— Почему я краснею? — Спросила я его чуть хрипловатым голосом. — А почему мое сердце бьется так быстро?
— Потому что, моя прекрасная Клео, — сказал он, слегка смягчая улыбку, — я тебе тоже нравлюсь.
Я обработала информацию, а затем отмахнулась от нее рукой.
— Конечно, ты мне нравишься, — сказала я ему, — иначе я не была бы здесь, на первом свидании с тобой, или даже не согласилась бы на отношения.
— Но ты же не просто соглашаешься на отношения с кем-то, не так ли?
Он был прав.
— Значит, ты мне нравишься, — сказала я, пожимая плечами. — Но мне нравились и другие мужчины, с которыми я встречалась раньше. Но такого, я никогда не чувствовала.
— Потому что они не нравились тебе так, как нравлюсь я, — заметил он, медленно улыбаясь. — Я тебе нравлюсь, и может быть, даже больше этого. Это очень хорошо.
— Но почему же? — Спросила я, склонив голову набок.
Его ухмылка стала еще шире, но чуть мягче. Это заставило мое тело отреагировать, снова перевернувшись, а мое сердце снова забилось быстрее.
— Потому что это значит, что ты чувствуешь, Клео.
Глава 30
Я как раз заканчивала свою смену в отеле, когда боковым зрением заметила, что кто-то вошел в холл. Ударив по финальному аккорду, я бросила взгляд в сторону и увидела, к своему удивлению, Стаса. Он стоял, засунув руки в карманы джинсов, и постоянно хмурился. Он мог бы быть гораздо красивее, если бы просто перестал корчить рожи.
Выйдя из-за рояля, я направилась к нему, полагая, что он пришел за мной. И я не ошиблась. Его первые слова, когда я остановилась перед ним, были:
— Пойдем на улицу.
Решив повиноваться, как послушная собачка, я последовала за ним из здания на большой балкон с видом на море. Там он сел на стул, а я встала перед ним.
Прежде чем я успела спросить, что ему нужно, он перешел прямо к делу.
— Я слышал от Димы, что вы официально встречаетесь.
Решив, что он захочет поговорить со мной об Уэйне, я пожала плечами.
— Ну и что?
Он пристально посмотрел на меня, но потом стиснул зубы и отвернулся к морю.
— Он велел мне быть с тобой повежливее. Поэтому я пытаюсь быть милым.
— Мне приятно, что ты не лаешь на меня как делал до этого.
Он прищурился, но по-прежнему отказывался смотреть на меня.
— Я все еще думаю, что ты не подходишь ему, и я все еще думаю, что ты в конечном итоге уничтожишь его, как предсказал Федор, — сказал он жестко, — но несмотря на то, как сильно я забочусь о нем, он взрослый мужчина, и может принимать свои собственные проклятые решения.
Я склонила голову набок, глядя на профиль его лица. Почему-то мне пришло в голову, что его прямота заслуживает моей собственной.
— Ты что, влюблен в него?
Он бросил на меня странный взгляд.
— Я не знаю, правильно ли будет сказать "влюблен". Люблю ли я его? ДА. Но исключительно, как друга. Он спас меня и я благодарен ему.
Удивленная его внезапной откровенностью, я облокотилась на стол, положила подбородок на руки и с любопытством уставилась на него.
— А как именно он спас тебя?
Его глаза вспыхнули, а затем он одарил меня улыбкой, которая была достаточно злой, чтобы заставить меня замереть.
— У Дмитрия есть привычка забирать потерянные души, людей, которые пострадали, почти безвозвратно, и пытаться исцелить их своими собственными уникальными способами. Он — это его собственная очень специфическая версия психопата; он любит брать сломанные вещи и делать их снова целыми. Он сделал это со мной, а теперь делает это и с тобой.
Это было что-то, о чем я не думала раньше, но теперь это имело смысл. Уэйн мог сказать, что у него нет скелетов в шкафу, но что-то в нем определенно было не так, если он чувствовал необходимость делать это для совершенно незнакомых людей, таких как я.
— Так почему же ты так злишься, что он пытается помочь мне, когда он сделал то же самое с тобой? — Спросила я, выгнув бровь. — Это только из-за того, что моя глупая семья сказала тебе?
Он поджал губы, и его улыбка исчезла.
— Это потому, что он никогда на самом деле не был связан с кем-то, кто нуждается в ремонте, никогда с кем-то настолько фундаментально сломанным.
— А может, ты просто ревнуешь, — пожала я плечами. — Возможно, я и не знаю, при каких обстоятельствах он помог тебе, но теперь, когда он перешел на новый проект, ты чувствуешь себя брошенным.
— Не снисходи до меня, — выплюнул он, и его глаза внезапно гневно сверкнули. — Ты даже не представляешь, что я чувствую. Ни малейшего понятия.
— О, и ты знаешь, что я чувствую? — на этот раз я уже начала злиться на него. — Лицемерие тебе не идет, Стас.
Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак.
— Мы с тобой разные.
— Как бы не так? — Я бросила ему вызов, наклонившись вперед и выдав свою собственную версию жалостливого лица. — Ты судишь меня еще до того, как узнаешь, угрожаешь мне, требуешь держаться подальше от Дмитрия, а потом злишься, когда я якобы осуждаю тебя? Это не имеет никакого смысла.
— Ты бесчувственный социопат, — выплюнул он, повысив голос, — у тебя нет ни морали, ни уважения, вообще ничего. Ты не понимаешь людей и уж точно не понимаешь ни меня, ни Дмитрия. Знаешь, почему я тебя осуждаю? — Он тоже наклонился ближе, его нос почти касался моего. — Потому что ты ни хре!на не представляешь, какая ты счастливая су!ка, что у тебя есть Дмитрий только для тебя, во всех аспектах и отношениях. В нем есть все, на что можно надеяться. Всё. И ты принимаешь это как должное. Это просто подчеркивает все, что мне говорили, и даже больше.
Я тоже встала.
— Ты ничего не знаешь, Стас, — сказала я ему, уже не раздражаясь. Теперь я поняла, что он имел в виду. Мне не было никакого смысла так злиться. — Ты не знаешь, как моя семья бросила меня, когда я больше всего в ней нуждалась. Ты не знаешь, каково это-быть по-настоящему одинокой в этом мире, когда только Дима, кажется, действительно замечает меня и борется за меня. Я не принимаю его как должное. — Я уставилась ему прямо в глаза. — Но теперь, когда он у меня, ты наконец понял, как много он для тебя значит на самом деле.
Говорить больше не было нужды. Я оставила его на балконе и направилась домой.
Я посмотрела на дом Эммы и Федора и глубоко вдохнула никотин. Прошло уже много времени с тех пор, как я курила в последний раз, и теперь это казалось вполне уместным. Впереди был званый ужин, на котором должны были присутствовать все члены семьи моей сестры и ее жениха. Это было большое событие, и конечно же я должна была прийти, иначе…
Но Уэйн тоже собирался быть там, так что я чувствовала меньше отвращения к этому затруднительному положению.
Когда я позвонила в дверь, Эмма открыла ее. Она неодобрительно посмотрела на меня, прежде чем отойти в сторону.
— Входи, Настя.
— Спасибо, Ваша Светлость, — сухо пробормотала я, входя внутрь.
Ее красивое лицо было испорчено хмурым взглядом.
— Мы уже начали обедать. Ты опоздала.
— Ты сегодня очень веселая, — я бросила на нее быстрый взгляд. Я не особенно заботилась о ее настроении, но казалось, что она была одержима идеей использовать меня. Этого я бы не допустила.
Она внезапно оказалась передо мной, схватив меня за плечи своими руками. Ее хватка была необычайно сильной для человека, который кроме палочек для еды, больше ничего в руках не держал. Я думаю, что ее ежедневные тренировки в тренажерном зале действительно что-то сделали.
— Послушай, Настя, — сказала она тихим голосом и пронзительным взглядом, — два года назад я считала, что Руслан был неправ, и даже если я не выражала этого так сильно, как тебе бы хотелось, я все равно была на твоей стороне. А вот это? Я больше не могу морально быть рядом с тобой.
Тогда я все поняла, и моя кожа похолодела на несколько градусов.
— Ты тоже хочешь защитить Дмитрия.
— Ты испорченный товар, Настя — прошипела она, бросив на меня мучительный взгляд, который я не купила бы ни за какое дерь!мо. — Руслан причинил тебе огромную боль тем, что он сделал, но ты всегда была другой. Может у тебя проблемы с головой… Дмитрию, не нужна ты, в его жизни.
