– Конечно! – обрадовалась Лизочка: уж в этом она точно не сомневалась. – Они всегда готовы сделать какую-нибудь гадость. Доверять им нельзя. Они только и ждут, чтобы ты расслабилась, привязалась... А потом обязательно тобой воспользуются.
Лизочка сказала все это со знанием дела, с горящими правотой глазами, пламенно и тоном, не терпящим возражений. Еще бы, она неожиданно легко вспомнила все свои обиды на мужчин, начиная с мальчика Жени в пионерском лагере.
Одиннадцатиклассник был робок и красив. Он краснел и бледнел, разговаривая с Лизочкой. Лизочка чувствовала себя рядом с ним старше и мудрее. Она была главной. Она контролировала весь процесс. Она поддерживала его и вселяла в него уверенность. Она привыкла к его звонкам, подаркам и поцелуям. В качестве поощрения она была готова на все. А когда это все, собственно, и произошло, он перестал звонить.
Однокурсник Ванечка, напротив, налетел на нее, как ураган. Закружил, увлек, осчастливил своим присутствием на три месяца, а потом без малейшего зазрения совести нашел себе другой объект кружения и осчастливливания. Лизочка потом долго приходила в себя и мучительно пыталась сообразить: а что это было-то? Точнее, было же все так хорошо – и куда делось?
Художник из Бибирева показался настоящим «последним романтиком». Видом вымирающим, а потому имеющим особую ценность. Он рисовал ее портрет. Он зажигал десятки свечей прежде, чем увлечь ее на диванчик. Лизочка пыталась соответствовать: была такая вся романтично-загадочная. Называла себя Музой. А потом обнаружила, что ее номер – семь. Остальные шесть были его Музами по другим дням недели.
Эдуард, напротив, был сосредоточен и спокоен. Он был умен и эрудирован, хорошо зарабатывал и с умом тратил. У Лизочки уже была своя квартира, и он не имел ничего против совместного проживания с перспективой марша Мендельсона в самом ближайшем и светлом будущем. Лизочка училась готовить и создавать уют. Эдуард сдержанно хвалил ее. Эдуард учил ее жить. Эдуард контролировал ее жизнь – делал ее такой же продуманной и спокойной, как собственная. Когда Лизочка поняла, что ей запрещено встречаться с подругами – пустое общение! – посещать солярий и массаж – пустая трата денег! – разводить под руководством соседки кактусы и суккуленты – пустое занятие! – она взвыла. «Я ошибся в тебе!» – сказал Эдуард и спокойно ушел.
Толик... Еще ведь был Толик! Толика Лизочка решила и не вспоминать. Опыт и без того красноречиво говорил одно: все мужики – сволочи.
Борюсик...
– Почему вы решили, что все мужики – сволочи? – вернул Лизочку к реальности странствующий учитель.
– Он меня бросил!
– Если любишь человека – отпусти его. Если он твой – он вернется. Если не вернется – он не был твоим никогда. Настоящие чувства всегда взаимны. В противном случае кто-то что-то себе напридумывал. Вы его любите?
– Да, – брякнула Лизочка, но тут же спохватилась, – нет, конечно, как я могу его любить! Он меня обокрал! Он меня бросил. Он меня обманул.
– Задумайтесь! Представьте себе, что вы наступили на грабли и получили в лоб. Потом снова наступили на грабли и получили в лоб. И еще раз наступили и получили. Что вы будете делать?
– Перестану наступать! – Лизочка не вполне понимала, при чем тут грабли.
– Так вот и перестаньте! А вы вместо этого пришли к выводу, что все грабли – сволочи.
– Что мне – вообще не общаться с граблями?.. Боже мой, с мужчинами?
– Общаться. Просто осознать свои ошибки и не повторять их.
– Почему это я должна осознавать свои ошибки, а не они – свои? – Лизочка капризно повела плечиком.
– Потому что это – ваши проблемы. Задумайтесь, в чем была ваша ошибка в общении с ними со всеми. Сделайте выводы.
– Не было у меня никаких ошибок, – обиделась Лизочка. – Я всегда старалась им соответствовать. Быть красивой, остроумной, хозяйственной – как будто мужикам так много надо! Все они одинаковые. Вы что, хотите мне доказать, что я – дура, что я сама во всем виновата? Мне этот разговор неприятен.
– Неприятен – не разговаривайте.
– И не буду, – взбрыкнула Лизочка, – я найду дорогу и одна.
Ей вдруг стало очень больно и обидно, и хотелось отделаться от этого ужасного человека. А это всегда первейший признак того, что тебе сказали правду – попали в точку.
Она вскочила, отряхнула подол от иголок и уверенно зашагала по дорожке в ту сторону, откуда, как ей смутно помнилось, она прискакала. Взять с собой лошадь Лизочка и не подумала. Потому что была уверена, что незнакомец ее остановит. Не мог он не остановить ее! Ведь она не знала, куда идти.
Лизочка прошла двадцать метров – сзади не раздавалось ни звука. Тропинка стала спускаться, и когда Лизочка обернулась, то уже не было видно ни учителя, ни лошади.
– Вот сейчас он испугается и позовет меня назад! Поймет, что мои отношения с мужиками – не его дело, – вслух сказала она.
Но никто за ней не бежал, не хватал и не останавливал.
Между тем начало смеркаться. Лизочке стало страшно.
– Я не вернусь! – снова вслух, чтобы придать себе уверенности, сказала она. – Вернуться – значит признать, что я не права, – сказала она и топнула ножкой.
– Этот человек мне неприятен, – сказала она, – и если он уже ушел в другую сторону – мне все равно.
Он может уйти! Лизочка в ужасе побежала назад.
Глава 13
О том, как полезно иногда бывает хорошенько стукнуться головой
– Что заставило вас обидеться и уйти?
– Ну... – Лизочка задумалась, присаживаясь рядом, – ничего... Я знаю, что я всегда была права в отношениях с мужчинами, а вы попытались доказать мне, что это не так.
– А вы думаете, что человек может быть все время прав?
– Ну... – ей, конечно, хотелось сказать, что может, но Лизочка понимала, что это глупо.
– А вы не пробовали побыть самой собой? – неожиданно спросил учитель.
– Как это? – удивилась Лизочка.
– Быть собой, просто быть собой. Задуматься, а вам-то, собственно, чего нужно? Чего вы хотите от мужчин? Не пытаться, как вы говорите, соответствовать, а просто жить. Жить своей жизнью.
Лизочка озадачилась. Ей снова стало ужасно неприятно и снова захотелось уйти. Но повторять свою ошибку было глупо. Да, ей, видимо снова наступили на мозоль, нашли в ней ахилессову пяту, обнажили ее проблемы – сказали правду. Причем Лизочка, надо сказать, умела слушать правду. Умела прислушиваться к чужому мнению, замечать и исправлять свои ошибки. Но, как бы это сказать, она считала это деловым качеством. Все эти умения включались в ней в девять утра с приходом на работу и почему-то отключались с выходом из офиса.
Так было до этого момента. И вдруг здесь, в этой странной обстановке: в лесу, с неизвестным собеседником, после всех потрясений, – она почему-то начала задумываться над словами незнакомца.
