Со стороны Хауден-Холл к ней приближалась высокая фигура, и Андреа уже знала, что это Кир Холт. «Возможно, — подумала она проказливо, — он примет меня за деревенскую жительницу и весело пожелает счастливого Рождества, когда будет проходить мимо».
— Вас послали, чтобы доставить меня обратно? — спросила она.
— Я решил, что встречу вас, когда вы будете возвращаться домой.
— Тогда нам лучше поспешить, а то опоздаем к чаю.
Ветер зашелестел в верхушках деревьев, и где-то в начале дороги заурчал мотоцикл, однако гнетущее молчание разделяло ее и мужчину, шедшего с ней рядом. Этот человек обладал способностью взволновать ее одним своим присутствием, вызвать в ее душе чувство обиды.
— Не очень-то хорошее место вы выбрали, чтобы провести Рождество, — произнес наконец Кир.
— Вы имеете в виду смерть моего отца?
— Да. И, возможно, по другим причинам. Но зачем вы пригласили меня, если вы…
— Пригласила вас? — прервала она его, остановившись как вкопанная посреди дороги. — Как вы могли подумать, что я пригласила вас?
— Я узнал об этом от миссис Деннистоун.
Его голос донесся до нее с расстояния нескольких шагов: она остановилась, он продолжал идти. Она быстро направилась к нему.
— Должно быть, тетя Кэтрин приложила к этому руку. Она отправила вас сюда присматривать за мной и проследить, чтобы я не оказалась замешанной в какую-нибудь историю!
— А я знаком с вашей тетей Кэтрин?
— Нет, конечно, — спохватилась Андреа. — Пожалуйста, забудьте, что я сказала. Извините меня.
— Стало быть, миссис Мейфилд — ваша тетя.
— Прошу вас, не рассказывайте никому об этом. Мое положение осложнится, если служащие в отеле узнают о наших родственных отношениях. Так что не говорите об этом тете Кэтрин.
Кир Холт улыбнулся.
— Я сохраню ваш секрет, — пообещал он, — но глупо так поддаваться эмоциям.
Андреа молча проглотила это справедливое замечание.
— А почему вы считаете, что мне доставляет удовольствие следить за вами? Или вы предпочитаете слово «шпионить»? — спросил он.
Она вздохнула:
— Каким-то образом миссис Мейфилд всегда в курсе всех моих дел: чем я занимаюсь, где нахожусь.
— Хорошая сестра-хозяйка в гостинице имеет свое недреманное око. В противном случае она не сможет держать под контролем служащих. И почему вы считаете, что за вами следят? Разве ее повышенное внимание не распространяется на всех служащих отеля?
Немного помолчав, Андреа призналась:
— Вы правы. Наверное, я слишком мнительная.
Они шли к дому, из окон которого струились потоки света. Рождественская елка блистала разноцветными огнями, и Андреа слегка поежилась.
У парадной двери Кир обернулся.
— Андреа, вы хорошая актриса? — спросил он.
— Не знаю.
— Чепуха! Каждая женщина — актриса. Только один раз, сегодня вечером, сыграйте роль девушки, которой я немного нравлюсь, даже если вы ненавидите меня. Никогда не угадаешь, какие чудеса могут произойти в самых неожиданных ситуациях.
— Но зачем?
— Вы не хотите, чтобы весь «Бельведер» узнал, что вы племянница миссис Мейфилд? — Его глаза блеснули в свете лампы, горевшей в передней.
— Шантаж! — прошептала она и почувствовала себя счастливой.
Андреа надела зеленое бархатное платье, его вырез подчеркивал красоту материала и белизну ее шеи. Она придирчиво осмотрела свой макияж в зеркале туалетного столика. После сегодняшней прогулки щеки ее разрумянились, и она старательно подкрасила губы. Может быть, стоит еще прикоснуться карандашом к бровям? Впрочем, Киру не понравится, если она будет слишком накрашена, и, кроме того, ей никогда не сравниться с Ингрид, так что лучше уж выглядеть как можно естественнее.
Миссис Деннистоун пригласила к обеду еще нескольких гостей, с некоторыми из них Андреа была знакома. Среди них была Эйлин Стентон, личная секретарша Тревора. Она, казалось, удивилась, увидев Андреа.
— Ты останешься здесь на праздники? — спросила она.
Андреа объяснила, что ее пригласила миссис Деннистоун.
— Это в духе матери Тревора, — одобрительно заметила Эйлин. — Она действительно заботливая душа. Ей нравился твой отец. — Эйлин понизила голос. — Насколько я знаю, новый шофер не пользуется таким успехом. Возможно, из-за своей жены.
Андреа еще не встречалась с человеком, занявшим место ее отца, но сейчас для разговора о нем не оставалось времени. Рядом с ней появился Кир, который был ее кавалером за столом. Она осторожно положила пальцы на его согнутую в локте руку.
— Вы выглядите великолепно, — прошептал он, когда они последовали за другими в столовую.
— Этот комплимент — часть нашего представления? — пошутила Андреа.
— Я не играю. Просто остаюсь самим собой, естественным и добродушным.
— Добродушным? — как эхо, повторила она. — Извините, я забыла свою роль.
Убранство обеденного стола вызвало восторженные восклицания, Андреа тоже замерла в восхищении. На золотистой скатерти был расставлен черный столовый сервиз изящной, асимметричной формы. Высокие красные свечи располагались на некотором расстоянии друг от друга, а в центре на красивых подставках стояли хрустальные кубки, лежали изящные столовые приборы с деревянными ручками.
Миссис Деннистоун принимала комплименты, доносившиеся со всех сторон, а затем обратилась к гостям:
— Все похвалы предназначаются Эйлин, это ее идеи, а не мои.
Все повернулись в сторону секретарши Тревора, которая покраснела от такого внимания. Когда гости расселись, в наступившей тишине звонко прозвучал голос Ингрид:
— Это, конечно, прекрасная реклама для магазина. Вам приходится каждый день заниматься такой работой?
Эйлин, не подозревая подвоха, с запинкой ответила, что оформление витрин только часть ее работы, и посмотрела на Ингрид:
— Но вы, конечно, знаете, что я работаю секретаршей мистера Деннистоуна.
Андреа одобрительно кивнула Эйлин и, когда общий разговор возобновился, сказала:
— Это самый красивый рождественский стол, какой мне приходилось видеть.
В продолжение трапезы Андреа нечасто удавалось играть свою роль и выказывать симпатию к Киру, так как Ингрид, сидевшая по другую сторону от него, полностью завладела его вниманием и почти не обращалась к Тревору. Андреа временами вежливо болтала с другим соседом, престарелым майором, которого больше всего интересовали вопросы коневодства, и поскольку Андреа ничего не понимала ни в скачках, ни в разведении лошадей, разговор не клеился.
— Простите меня, Андреа, я совсем забросил вас, — раздался вдруг голос Кира.
