- Ой, я, - хочу сказать нормально, спросить, как у него дела, ведь там дело посерьезнее моей войнушки с Алисой, но выходит совсем иное, - я не пойду завтра на работу! И не проси! – из меня градом льются слезы, снова. – Я так испугалась за Пашу, даже с собой его спать положила, до сих пор не отпускаю. Я не пойду туда. Мне страшно. Я напишу заявление на неоплачиваемый отпуск.
- И не надо, отдохни, конечно, зачем тебе идти в офис, - ласково произносит Никольский.
- Так фобия разовьется, это вредно, бежать от своих страхов. Все психологи призывают смотреть своим триггерам в лицо, - произношу, всхлипывая.
- Мы потом вместе прогоним твою фобию, когда я вернусь. К тому же, в столовой они вряд ли справятся быстро.
- Да они не при чем. Я купила проверенную еду, без орехов.
- Значит, кто-то что-то там нарушил случайно. Это очень серьезно! И не вздумай защищать! Я, вообще, уволить их хочу и набрать новых, - гневно произносит Иван.
- Нет! – удивленно ахаю. – Ты не можешь!
- Я все могу, я владелец фирмы.
Прости, Алиса, но я не могу допустить, чтобы целая группа людей лишилась заработка.
- Ваня, я должна тебе кое-что рассказать. Ты только не горячись, она сама сразу пожалела о своем поступке, я уверена. Девочка молоденькая и глупая, и слушает подружек, а лучше бы интернет почитала.
- Ты о чем? – перебивает Иван.
- О том, что работники столовой не виноваты, я не покупала у них блюдо с грецким орехом. Но отдел кадров я бы на твоем месте сменила, сведения о работниках распространяют, используют в личных целях, а это недопустимо. По крайней мере, одна из них точно, но вторая тоже может быть причастна. Так и кредит могу взять на ничего не подозревающего сотрудника.
- Света! Ближе к делу! – рычит Никольский. – Отдел кадров тебя отравил?
- Не совсем, они только информацией об аллергии снабдили. Терапевт, что оформляла карту для принятия на работу, зачем-то указала факт наличия непереносимости ореха.
- Имя! Света, имя! – кричит разъяренно Иван.
Даже мне не по себе, а я жертва, а не виновница.
- Может, не стоит? Я уверена, она уже написала заявление об увольнении и пакует чемоданы. А если нет, то с утра точно поступит так.
- Это Алиса, да? – спрашивает Никольский внезапно спокойным голосом.
- Эм, - лихорадочно соображаю, что ответить, прямо лгать не хочу, тяну с ответом.
А Иван не зря управляет целой фирмой, мозг работает.
- Я убью стерву.
- Не надо! Она не хотела! Она думала, что я только почешусь и пятнами покроюсь, и все!
- И все?! И ты мне говоришь, и все? Да если бы скорая вовремя не приехала, неизвестно, что было бы!
- Таблетка все равно сдерживала процесс, просто медленно и слабо. Она просроченная была, оказывается. Но я с утра же отправлюсь в аптеку, куплю лекарство, и сильное тоже, на которое врач выписал рецепт. А Алиса меня вовремя поймала, когда я падала, сотрясения мозга не случилось. Частично спасла от второго повреждения.
Легко рассуждать, когда основной ужас позади.
- И ты продолжаешь ее защищать, уму непостижимо!
- Не надо считать меня сердобольной дурочкой, твой отдел кадров я, например, не защищаю. А эту идиотку просто видеть больше не хочу и надеюсь, что она извлекла урок.
- Я люблю тебя.
- Ага, и я думаю, что нам с Пашей стоит съездить за вещами в квартиру, занятую Евгением. Осень не за горами, а сидеть у тебя дома без тебя - скучно, - спешу озвучить придуманный план действий, когда до мозга доходит смысл последних слов Никольского. – Стоп, что ты сказал?
- А-хах, ты невероятная, честно, - смеется он в трубку. – Ладно, мне пора, сейчас Федора озадачу, чтобы он вас свозил. Берегите себя!
И Иван отключается.
А я еще долго сижу, прижав к себе телефон и глупо улыбаясь.
- Мама, почему ты меня не разбудила? Завтрак в садике уже закончился. Я знаю, когда маленькая стрелка на девяти, значит, мы играем, - спускается сверху сын.
- Умничка, так хорошо по часам понимаешь. А я хотела, чтобы ты поспал побольше, милый, - целую его в макушку. – Сегодня без садика, нужно съездить за нашими вещами.
Если, конечно, нам их кто-то отдаст. Но эту мысль я не озвучиваю вслух.
На самом деле, в планах подать на развод, ведь это нужно делать только лично, прибыв по месту жительства ответчика, как вещает интернет. Но в квартиру тоже придется сунуться, все думают, что вещи – моя основная цель. Про поход в официальные органы я постеснялась рассказать.
- За вещами к папе Жене? Я смогу забрать своих роботов? – недоверчиво спрашивает сын.
- Да, милый, туда, - если в квартиру зайдем, - ты же не против?
- Я только за! Ура! – кричит Павлик возбужденно.
Улыбаюсь, глядя на него. Детство – это прекрасно, подольше бы оно продолжалось. Счастье и безмятежность – вот чего заслуживает мой мальчик.
- Идем, дядя Федор ждет нас внизу, - зову сына на выход спустя полчаса и морщусь от своих же слов.
Меня всегда раздражала привычка мамашек называть других взрослых дядями и тетями, а сама туда же.
- Мы на машине поедем, да? Круто! Это быстрее, чем на поезде? Будем останавливаться на заправках и делать селфи? Купим еду и отравимся ею? – частит Паша.
- А-хах, по поводу последнего – очень может быть. Где ты слышал про селфи? – в очередной раз понимаю, что дети растут быстрее, чем замечают родители.
- Да во вчерашнем фильме было, мы с тобой смотрели.
Надо же, а я забыла. Была слишком сосредоточена на том, что сын рядом, и я никуда не хочу его отпускать.
- О, ну раз во вчерашнем, то, конечно, можно и селфи на заправке сделать, - киваю.
- Здорово! А потом Ване отправим. А осенью он мне телефон подарит, и я сам буду все фотографировать!
Делаю каменное лицо, мало ли что будет осенью. Зачем ребенка расстраивать своей позицией заранее.
- Доброе утро, - здороваюсь с Федором. – Надеюсь, мы не нарушили поездкой ваши планы? Вряд ли за сегодня обернемся, путь не близкий.
- Это моя работа, Светлана, конечно, нет.
Эх, а моя работа теперь меня пугает. Ладно, все проходящее.
Поездка утомляет, то и дело в голову лезут мысли о Жени, о том, как я должна вести себя с ним. Паша, наоборот, счастливо смотрит в окно и закидывает Федора тысячей вопросов. Хорошо, не меня.
Иван с утра прислал лишь голосовое сообщение, занят сильно. Грустно.
Под конец пути я задремываю.
- Убирайся из моего дома! И сына своего забирай! Вы оба мне здесь не нужны! – снится мне та самая сцена с Евгением.
- В-Ваня! Т-ты что? Какая муха тебя укусила? – спрашиваю ошарашенно. – Здесь же Паша! Он все слышит и понимает! Он ведь не маленький!
Только в этот раз все происходит с Никольским. Вместо Евгения Иван.
- Мама! Мама! Мамочка! Проснись! Приехали! – толкает меня Павлик. – Ну, мама!
- А, что? – открываю глаза и с облегчением понимаю, что все сон, всего лишь сон.
Или пока что сон. Не знаю, жизнь покажет. После первого раза я уже ничему не удивлюсь.
Выхожу из машины и натыкаюсь взглядом на молодую женщину с коляской. Она возит ее туда-сюда, сразу вспоминаю, как сама так гуляла с Павликом. Улыбаюсь от милой картины.
- Катюха! А бутылочку взять! Снова напоминать надо? – из подъезда выбегает мать Евгения.
Хорошо, что мы стоим чуть поодаль, в тени деревьев. Не готова я с этими родственниками встречаться.
Стоп. Она ведь выскочила к той самой девушке с ребенком.
Катюха? Ой нет.
Улыбка сразу гаснет, ведь Женина совместимая с ним любовь как раз зовется Катенькой.
26
- Мама, это бабушка, смотри! – Паша тоже замечает женщину, выбежавшую из подъезда. К сожалению. – Бабушка! Привет!
Он скидывает мои руки с плеч и скачет к ней.
- Павлик! Стой! – кричу, но поздно, Екатерина со свекровью поворачиваются в нашу сторону.
