— Нет! Я… Лера, правда… — Юлия замолчала, потерянно озираясь в поисках поддержки.
— И что? — резко бросила Валерия, выпрямляясь и с вызовом глядя на Кузовкова. — Что вы хотите этим сказать?
— Ну, Валерия Павловна, — многозначительно улыбнулся старлей. — Неужели вы не задавали себе вопрос, почему никто ничего не замечает, а потом вдруг, когда дело принимает серьезный оборот и у кого-то не обнаруживается алиби, вдруг неожиданно вылазит эта история с кражами?
— То есть вы обвиняете мою помощницу, — прищурившись, уточнила Валерия.
— Что вы, Валерия Павловна, — серьезно возразил Кузовков. — У следствия пока нет никаких доказательств чьей-либо причастности к делу. Я всего лишь хотел сказать, что вы слишком доверчиво относитесь к чужим словам… Мы, конечно, проверим эти платья, если вы настаиваете. Покажем специалистам, производителю. Но уверяю вас, вы ошибаетесь.
— Проверьте, — царственно кивнула Меркулова. — Мы можем идти?
— Пожалуйста, — с явным облегчением разрешил старлей.
* * *
— Нет, это нормально?! — возмутилась Валерия, едва за ними захлопнулась тяжелая металлическая дверь. — Ты поняла вообще, он придуривался или правда считает, что мы все выдумали?!
— Я тебе еще нужна? — без выражения поинтересовалась Юлия, старательно изучая корку льда под ногами.
— Нет пока, — она повернулась к помощнице, хотела протянуть руку, но вовремя спохватилась — вряд ли это будет уместно. — Спасибо, Юль.
— Я пойду? — почти со злостью уточнила та.
Меркулова неопределенно кивнула.
— Ты не можешь поработать еще пару дней? Я заплачу как за целый месяц.
— Хорошо, — помолчав, согласилась Юлия.
— Тогда до завтра, — улыбнулась Валерия, безмятежно щурясь на бледное зимнее солнце. Так, будто следователь только что не наговорил им гадостей, будто вокруг нее не творятся непонятные вещи, будто она может как ни в чем не бывало получать удовольствие от солнца и снега! Юлия раздраженно отвернулась и пошла к остановке. Ее до сих пор трясло от визита в отделение. Этот хмурый самоуверенный лейтенант почти обвинил ее в краже! Или во взломах? Юлия сама не поняла, ясно было только, что она ему почему-то не понравилась. Она совсем не предполагала, когда, поддавшись непонятному порыву, выложила Меркуловой свои предположения, что придется терпеть эти кошмарные вопросы и подозрения. Лучше бы промолчала!
Юлия махнула проезжающей маршрутке, залезла в тесный салон, споткнувшись о чью-то сумку. А завтра придется снова ехать на работу, с которой она уже успела распрощаться!
ГЛАВА 17
Дружба… или любовь?
Абонент был недоступен. Временно, как уверял равнодушный голос мобильного оператора, но все равно становилось тревожно. В том, что Лера забыла зарядить телефон, нет, конечно, ничего удивительного, но вот то, что никто упорно не реагирует на звонок в дверь, уже странно. Куда она могла деться первого января, если в гости точно не собиралась?!
Игнат отлепился от стены и подошел к перилам. Какие, оказывается, тесные здесь лестничные площадки. Совсем не рассчитанные на то, что кто-то будет прогуливаться по ним, пытаясь разнообразить ожидание.
Если честно, Игнат еще вчера ждал, что Лера позвонит сама. После того как вернется с этой своей полуделовой вечеринки. Он сам встречал Новый год примерно так же и знал, что удовольствия от таких мероприятий мало. Но Лера не позвонила. Он уже чуть было не набрал ее сам, но вовремя сообразил, что она может оказаться не одна, и тогда его звонок окажется совсем некстати.
Сегодня он заехал просто по пути, все равно нужно было выбраться в супермаркет, да и делать больше нечего… А Лерки все нет. Не хотелось признаваться, но все-таки затянувшаяся история с игрушками заставляла нервничать. Так, что даже вполне обычное явление вроде выключенного телефона казалось тревожным.
Лера и раньше, когда-то давно, всегда исчезала без предупреждения, не оставляя даже записки, и возвращалась глубокой ночью, устало дергала ногой, пытаясь сбросить туфли, кратко объясняла: «Работа». Тогда это казалось вполне нормальным, он сам жил так же. Подворовывал ночами лес с деревообрабатывающего завода, чтобы не платить за материал, встречался с нужными людьми в непринужденной ресторанной обстановке и очень бы удивился, вздумай Лера волноваться и спрашивать о его местонахождении. Они старательно не воспринимали возможные угрозы всерьез, перед самими собой изображая небожителей. Казалось, что так скорее повезет. И ведь действительно везло!
Сначала он возил из ближнего зарубежья разную полезную мелочовку, которую неизбалованный советский народ охотно расхватывал. Было ясно, что совсем скоро и здесь всего будет хватать, делать деньги на пустом месте долго не получится и надо быстро, пока деньги есть, придумать более надежный способ заработка. Когда он объявил, что открывает мебельное производство, Лера смеялась. «Если на уроках труда тебя нечаянно научили сколачивать табуретку, это не повод думать, что кто-то готов вслед за тобой гордо назвать ее мебелью и покупать за деньги», — с нарочитой серьезностью увещевала она, весело сверкая глазами. Он увлеченно объяснял, что в любом деле главное — грамотная организация, и именно этим он собирается заняться. А работать на производстве всегда найдется кому. Сейчас вон вообще полстраны без работы! И он, между прочим, тоже прекрасно все может, зря она его недооценивает! Лера хохотала уже вслух от необъяснимого счастья и давала честное слово, что ни в чем не сомневается…
А ведь хорошо было, подумал вдруг Игнат. Нет, хорошо и сейчас, и даже лучше, чем они себе представляли, и он, в отличие от многих ностальгирующих знакомых, нисколько не тоскует по слипшимся макаронам и дешевой шоколадной плитке и не считает, что вкус клубники теряет свою прелесть, когда ее можно есть круглый год, а не две недели в июне… Но, пожалуй, если бы можно было на пару лет вернуться в то тревожное, нищее и полное надежд время, он бы без раздумий согласился… Только тогда они были просто, безусловно и без оговорок счастливы. Им было на что надеяться, но нечего было терять…
Потом все стало прибыльнее, проще и скучнее. У жизни появились условия, правила игры. Больше не надо было спешить, хитрить, хватать. Они заняли свои места и теперь только должны были им соответствовать — честно работать, держать марку, поддерживать нужные знакомства, посещать важные мероприятия…
Приятели Игната постепенно переженились и о событиях пятилетней давности вспоминали со словами: «А помнишь, в молодости…», подразумевая, что теперь-то они зрелые люди, все повидавшие в жизни. Он и сам однажды чуть было не женился. Просто потому, что на многие встречи стало модным ходить с женами.
