— Привет, — Сережа первым начинает не только разговор, но и тянется к моей щеке. Жаль, что только к щеке, но с чего-то же надо начинать. Господи, как же вкусно от него пахнет, мамочки. — Сонь, тебя не узнать.
— А тебя легко узнать, — что я только что сказала? А тебя легко узнать?
Придурочная. Просто огромный кусок идиотины. Никогда в жизни мне не было так трудно подобрать слова. Я стою как дура, всматриваясь в Сережино лицо. Сейчас я самая что ни на есть тупая блондинистая моделька, способная разве что на «миру мир во всем мире». Тьфу, блин! Я не знаю, что сказать. Тупо не приходит ни одна мысль в голову.
— Как дела на работе? — шумно сглатываю, задав идиотский вопрос.
— Ничего интересного. Все как всегда — болеют, умирают и выживают. Лучше ты расскажи как.
Сережа хотя бы разговор поддержать может. А вот я даже ответить на его поставленные вопросы — не могу. Не получается. Мои ответы — ужасны. Я вообще сегодня отвратительный собеседник. Или я такая только с ним. Спасибо, что он не теряется в отличие от меня.
— Вот ты где, Сережа, я тебя потеряла, — хрипловатым, я бы сказала, даже прокуренным голосом произнесла высокая брюнетка, цепляясь за Сережину руку. — В вашем доме слишком много комнат, я уборную искала, кажется, полчаса, — лучше бы ты утопилась в этой уборной. — Вероника, — подает мне руку.
— София, — руку не подаю, в ответ просто киваю.
Дальше я не думаю о том, что говорю. Как-то полегчало. Быть интересным собеседником при черноволосой девке — не имеет никакого смысла. Все вообще не имеет смысла. Слюни Сережа на меня пускать будет. Ага. Повзрослеть — повзрослела, а толку-то. Не хочу, просто не хочу, чтобы Марта оказалась права. Ну чем я хуже, Господи? Ну чем? Я ведь красивая. И неплохая. Ну что во мне не так? Что?
— Сереж, пойдем потанцуем, музыка такая красивая, прямо про меня, — тянет Сережу за руку и только, когда они начинают танцевать, я понимаю почему она так сказала.
Музыка действительно красивая, и название полностью соответствует ее платью. Леди в красном. Вот только, леди ли? Хотя, с другой стороны, не мне об этом судить. Не мне. Как бы мне ни хотелось признавать, но Вероника — не дурна собой, стройная и достаточно симпатичная. А я? А я по-прежнему младшая сестра. Как в глазах Сережи перестать выглядеть маленькой? Ну как? Что надо сделать, чтобы он обратил на меня внимание?
— Любовь на расстоянии оказалась не такой крепкой, и парень Сережа уже нашел другую? — резко оборачиваюсь на прозвучавший рядом со мной голос. Хорошо знакомый голос, несмотря на какие-то две встречи. Я даже не успеваю подумать о том, что здесь делает этот мужчина, просто потому что до меня доходит смысл его вопроса. Да, я сама ему сказала тогда в машине о наличие парня, моя оплошность.
— А вы вообще кто такой, чтобы я перед вами отчитывалась?
— И тебе добрый вечер, София, — окидывает меня мимолетным взглядом. — Не хочешь потанцевать? Я тебе в процессе танца расскажу кое-что очень важное.
— О мире во всем мире? Или о точках на шее, как вырубить нападающего?
— Нет. О более интересных вещах.
— Вынуждена вам отказать.
— А зря. Проверить, есть ли какие-либо чувства у выбранного тобой мужчины достаточно просто.
— Потанцевать с вами?
— Не совсем. Пойдем покажу.
— Нет, — твердо произношу я. — Я не хочу с вами танцевать.
— Страшно?
— Нет. Я нахожусь в своем доме, вам ли не знать.
— Ты меня не поняла. Тебе страшно увериться в том, что он равнодушен?
— Мне ничего не страшно, так понятно? — грубо бросаю в ответ.
— Ну тогда пойдем потанцуем, раз не страшно. Как раз началась прекрасная песня. Нет, даже не так — великолепная песня. Даже лучше, чем леди в красном.
Вновь сказать свое твердое нет — я не успела. Сначала он достаточно ловко выхватил из моей руки бокал и поставил его на поднос мимо проходящего официанта, и так же резко взял меня за руку. Единственное, что я четко уловила — это то, что Сережа со своей девушкой танцевать под «великолепную» песню не продолжил. И, как ни странно, «великолепная» песня, несмотря на то, что я слышу ее впервые в жизни, оказалась очень даже… красивой. Без какой-либо иронии, действительно красивой. Такой, что я первая задала вопрос.
— Как она называется?
— Песня?
— Да.
— It Was Love. Франк Дюваль.
— О, еще один француз.
— Нет, немец, — уверенно произносит Бестужев. А я только сейчас понимаю, что не так. Когда выбираешь такое платье — надо быть готовой, что помимо того, что тебя может кто-то пригласить танцевать, потом этот кто-то будет трогать твою обнаженную спину своей пятерней. Благо, его вторая рука держит мою ладонь. Нет, мне не противно ощущать его пальцы на моей коже, но это… это… интимно что ли. Больше никогда не буду надевать такие платья.
— Давайте угадаю, эта песня тоже старинная, как и озвученное вами в прошлый раз кино про Гошу. Ей лет сто?
— Почти. А чего ты на «вы»? Ты же меня кое-куда послала очень даже на «ты», плюс, кажется, было «много чести выкать для такого как я». Мне больше нравится на «ты».
— Нравится когда посылают на «ты» или просто?
— Второй вариант.
— Мне не жалко, могу тыкать. Ты любитель раритета? Этакий эстет? Любитель оперы, классической музыки и всего в этом духе?
— Почему?
— Ну не знаю. В моем окружении тридцатитрехлетние мужчины не слушают такую музыку. Могу дать руку на отсечении, что ни один представитель мужского пола на этом вечере не знает кто исполняет эту песню.
— Нет, София. Я не любитель раритета и не эстет. Да и не любитель оперы. Симпатия — не равна любви. Что касается этой песни… ну, скажем так — стечение обстоятельств. Я не знал кто ее исполнитель и услышал совершенно случайно. Точнее сначала обнаружил плачущую в комнате отдыха свою помощницу, которая, не стесняясь, лила слезы от просмотренного накануне кино. А на работе она смотрела фанклип на этот фильм именно с этой песней. Вот так в мою копилку добавились еще одна песня и не менее прекрасный фильм.
— Это судьба.
— Я бы не стал иронизировать по этому поводу. Кстати, советую и кино посмотреть. Увы, сейчас таких фильмов уже не снимают.
— Кино, я так понимаю, без хэппи-энда раз ваша помощница плакала?
— А ты посмотри. Название сказать?
— Нет, — после продолжительной паузы произношу я, заглянув в его глаза.
А вот долго смотреть на него не получилось. Я первой отвела взгляд. Не могу сказать, что у него тяжелый взгляд. Нет. Просто… просто не смогла. А вот наслаждаться красивой песней очень даже смогла. И наслаждалась, ровно до тех пор, пока не зазвучала другая композиция и Бестужев не произнес вслух:
— Ты что, с детства грезила выйти замуж за своего брата, раз взяла его фамилию для псевдонима? — резко поднимаю на него взгляд, в полной мере осознав, что он сейчас сказал.
— Во-первых, он мне не брат. Во-вторых, не твое дело, — зло бросаю в ответ.
— В-третьих, ты хочешь меня сейчас снова послать, но позволь тебе напомнить, что я как бы позвал тебя на танец, чтобы кое-что прояснить. Так вот, докладываю — твой брат ни разу не взглянул в твою сторону. Ему совершенно все равно, что ты делаешь и с кем танцуешь. Он к тебе равнодушен, — шепчет мне на ухо. — Даже, если я сейчас задеру тебе вверх твое и без того слишком открытое платье, и оголю твою прекрасную ногу — ему по-прежнему будет все равно. Ты теряешь время, а оно как известно — бесценно. Кстати, я все же скажу название фильма, вдруг решишься, — шепчет вполне себе разборчиво, наклоняясь к моему уху.
Я хотела наступить ему на ногу, сжать руку, да послать, в конце концов, словесно, вот только он не дал мне этого, просто потому что сам и закончил наш танец. Как так получается, что этот мужчина всего за несколько произнесенных слов может напрочь все испортить? Хотя, кого я обманываю — испортил не только он…
* * *
— Хорошенький, да? — шепчет мне на ухо Даша.
— Ты о чем вообще?
