Но от Арчи ничего нельзя было добиться, если он этого не хотел. Когда обманутый его доброжелательным видом визитер уже был уверен, что одержал победу, ему приходилось уходить ни с чем. Найту понадобилось всего лишь десять минут, чтобы понять, что Нат пришла продать Пегги, и еще пять, чтобы угадать причину: Вдова жаждала с его помощью насолить Балтиморам.
Наконец-то провидение предоставляло Арчибальду готовую возможность сполна рассчитаться с этой семейкой за все обиды и унижения, но тот факт, что ему отводилась роль пугала, безмерно раздражал самолюбивого старика. Сказали бы ему подобное лет шестьдесят назад!
— Вот требуемые вами материалы, — сказал Джон, кладя перед Найтом папку.
— Это все?
— Да.
Арчи едва уловимым жестом дал понять секретарю, что тот может уйти, и раскрыл досье.
* * *
Джереми едва сдерживал себя. Он метался по комнате, сжав кулаки. Ну и баба! Не успеешь справиться с одними неприятностями, как она подбрасывает другие.
— Что ты собираешься делать? — Он внезапно остановился перед Пегги.
— Даже не представляю, иначе я не была бы здесь.
— Кто этот тип?
— Откуда я знаю?
— Ты же говоришь, что устроила за ней слежку. Что смогли выяснить твои детективы?
— Почти ничего. Бродяга, который слоняется по студенческим общежитиям. Таких, как он, — тысячи.
— Он где-нибудь учится?
Пегги презрительно скривилась.
— Собирается стать автогонщиком.
— Автогонщиком! — фыркнул Джереми. — Ладно, давай его адрес. Я займусь этим.
— А как мне поступить с Чарлен?
— Отправь ее куда-нибудь до ноября.
— Джереми… Она пугает меня.
— Думаешь, ты меня не пугаешь? Ну и дела! Не мать, так дочь откалывает номера. Заметь, что с Майклом и Кристофером у нас не было никаких проблем. А знаешь почему? Потому что их воспитанием занялись мы.
— Джереми, не доводи меня до крайности. Я бы на твоем месте была поосторожней.
— Сама будь поосторожней! Все, что бы ты ни делала, оборачивается против нас. Я не позволю компрометировать…
— Довольно! — перебила его Пегги. — С меня достаточно проблем с Чарлен.
— Ты получила лишь то, на что давно нарывалась!
— Прекрати сейчас же! Я больше этого не потерплю!
По ее тону Джереми понял, что невестка вот-вот потеряет контроль над собой, и он решил сбавить тон.
— Ты сможешь ее держать в узде?
— Так мне казалось до вчерашней ночи.
— Где она сейчас?
— Сидит взаперти в своей комнате.
Джереми злорадно ухмыльнулся.
— Лучше бы ты никогда и не выпускала ее оттуда. Как думаешь, она привязана к этому типу?
— Для нее важнее отравить мне жизнь. Если я помешаю Лон с ним встречаться, будет еще хуже.
— Как его имя?
— Эрнест и как-то там еще. Все называют его Квик.
— Ты сказала — автогонщик?
— Да, а что?
— Хорошо. Забудь пока о нашем разговоре и на время оставь Чарлен в покое. У меня есть одна идея.
Джереми замолчал на какое-то время, прошелся по комнате и со злостью добавил:
— Нужно же кому-то исправлять твои ошибки! Где телефон? Хочу позвонить Белиджану.
* * *
Трубка, пока он ждал соединения, бубнила монотонным голосом: «Добро пожаловать в мир сигарет «Невада». Ждите, вам ответят… Попробуйте сигареты «Невада». Нет ничего лучше, ароматнее, крепче… Это — «Невада»…» Реклама звучала в сопровождении Бранденбургского концерта.
— Дерьмо собачье, — пробормотал сквозь зубы Белиджан.
Он нервничал. Джереми приказал ему действовать немедленно. Дело решали минуты. А Джереми также носил фамилию Балтимор, как и его брат Скотт, чье избрание в президенты обеспечивал он, Белиджан. Он вел все секретные дела партии демократов, к которой принадлежала эта семья, занимался распределением фондов, предназначенных для проведения избирательных кампаний. Разумеется, эти суммы не фигурировали ни в каких документах. Требовалось лишь одно: держать данное тобой слово и язык за зубами. Ведь с так называемыми честными людьми, которым неожиданно приходило в голову выступить с разоблачениями или даже просто проболтаться, могло случиться всякое. Можно было умереть от сердечного приступа прямо на улице, оказаться сбитым неизвестной машиной, задохнуться в застрявшем лифте, скончаться от пищевого отравления или же случайно получить пулю в затылок во время потасовки в баре. К тому же на месте происшествия всегда болталось с десяток свидетелей, готовых подтвердить ту или иную версию. Полицию это вполне устраивало. Ей оставалось лишь закрыть дело.
— Алло! Алло!
— «…Попробуйте сигареты «Невада». Нет ничего лучше, ароматнее, крепче…»
Белиджан раздраженно посмотрел на часы.
— Черт бы вас всех побрал!
Последнее время демократы вели себя не лучшим образом. Они погрязли в нескончаемых дебатах по поводу кандидатуры кандидата, которым пока и конца не было видно. А тем временем Джон Робинсон, не совершивший ни одной ошибки, действовал так успешно, что республиканцы стремительно набирали очки. Сейчас, как никогда, следовало использовать любую благоприятную возможность.
— Вас слушают.
— Не очень-то вы спешили. Соедините меня с Бринаном.
— Президент на совещании. Вас устроит его секретарь?
— Да. И пошевеливайтесь.
В трубке раздался щелчок, и другой голос спросил:
— Кто вам нужен?
Высокомерный тон неожиданно развеселил Белиджана.
— Бринан, — ответил он мягко.
— Президент занят.
— Будьте так добры, побеспокойте его.
— Кто его спрашивает?
— Белиджан.
— Минутку, сейчас узнаю.
— Вот-вот, и побыстрее.
Через десять секунд его соединили с президентом «Невада тобакко».
— Привет, дружище! Как дела? К вам есть небольшая просьба, за которую, кстати, вы позже будете мне благодарны.
Когда Белиджан объяснил, чего хочет, на другом конце провода прозвучали робкие протесты. Жесткая ухмылка тронула его губы. Что значит власть. Вы приказываете, а другие исполняют. Впрочем, у Бринана не было выбора. Только сумасшедший мог позволить фотографу подкараулить себя в Центральном парке в тот момент, когда его трахал в кустах двадцатипятилетний черный атлет. А почтенному отцу семейства, занимающему такой высокий пост, было что терять.
* * *
Когда Лон появилась на стадионе, гонки подходили к концу. Ей даже не пришлось покупать билет, так как служащие со всей выручкой давно ушли. Войдя в тоннель, она услышала свист и крики толпы, и у нее в груди сжалось сердце. На стадионе было несколько сотен зрителей. Повсюду валялись обрывки бумаги, пакеты, пустые банки из-под пива. Около десятка машин еще продолжали соревнование. Машина Квика, как ей помнилось, была сине-красной. Но как ее узнать? Ревущие и дымящие драндулеты, мчащиеся по кругу, были забрызганы грязью и маслом, покрыты копотью и по цвету казались абсолютно одинаковыми. В центре поля стояли изнуренные гонщики. А чуть дальше за ними виднелись белые расплывчатые пятна. «Носилки!»— промелькнуло у Лон в голове, и она не помня себя закричала:
