно полог листвы над головой начал редеть, и сквозь густой туман прорезалось солнце. Взобравшись на вершину холма, они вышли на опушку, усеянную туземными хижинами и небольшими палатками, странно смотревшимися рядом. Народу здесь было немного, в основном все европейцы, и, судя по тому, как они разговаривали с Джеймсом, — тоже орнитологи. Джеймс скрылся в одной из хижин и через несколько минут появился, держа в руках поднос с прохладительными напитками и сочными местными фруктами. Поставив его на столик в тени раскидистого дерева, он расчистил место среди груды бумаг и, поставив три раскладных стула, жестом пригласил Лори и Джила присесть.
— Ну, так как здесь обстоят дела?
Джил сделал большой глоток и откинулся на спинку стула.
— Да не скучаем, — Джеймс прикрыл веки, и Лори бросилось в глаза, как он постарел. — Позавчера поймали семерых, но одного из наших убили.
Джил скорбно кивнул.
— Я так и понял, что у вас проблемы, когда разговаривал с тобой по радио.
У Лори дрожал каждый нерв.
— О чем вы говорите? Что здесь происходит?
— Хочешь верь, хочешь нет, — сказал Джеймс, — но этот прекрасный остров — самый дикий во всем Талькакском архипелаге. Контрабанда здесь обычное дело, и, как правило, нас она не очень заботит, но когда начинают охотиться за редкими и ценными птицами и их яйцами, чтобы сбыть их за границей богатым коллекционерам, мы не можем не вмешаться.
— А эти контрабандисты еще и людей убивают? Они что, настолько опасны?
Лори не верила своим ушам.
— Ты же видела, какая здесь нищета, — заметил Джил. — Они готовы рискнуть жизнью, лишь бы семья жила хоть немного получше.
— Хуже всего, что птицами они не ограничиваются, — прервал его Джеймс. — В заливе скоро исчезнут редкие раковины.
— Но тебе-то какое до этого дело, Джеймс, — вмешалась Лори. — Ты орнитолог, ты изучаешь и защищаешь птиц, вот и все.
— Мне есть дело до всей природы. Лори. До всего, что связано с процветанием и будущим Талькакских островов. Здесь теперь мой дом.
Она напряженно размышляла. Ее напугало, что брат так спокойно рискует своей жизнью. Ей захотелось забрать его с собой в Англию, защитить его, как он защищал ее, когда она была маленькой, — но он ее даже не дослушал.
— Опасность меня не страшит, с этим я справлюсь. Страшнее уехать, и этого я не сделаю никогда. — Он отхлебнул из стакана. — Когда я узнал, что ты сюда едешь, я испугался за тебя. Я не мог оставить Джадамо, потому что здесь ошивались браконьеры, и уж совсем не хотел, чтобы ты попала в такой переплет. Поэтому я связался с Джилом и, как настоящий друг, он мне обещал, что позаботится о том, чтобы ты сразу же спокойно улетела обратно в Англию. Прошло столько лет — я и забыл, какая ты упрямая и настырная. — Он сочувственно улыбнулся Джилу. — Вот уж тебе досталось, наверное, а?
— Не то слово, — Джил потер щеку в том месте, куда Лори залепила ему пощечину. — Хотя я, конечно, мог бы и догадаться, что она такая же своевольная, как и ты. Просто когда я увидел ее в аэропорту, она выглядела так, будто не протянет в этой жаре и пяти минут. Я ошибся. — В его голосе промелькнуло восхищение. — Выдержала и шторм, и чуть ли не кораблекрушение, и даже не дрогнула.
Его слова ее приятно удивили, потому что, хотя она и знала, что они выжили тогда благодаря Джилу, ее порадовало, что он ни словом не обмолвился о том, как она испугалась барракуды, скребущейся о дно яхты. Наверное, у нее на лице отразилось удовольствие, потому что напоследок Джил не удержался:
— Хотя здешнее солнце она явно недооценивает, — добавил он.
Несмотря на добродушное замечание Джила, тревога Лори за Джеймса не утихала.
— Ну, пожалуйста, может, передумаешь и вернешься со мной в Англию? — упрашивала она. — С твоим опытом ты легко устроишься где-нибудь лектором или найдешь себе еще какую-нибудь работу.
Джеймс взглянул на Джила, который тут же понял его без слов и встал.
— Я бы осмотрел остров получше, так что, если не возражаете, пойду прогуляюсь.
Когда они с Джеймсом наконец остались одни, Лори почувствовала, что настало время рассказать ему о Роберте и помолвке, которую она уже решила расторгнуть, как только приедет в Англию. Джеймс кивал головой в знак согласия и широко улыбался. К тому времени, когда она закончила свой рассказ, благоразумно умолчав о том, что это знакомство с Джилом Мастерсоном заставило ее переменить свое мнение, Джеймс едва не хохотал во все горло.
— Ох, Лори, Лори, — сказал он, когда она умолкла. — Как ты на меня похожа. Слава Богу, у тебя есть здравый смысл. По-моему, тетушка Харриет повлияла на нас больше, чем мы думали.
— Ты о чем? Хватит смеяться! Не вижу ничего смешного в расторгнутой помолвке!
— Нет, нет, ничего смешного, конечно, — Джеймс утер слезы, выступившие от смеха, — просто странно, у меня так и стоит перед глазами тетушка Харриет, толкующая о своей «истинной любви», и, по-моему, у тебя тоже. Ты не хотела выходить за Роберта — ни капельки. Тебя едва не заставили. — Внезапно он посерьезнел и встал. — Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Он подвел ее за руку к одной из хижин, и они вошли внутрь.
— Кари?
— Да, Джеймс?
В темноте, неожиданной после яркого солнца, Лори различила фигуру темнокожей девушки.
— Кари, познакомься с моей сестрой. Лори, это Кари — моя жена.
Девушка грациозно вышла на свет, и Лори увидела молодую женщину почти невероятной красоты, у которой вскоре должен был родиться ребенок. Кари приветствовала ее белоснежной улыбкой, но когда Джеймс заговорил с ней на местном франко-креольском диалекте, она обратила на него свои прекрасные темные глаза, и в них засветилась огромная любовь.
— Ну почему же ты мне не сказал, Джеймс? — спросила Лори, когда они снова оказались на улице.
— О Кари? Наверное, хотел сделать как лучше для тебя. Я намного тебя старше, и мне хотелось побольше о тебе заботиться — даже на расстоянии. Я хотел, чтобы ты получила лучшее образование, лучше всех одевалась, хотел дать тебе самое лучшее, чтобы ты легче перенесла смерть наших родителей и мое долгое отсутствие.
Они шли по опушке к столику, за которым сидели.
— Когда ты написала мне о Роберте Пейдже — какая у него хорошая работа, какие перспективы, положение в обществе, я обрадовался: казалось, все, чего я тебе желал, сбывается. Я думал, что если ты узнаешь, как я влюбился в девушку, у которой ничего нет, ты можешь вбить себе это в свою упрямую голову и вытворить что-нибудь подобное. Наверное, я просто забыл, что ты выросла.
